Андрей Балыко – хранитель икон

По образованию он – тренер-преподаватель, а вовсе не иконописец, не реставратор и не искусствовед. Но именно его уникальная коллекция православных икон (точнее, её часть), представленная недавно в музейной экспозиции вильнюсского Дворца Радзивиллов (ул. Вильняус, 24), произвела настоящий фурор среди знатоков: 160 элитных, зачастую заказных или дарственных икон, а также миниатюрные образа самых изысканных художественных стилей XVI-XX веков.

Из прошлого – в будущее и обратно

Здесь можно увидеть семейные иконы известных русских дворянских родов – Трубецких-Демидовых, Малютиных, Волконских; работы лучших иконописных школ Москвы, Петербурга, Костромы, Вологды, Поволжья, Ярославля, Ветки, Палеха, Мстёры; редкие авторские иконы признанных мастеров – Коврова из Твери, Феликса Рыбакова из Каунаса, представителя династии Горбуновых из Холуя; уникальные серебряные оклады XVII-XIX вв., выполненные мастерами фирмы «Фаберже», а также московскими, петербургскими, новгородскими и поволжскими ювелирами; резные и инкрустированные киоты; старинные миниатюрные иконки, носимые на груди и оберегавшие своих владельцев в жизни и труде, ратных подвигах или странствиях пилигримов.

Андрей Балыко собирал эту коллекцию более 30 лет, а готовился к ней чуть ли не всю свою сознательную жизнь – с тех пор как совсем мальчишкой прибегал к прабабушке, Эмилии Яновне Герветович, родившейся в Вильнюсе в 1888 г. и жившей на улице Тоторю, и она охотно отвечала любознательному внуку на вопросы об иконах и других старинных вещах, украшавших её дом.

Став взрослым, обретя жизненный опыт и освоив совсем другую профессию, Андрей в какой-то момент всё-таки понял: его судьба и призвание состоят в том, чтобы без устали торить эту вечную дорогу настоящей культуры – из прошлого в будущее и обратно. Только таким надёжным швом скрепляются и передаются следующим поколениям духовные и эстетические ценности наших предков.

К 2007 году, когда Художественный музей Литвы по инициативе Андрея впервые задумал представить в своих залах большую выставку православных икон из собраний вильнюсских коллекционеров, в коллекции самого Балыко насчитывалось уже более 300 редких и ценных образов – по-видимому, это было самое большое подобное собрание в нашей стране. Готовя экспозицию, большую их часть даже сфотографировали для будущего каталога. Но в тот год выставке икон в Художественном музее по самым разным причинам не суждено было состояться. Замысел, однако, не оставили, просто отложили на время.

Увы, оно наступило совсем скоро и вовсе не таким, каким ожидали. В октябре 2008 года дом Андрея Балыко в его отсутствие подвергся дерзкому налёту грабителей, целью которых была именно коллекция православных икон. Пострадали близкие, сыновья были жестоко избиты… Через полтора года благодаря усилиям следователей преступление удалось почти полностью раскрыть и вернуть первые 11 икон из украденной коллекции. Затем в Белоруссии и Украине нашлись (но пока не вернулись к своему владельцу) ещё несколько. Прошлый 2013 год был самым «плодоносным» - ещё 69 икон были возвращены в тот дом, откуда их когда-то похитили.

Вот тут-то Художественный музей Литвы решил больше не упускать своего шанса и непременно организовать солидную выставку православных икон, теперь уже исключительно из собрания Андрея Балыко. Тем более что пережитое несчастье его не только не деморализовало, но будто подтолкнуло ещё интенсивнее заняться восполнением и пополнением своей уникальной коллекции.

Чтобы представить экспозицию публике, сам коллекционер, искусствовед Даля Тарандайте и другие сотрудники Художественного музея под руководством директора Ромуальдаса Будриса готовили её долгих восемь месяцев. Зато результат превзошёл все мыслимые ожидания. Собрание православных икон, тщательно атрибутированное и выигрышно оформленное в больших дубовых витринах (бывших частью прежней экспозиции палангского Музея янтаря), смотрится настолько солидно и познавательно, что запланированную прежде на несколько недель выставку руководство Художественного музея сразу после открытия решило сделать частью своей экспозиции и продлить до конца текущего года.

Кстати, помимо подлинных экспонатов часть нынешней выставки отведена фотографиям запечатлённых когда-то музеем, но так и не найденных пока икон из коллекции Андрея Балыко - вдруг это поможет следователям, всё ещё продолжающим поиск. Во всяком случае, надежды на это терять не стоит, уверен сам коллекционер.

