Рыцарь современного русского кинематографа Мария Безрук о законах и политике в кино

На прошлой неделе в Вильнюсе прошли Дни русского кино – мероприятие, организованное российской компанией «Планета кино» совместно с вильнюсским международным кинофестивалем «Kino pavasaris». У всех желающих была уникальная возможность не только оценить замечательное русское кино, уже по достоинству признанное на международных фестивалях, но и пообщаться с непосредственными создателями фильмов.

Мне выпала огромная честь поговорить с известным российским кинокритиком, журналистом и PR-директором этого мероприятия Марией Безрук. Мария является членом правления Гильдии киноведов и кинокритиков России, а также Союза журналистов России.

В перерыве между фильмами, за чашечкой кофе, Мария поведала мне о дальнейшем сотрудничестве с кинотеатрами и фестивалями Литвы, рассказала про современное русское кино и поделилась своими переживаниями.

- Уже не первый год Вы организовываете Дни русского кино в Литве, а параллельно в России проходят Дни литовского кино. Хотелось бы узнать, как возникла идея такого обмена?

• Планировалось, что этот фестиваль будет проходить в мае, а зеркальная история – в июне. Я предложила директору провести это всё параллельно. В контексте нынешней политической ситуации, которую мы не обсуждали, и я очень благодарна литовским зрителям, за то, что ни разу во время всей нашей недели я не услышала ни одного вопроса, касающегося взаимоотношений России и Украины, что свидетельствует о высоком уровне культуры литовского народа, не казалось очень важным, чтобы эти недели шли параллельно. То есть показать, что мы доверяем друг другу в этот момент, как во время войны люди обмениваются пленными, что-то в этом роде (смеётся).

Очень хотелось, чтобы культурное взаимоотношение между людьми продолжалось вне зависимости от политической ситуации, потому что политика - это игры. Если в Украине богатые люди готовы жертвовать сотнями тысяч людей во имя достижения своих целей, мне бы очень не хотелось, чтобы под эту лавочку между российским искусством и зрителями на территории всего бывшего СССР возникали какие-то проблемы и недопонимания.

То, как проходит неделя, и та реакция, которую я вижу у зрителей здесь, свидетельcтвует о том, что у литовского зрителя есть потребности в человеческом кино, и не случайно мы выбрали именно такую программу.

Не скрою, организаторы с литовской стороны изначально хотели, чтобы у нас было больше жестких социальных драм. Например, они очень хотели, чтобы была картина «Жить» Василия Сигарева. Я была категорически против, но литовские организаторы говорили, что литовский зритель очень любит такие «трэшевые» «чернушные» русские фильмы, а я говорила о том, что человеческое кино любят люди везде, и давайте я привезу ту программу, которую я бы хотела показать, и мы посмотрим. И в общем-то выясняется, что я оказалась права, потому что людям очень нравятся фильмы про человеческие чувства, взаимоотношения, про то, что несмотря на войны, а у нас половина фильмов про это, несмотря на какие-то катаклизмы, на социальные проблемы и так далее, существуют нормальные человеческие взаимоотношения, и то человеческое, что безусловно есть в каждом из нас, оно выше любых предрассудков, любых обстоятельств и оно, в конечном счете, должно побеждать.

По крайней мере, в наших картинах оно побеждает, и мне очень отрадно, что это находит такой искренний отклик у литовского зрителя.

Мне очень жалко, что зрителей не так много и в основном – это русскоговорящие люди. Стопроцентные литовцы не приходят на показы, может быть, есть какое-то предубеждение, но я очень надеюсь, что если мы будем регулярно проводить подобные мероприятия, то предубеждения всё-таки разрушатся и зрителей будет больше, и не только русскоязычных.

- Я тоже на это надеюсь, так как меня этот вопрос задел не меньше. Мария, как по вашему, почему людей было немного?

• Мало рекламы – это правда. Мы в этом смысле, к сожалению, не могли ничего сделать и проконтролировать, эти вопросы нужно задать литовской стороне. Мы, со своей стороны, доверились, понимая, что люди лучше знают рынок и тому подобное, но мне кажется, что если бы было больше рекламы, то всё-таки было бы больше и зрителей.

- Меня, кстати, очень удивило, что особой рекламы нигде не было, хотелось, чтобы люди знали.

• Да. Мы всё-таки затрачиваем немало денег, мы привозим авторов, и авторам, в общем-то, тоже грустно, когда они приходят и видят, что в зале двадцать человек. Им кажется, что к их картинам нет должного внимания. Но, надо сказать, что из этих двадцати человек восемнадцать остаётся в зале, не уходит с титров, остаётся для общения, и у людей есть что сказать и что спросить, и это самое ценное на самом деле.