Андрей Балыко. От первого лица:

• Не могу назвать эту коллекцию икон только своею. Я – лишь один из тех, кто внёс свой вклад в её формирование. А по сути, к её созданию приложили свои знания, руки и время множество людей: те, кто помогал мне их искать, отбирать, консультировал и реставрировал иконы. Это огромная профессиональная работа, которая мне одному была бы просто не под силу.

Ко мне в дом всегда приходило и приходит множество людей: выпить чаю, пообщаться, обсудить какие-то проблемы, проконсультироваться. Многие иконы моего собрания достались мне от предков, а нынешнее поколение, увы, зачастую вообще не знает, какие богатства хранятся у них дома. Да и жизненные приоритеты во многом сменились: люди хотят заработать больше денег, улучшить свой быт, дать хорошее образование детям, ездить на дорогой машине. О других вещах почти не думают. Однако в Вильнюсе есть круг людей, коллекционеров, которые находят время и желание заниматься непреходящими ценностями. Мы стремимся помогать друг другу, поэтому часть представленной ныне в Художественном музее коллекции – их вклад в это собрание. И я сам, если вижу что-то интересное на европейских аукционах или в антикварных магазинах, с большим удовольствием приобрету эту вещь для любого своего вильнюсского коллеги.

Уже 12 лет я живу как бы на два дома – в Вильнюсе и Париже, у меня сложился очень интересный круг общения, чему я очень благодарен. Скажем, представленные на выставке иконы «Владимирская Божия Матерь. Умиление» и «Предстоящий св.Николай» я приобрёл в Париже пару лет тому назад на одном знаменитом аукционе. И как раз в тот момент туда зашла баронесса, в прошлом известная русская балерина Ксения Триполитова. Нас представили друг другу, и она сказала, что родилась в Вильнюсе в 1915 году на Замковой улице. Теперь мы дружим, недавно отметили её 99-летие.

Одна из самых интересных икон на выставке – подарок семье Щукиных, известных российских предпринимателей и меценатов XIX и начала XX веков. В сущности, каждая из представленных на выставке икон имеет свою историю. Большинство из них – не церковные образа, а семейные реликвии, исполненные по специальному заказу. Мне выпала честь их приобрести, отреставрировать и представить зрителям.

О происхождении отдельных икон моей коллекции я могу рассказывать часами. Скажем, икона св. Гермогена знакома мне с раннего детства: я сам родился при ней, при ней родились мои дети. Но как именно она оказалась у моей бабушки, мне неизвестно. Маленькую икону св. Алексея я приобрёл не так давно на распродаже имущества одной семьи потому, что меня заинтриговала дарственная надпись на ней: «От полковых дам». Раньше ведь в России, если юноша уезжал на фронт или учиться за границу, его благословляли персональной иконой, которую он брал с собой как оберег. Много икон дарили во время праздников, например, в 1913 году, в честь 300-летия царствования Дома Романовых, о чём свидетельствуют надписи.

У меня самого дома всегда были иконы, доставшиеся от бабушки и мамы. Жене - литовке, католичке - поначалу среди этих образов было не очень уютно, но вскоре она привыкла, как привыкли потом и двое наших сыновей. Когда им было лет по 12-14 и их мальчишеские головы были целиком заняты техникой, мотороллерами и прочими подобными вещами, они не раз меня упрекали: «Ну что ты, отец, вечно тащишь в дом какой-то хлам, возишься с ним, реставрируешь». Иконы и вправду нередко попадали ко мне в плачевном состоянии: запылённые, разбухшие от влаги, поеденные жучком-короедом, изображение на них было порой еле видным. Но я с ними упорно возился, восстанавливал с помощью специалистов. И сыновья постепенно прониклись уважением к этому процессу. Старший даже после завершения первого цикла учёбы в университете, к нашему с супругой удивлению и радости, поступил в Академию художеств, стал изучать историю искусств. Теперь мне помогает.

Часто спрашивают, можно ли сегодня встретить на антикварном рынке икону кисти Андрея Рублёва? Думаю, вполне возможно, хотя лично у меня такой иконы нет. Куда чаще, конечно, встречаются образа ХVIII-XIX вв. Мне, не имеющему специального искусствоведческого образования, они раньше были даже милее – просто нравились. Ещё я собирал иконы тонкого филигранного письма, которые может нарисовать далеко не каждый художник.