- Это очень ценно. Я так понимаю, традиция обмена фильмами будет продолжаться и впредь?

• Я надеюсь, что да. У нас, к сожалению, выходит сейчас очередной закон в России, абсолютно «драконовский», который запрещает показывать на фестивалях картины, не получившие прокатное удостоверение. Если бы этот закон вышел месяц назад, мы бы половину фильмов привезти не смогли. Понимаете, у нас прокатное удостоверение получают картины, как обычно раньше получали, как раз после фестивальной истории. Как раз фестивальная история давала фильмам возможность получить прокатчика, либо какую-то прокатную судьбу. Этот новый закон, конечно, свяжет нам руки и будет меньше возможностей привозить настоящее кино. А привозить сюда «Легенду № 17» очень бы не хотелось, это бессмысленно, это не фестивальное кино и привозить сюда какие-то «агитки» мы не будем. Мы будем продолжать привозить сюда хорошее кино в том случае, если у нас будет возможность его получать.

К сожалению, даже наш «Кинотавр» сейчас в недоумении, как же он будет работать дальше.

За последнее время у нас, кстати, вышло несколько законов, ограничивающих авторские возможности. Это законы, запрещающие ненормативную лексику и курение на экране, закон о чувствах верующих, под который попадают все фильмы, где РПЦ выглядит неприглядно, собственно, что есть правда, и закон о гей-пропаганде.

- Будет очень жаль, если вследствие этих законов мы не увидим многих талантливых фильмов.

• Честно вам скажу, пока производство кино в России стоит, многие проекты не запускаются, что-то по экономическим соображениям, потому что курс доллара и евро скачет, а многие из-за ряда вышедших законов. В общем, ситуация в российском кино очень и очень сложная. Я сейчас в основном говорю об авторском кино. Комедии и большие патриотические картины будут делаться всегда – они безобидны и коммерчески выгодны.

- Напрашивается вопрос – почему же стоит смотреть привезённые вами картины?

• Потому что они предоставляют литовскому зрителю возможность получить представление не только о российском кинематографе, но и о россиянине 2014 года, потому что издалека мы друг друга не видим, и понятно, что в нынешней политической ситуации образ россиянина гораздо уродливее, чем он есть на самом деле. Я не говорю, что он прекрасен. Образ нынешнего россиянина - он очень разнороден, потому что Москва – это Россия, Петербург – это Россия, и Нижний Уренгой – это тоже Россия. Россия - колоссальная страна, и буквально в ста километрах от Москвы жизнь совершенно другая. Вот Тула, она находится в ста пятидесяти километрах от Москвы, жизнь там страшная. А в Сибири она вообще жуткая, но там тоже живут люди.

- И довольно счастливо, насколько мне известно.

• Абсолютно. Очень многие там остаются и им хорошо, потому что у них там свой мир и далеко не все рвутся в Москву. Россия очень разнообразна и, собственно, те картины, что мы привезли, показывают это и что на сегодняшний день ещё существуют авторы, которые хотят разговаривать шепотом, а не кричать, это очень важно, авторы, которые пытаются поднимать общечеловеческие вопросы, а не штамповать на злобу дня какие-то конъюнктурные вещи, вы понимаете, о чём я говорю сейчас.

Есть, конечно, картины, которые делаются специально для международных кинофестивалей. Мы намеренно их не привозили. Это наша абсолютно сознательная позиция. Мы хотим показывать честные фильмы про людей, которые авторы снимали, не думая, какая фестивальная или коммерческая судьба будет у фильма. Вот Ваня Вырыпаев очень хотел приехать, чтобы сказать, что мы - с вами и мы остались прежними несмотря на то, что происходит на политической арене. Он считает, что очень важно сказать об этом зрителю. Наше кино о вечном, о главном, о любви, об умении прощать. Я буду как попугай повторять это на каждом сеансе – понять и простить – это самое важное. Лично мне это не удаётся.

- Вы для себя выделили фаворита среди этих шести фильмов?

• Да, у меня два фаворита - «Зимний путь» и «Жажда». Они совершенно разные и про разное. «Жажда» для меня абсолютный фаворит в смысле интонации и человеческого высказывания. Когда я её увидела на «Кинотавре», я действительно искренне прорыдала всю картину. Меня очень сложно удивить, а заставить меня поверить – ещё сложнее, но если это происходит... Я очень искренний зритель, а «Жажда» - она простая, она не пафосная и при этом она удивительно тонкая картина. А «Зимний путь» - это потрясающая работа Жени Ткачука, и я очень хотела, чтобы литовский зритель увидел, какой у нас есть замечательный артист. Он не звезда в общем понимании, он совершенно фантастического таланта артист, который в фильме показывает пример абсолютного существования человека в кадре. То, что он делает, мне напомнило молодого ди Каприо в картине «Полное затмение». Это невозможно объяснить, это совершенное чудо. Ещё хотелось показать, что у нас тоже есть попытки создавать толерантное кино.

- Абсолютно с вами согласна на счёт этих двух фильмов. Для себя я ещё выделила картину «Иван сын Амира». А вы смотрели какое-нибудь литовское кино? Чем оно отличается от русского?

• Я смотрела литовское кино на прошлом фестивале. Литовские фильмы – они достаточно холодные, русские в принципе более эмоциональные люди. У литовцев темперамент очень подкожный и скрытый. В литовских фильмах нет ничего лишнего, нас же иногда заносит, у нас куча слов.

Минимум слов, минимум движений, такая вычищенная картинка, но есть своё очарование. Ты смотришь кино, час вроде бы не происходит ничего, и только в конце случается некое событие, и выясняется, что всё предыдущее время автор очень переживал (смеётся), просто он делал это так скрытно, что я этого, как зритель, не почувствовала.

Это совершенно другая стилистика, другая манера ведения диалога со зрителем. Не скрою, нам очень сложно это понять и прочувствовать. У меня точно такое же ощущение от просмотра финского кино. Хотелось бы видеть больше литовского кино и вообще, кино разных народов.

Больше скажу: мне хотелось бы больше совместных проектов, конечно. В виду того, что Литва маленькая и не богатая страна, понятно, что ей очень сложно самостоятельно развиваться, и маленький национальный кинематограф может выживать только в условиях ко-продукции, и хотелось бы, чтобы какие-то предубеждения были отброшены. Мы по одиночке не выживем, мы выживем только, если возьмёмся за руки, тем более, что всё таки у нас есть язык, который мы знаем, как бы некоторые не хотели делать вид, что не знаем (смеётся) – знаем, знаем этот язык. Он достаточно богат, а у нас огромный рынок в России, огромное количество зрителей, поэтому чем больше будет происходить совместных работ Литвы и России, тем больше шансов у Литвы пробиться на российский рынок – один из самых крупных прокатных рынков мира. Некоторые отдельные представители литовского кино это уже поняли и активно интегрируют в российское кино, и мы их с большим удовольствием принимаем.

- Очень приятно слышать. Последнее время русское кино становиться всё более популярным на западе и на международных фестивалях. Значит ли это, что русское кино теряет свою индивидуальность и становится более западным?

• Нет, это означает другое. На западе сформировалось абсолютное конъюнктурное понимание того, что запад ждёт от российского кино. Именно поэтому в России сформировалось совершенно чёткое направление, называемое «новая волна». Это Хлебников, Попогребский, Звягинцев, Сигарев, Федорченко. Это режиссеры, которые снимают кино для западных фестивалей. Они точно знают, чего ждут от русского кино на западе, и они этот продукт делают. Часто они его делают не потому, что они так видят, а потому что они четко понимают, что это кино поедет в Канны, а это поедет в Берлин, а это в Венецию.

• То есть всё-таки они делают не очень русское кино?

• Они делают русское кино, просто оно обладает разными ликами. То, что мы вам показывали, – это русское кино? Русское. А Вася Сигарев с его «жестью»? Это тоже очень русское кино. Просто у нас люди разные и проявление жизни разное. То, что мы вам показываем, оно про лучшие проявления души, а в фильме Васи Сигарева – про худшие. И его сложно в чем-то упрекнуть, потому что это есть. Но я себя там не нахожу. А на западе все привыкли думать, что мы - уроды. А я очень не хочу, чтобы люди за рубежом думали, что мы вот такие уроды. Но за долгие годы нас уже привыкли видеть на западе такими, потому что мы эту яму себе сами выкопали и с удовольствием в неё ложимся. Потому что это удобно – снял чернуху, поехал на фестиваль. Может, ещё и приз получил, кто же от этого откажется? Правда, в последний год тенденция немного поломалась, и есть надежда, что она скоро уйдёт.

- Будем надеяться, что добро, как всегда, победит зло. Мария, спасибо огромное за откровенный разговор, надеюсь на скорую встречу!

• Спасибо вам, что приходили и смотрели все фильмы. До скорой встречи!

Фото автора