Особое направление моей коллекции – иконы с серебряными окладами и ризами. В советские времена их попадало на рынок чрезвычайно мало, так как продажа икон в серебряных окладах считалась запрещённой валютной операцией. А ведь сто-полтораста лет назад во многих домах были иконы в серебряных окладах, пусть даже из тонкой серебряной фольги с накатанным на неё узором. Люди богатые, конечно, дарили другим и имели сами иконы в полноценных чеканных серебряных окладах и ризах, чаще всего исполненных на заказ, подчас в единственном экземпляре.

Выставленные сейчас в экспозиции Дворца Радзивиллов иконы почти невозможно оценить финансово. Куратор выставки Даля Тарандайте может рассказать о них многое: о существовавших тогда иконописных школах, особенностях живописи каждого конкретного образа и т.п., но денежную стоимость любой антикварной вещи устанавливает только рынок. А он постоянно меняется, спрос на конкретные произведения или материалы то возрастает, то падает.

Помню, как моя прабабушка в середине семидесятых вдруг замирала над какой-то старинной вещью в антикварном магазине и непременно старалась её приобрести – видимо, её бередили какие-то воспоминания, как они теперь бередят мою память. Ещё в царские времена прабабушка как-то выиграла в лотерею английские кожаные туфельки невероятно тонкой работы. И они так хорошо сохранились, что в 1974 году, учась в вильнюсской 38-й средней школе, я подарил их школьному музею. Главное – отдать ценную вещь в те руки, где она сможет продолжать жить и радовать людей.

Ко мне не раз приезжали люди из разных уголков Литвы со словами: «Мы о вас слышали и хотим передать свои иконы, чтобы вы привели их в порядок, и они продолжали жить дальше». Как правило, если позволяют обстоятельства, я всё же уговариваю людей не продавать эти реликвии, оставить будущим поколениям своей семьи.

Конечно, иконы, требуют заботы, ухода за ними. Раньше просто протирали пыль, вставляли в киоты, чтобы лампадка их не закоптила или не сожгла, не дай бог. Теперь тоже можно время от времени протереть их или очистить олифой (специальной смесью спирта с натуральными смолами). Это предохраняет красочный слой от разрушений. Но, конечно, более серьёзную реставрацию лучше доверить профессионалам.

А работа реставратора - очень кропотливый труд, порой – весьма длительный. Сейчас, например, я заканчиваю один проект, реставрационная работа над которым шла десять лет. И её никак нельзя ускорить или удешевить. Качественная реставрация может стоить в пять-десять раз дороже первоначальной цены, которую ты заплатил, приобретая саму вещь. Очень трудно восстанавливать не только саму иконопись, но и деревянные киоты, в которые обычно помещали домашние и церковные образа.

Когда грабители совершали налёт на мой дом, их заказчик, как они теперь рассказывают следователям, строго-настрого велел им: «Скворечники не брать!» И они бездумно ломали киоты, чтобы извлечь из них иконы - у меня осталось немало ценнейших экземпляров. То же самое делали в России другие люди, когда по наущению властей массово разрушали церкви в послереволюционные годы. А ведь, по утверждениям знатоков и специалистов, старинные киоты ценятся сегодня во много раз дороже современной качественной иконописи. Увы, не все это понимают…

Собирать иконы в советские времена было весьма рискованно: милиция, КГБ, ОБХСС за этим зорко следили, могли привлечь к уголовной ответственности. Сегодня, к счастью, всё по-другому, поэтому я - напротив - стараюсь не только не скрывать своих пристрастий, но и по возможности показывать их людям, объяснять различные тонкости и т.п.

Для реставрации я тщательно подбираю специалистов. Местные и зарубежные ювелиры, работающие с серебром, восстанавливают оклады. Живопись реставрируют в России - Ярославле и Рыбинске, деревянные детали – в Литве и Польше.

Но иконы – не единственный мой проект как коллекционера. Я также собираю старинную живопись, фарфор, европейское серебро и хрусталь, художественное литьё, антикварную мебель, различные аксессуары. За рубежом есть немало частных музеев, которым трудно выдержать конкуренцию с государственными собраниями. Поэтому бывает, что такие музеи закрываются и распродают свои фонды. Об этом открыто объявляется, устраивают публичные торги. Не раз бывало, что, приобретая коллекцию какого-то музея, несколько икон я получал просто в подарок. И полагаю, это правильно: так мы все помогаем друг другу сохранить ценные реликвии для будущих поколений.

Например, вместе с друзьями мы сейчас возвращаем в Россию старинную военную технику, которой там почти не осталось, всё давно распилили и расплавили как металлолом. А в Европе многое сохранилось ещё со времён Первой мировой войны. И мы задумали создать в Москве русский военно-технический музей, ищем повсюду его будущие экспонаты, реставрируем их на собственные и спонсорские средства. Увы, российским властям это почему-то неинтересно, хотя военные архивы, документы и чертежи в России как раз хорошо сохранились. К счастью, нашёлся один американский бизнесмен, который шесть лет финансировал проект по реставрации в Новосибирске старого русского военного самолёта…

Может, кому-то со стороны и кажется, что каждый коллекционер думает только о собственной прибыли, но это далеко не так. Вместе с предпринимателем Антанасом Босасом несколько лет назад мы приобрели в Европе и подарили возрождённому вильнюсскому Дворцу правителей весьма ценный гобелен большого формата. Не раз я привозил из Европы и другие ценности, которые теперь экспонируются в музеях Литвы.

В 2003 году вместе с нынешним куратором выставки Далей Тарандайте мы участвовали в подготовке и проведении большой экспозиции старообрядческих икон и других сакральных предметов, которая демонстрировалась в вильнюсском Арсенале и имела большой успех, позже вышла солидная монография на эту тему.

Помогал я и Романовской церкви в Вильнюсе, спонсировал некоторые строительные работы, и мне доставляло большое удовольствие видеть, как постепенно преображается этот храм. Не могу назвать себя верующим человеком, молитв не знаю, но приходил туда чуть ли не каждое воскресенье. В Париже тоже стараюсь обязательно попасть на воскресную службу в Собор Александра Невского, на улице Дарю (rue Daru), послушать здешний знаменитый хор Кедрова. Там всегда много прихожан – и старой аристократии, и новых русских эмигрантов. Я благодарен судьбе, что эти люди, наблюдая за мной и моим отношением к историческим ценностям, постепенно прониклись ко мне доверием, приняли в свой круг.

И всё же ведущее место в моём формировании как коллекционера принадлежит именно православным русским иконам. Когда мне было лет 8-10, я рос среди них, постепенно начинал постигать их особую красоту, но всё-таки сильного увлечения не испытывал. И лишь позже, годам к 16-ти, наступил момент, когда я понял, насколько это серьёзно.

В юности и молодости занимался спортом, много ездил по разным городам СССР – Гомель, Москва, Ленинград. И обязательно посещал там музеи, выставки и антикварные магазины, постепенно всё больше втягиваясь в коллекционирование, общаясь с тамошними завсегдатаями. Это были очень образованные люди, которые многому меня исподволь учили. Да и в Вильнюсе было когда-то немало зажиточной интеллигенции – врачей, священнослужителей, чьи усадьбы где-нибудь на Жверинасе доставались потомкам вместе со всем их содержимым.

В конце 80-х, когда в СССР началось кооперативное движение, люди стали активно перемещаться с места на место, жизнь в антикварных магазинах закипела. К тому времени я уже отслужил офицером срочной службы в Северном городке, попал на работу в отдел физической подготовки МВД Литовской ССР, располагавшийся как раз в комплексе бывшего дворца Радзивиллов, и практически каждый день заходил в ближайший антиквариат. Квартира со старинной дубовой мебелью у меня к тому времени уже была, свободные средства тоже. Так я начал активно заниматься коллекционированием.

А когда Советский Союз распался, Литва оказалась одним из первых своеобразных «окошек» на Запад: сюда хлынули иконы со всей России и здешние, более состоятельные, жители стали их скупать, а затем переправлять в Германию, Францию, Италию и другие страны.

Много лет изучая историю иконы, я теперь понимаю, что она изначально была недооценена, в советские годы её ценность и вовсе сознательно принижалась, иконы массово уничтожались. И только сейчас ей воздаётся должное. Я как-то интуитивно об этом пекусь: прежде всего, ценна сама икона как живопись, затем оклад, над которым поработал профессиональный ювелир, плюс киот - дело рук хорошего плотника, резчика и мебельщика. Получается, что каждая икона – это целая художественная композиция.

Я очень ценю помощь сотрудников Художественного музея Литвы и открывшуюся экспозицию считаю чрезвычайно удачной. В моём доме – хотя многие специалисты ими искренне восхищались - эти образа жили всё-таки как-то скученно, тесновато. А в залах Дворца Радзивиллов они обрели достойное пространство. Таким образом, иконам воздаётся давно заслуженное ими признание, начинается новый этап их жизни.

Разумеется, такую коллекцию с собой не унесёшь. История показывает, что множество людей передают аналогичные собрания государству. Полагаю, и с этой коллекцией произойдёт нечто подобное, если моя семья не будет против. Во всяком случае, история с подаренным гобеленом доказывает, что такое вполне возможно.

Фото автора