Лавр Георгиевич Корнилов

Под рубрикой «Они сражались за Россию» «Обзор» продолжает публикацию цикла исторических материалов о героях Первой мировой войны. Цикл посвящён 100-летней годовщине этой «забытой войны», которая началась 1 августа 1914 года.

Корнилов Лавр Георгиевич родился 18 (30) августа 1870 г. в многодетной семье небогатого чиновника, в прошлом - хорунжего, служившего переводчиком при 7-м Сибирском казачьем полку. Мать, Мария Ивановна, была казашкой, от нее Лавр Георгиевич и унаследовал «восточную внешность». Среди друзей семьи был известный этнограф Г.Н. Потанин, человек либеральных идей, противник самодержавия и сторонник «сибирского областничества». Вместе с тем дети в семье воспитывались в религиозном духе, а в школе Корнилов с особенной любовью относился к Закону Божьему.

С отрочества его жизненный путь был борьбой талантливого, но бедного провинциала за возможность «выйти в люди». Отсюда берет начало не только его упорство, но и большое самолюбие, которое лишь укреплялось при покорении новых высот. В 1883 г. он сдал все экзамены в Сибирский (Омский) кадетский корпус, кроме французского: найти достойного репетитора по этому языку в пограничном захолустье было невозможно. Потому Лавр Георгиевич был принят лишь на правах «приходящего», однако трудолюбие и отличное окончание первого года обучения позволили ему продолжить обучение за казенный счет.

Молодой Корнилов был застенчивым подростком, и лишь в старших классах случился перелом, после которого Лавр Георгиевич стал все активнее вливаться в кадетское сообщество, параллельно показывая блестящие результаты в учебе, особенно в изучении математики. Более того, он начал изучать восточные языки. После отличного окончания кадетского корпуса в 1889 г. Л.Г.Корнилов поступил в Михайловское артиллерийское училище. В аттестации молодого юнкера указывалось: «Тих, скромен, добр, трудолюбив, послушен, исполнителен, приветлив, но вследствие недостаточной воспитанности кажется грубоватым…. Будучи очень самолюбивым, любознательным, серьезно относится к наукам и военному делу, он обещает быть хорошим офицером».

В 1892 г. он окончил дополнительный курс, что давало приоритет при дальнейшем распределении. Однако Лавр Георгиевич вместо, например, престижного столичного округа, выбрал в качестве места службы родной Туркестанский край - 5-ю батарею Туркестанской артиллерийской бригады. Через три года он поступил в элитную Николаевскую академию Генерального штаба, которую окончил с малой серебряной медалью и досрочным произведением в капитаны. Как писал донской атаман А.П. Богаевский: «С ген. Корниловым я был вместе в Академии Генерального Штаба. Скромный и застенчивый армейский артиллерийский офицер, худощавый, небольшого роста, с монгольским лицом, он был мало заметен в Академии и только во время экзаменов сразу выделился блестящими успехами по всем наукам».

Однако, надев аксельбанты генерального штаба, он снова принял решение отправиться в Туркестан, где вплоть до начала русско-японской войны служил в штабе округа. Он участвовал в разведывательных экспедициях в Восточном Туркестане, Афганистане, Иране и Индии, собирал важнейшие картографические материалы, сведения о местных народах, а также занимался созданием агентурных сетей. Как разведчик он показал прекрасные аналитические способности, а результаты его исследований имели не только военную, но и научную ценность. Приходилось проявлять и храбрость. Так, в 1898 г. он самолично пересек границу и под видом добровольца, который собирался идти на службу эмиру Абдурахману, пробрался к секретной крепости Дейдади, сделав ряд снимков и обследовав прилегающую местность. Правда, подобная инициатива вызвала нарекания со стороны начальства в Петербурге: там считали необоснованным рисковать жизнью талантливого офицера.

В 1904 г. началась русско-японская война, и Лавр Георгиевич рвался на фронт. Ему удалось выбить себе должность штаб-офицера 1-й бригады Сводно-стрелкового корпуса (фактически же он исполнял обязанности начальника штаба). В аттестации указывалось: «…Здоровье - хорошее, умственные способности - выдающиеся, нравственные качества - очень хорошие… воли твердой, трудолюбив и при большом честолюбии… вследствие прекрасных способностей, а равно большого самолюбия справится со всякими делами…».

После поражения русской армии в Мукденском сражении (февраль 1905 г.), бригада Корнилова прикрывала отступление отдельных частей. Около деревни Вазые ее полки попали в окружение. Лавр Георгиевич лично принял на себя командование: переходя в штыковые удары, окруженные части сумели выйти из угрожающего положения. Генерал М.К.Дитерихс, встретивший Корнилова вскоре после этих событий, вспоминал: «Скромно, смущенно Корнилов возвращался со своего геройского подвига. Он не отдавал себе отчета о том величии личного подвига, на который толкнула его отвага воина и понимание обстановки готовившейся сухопутной Цусимы под Мукденом, для армий несчастливого Куропаткина. Только глаза его горели огнем счастья и отваги и виделась в них сознательная готовность пожертвовать собой, но спасти русскую армию…» За годы русско-японской он получил орден Св. Георгия 4-й степени, Георгиевское оружие и производство в полковники.

Неудачное окончание русско-японской войны привело к реформированию всей военной системы и продвижению по службе наиболее отличившихся офицеров. Среди них был и Корнилов. В 1906 г. он перешел в Главное управление Генерального штаба, где занимался постановкой разведки на южных рубежах империи. Лавр Георгиевич присоединился к группе военных офицеров во главе с Ф.Ф. Палицыным, которые выступали за кардинальное реформирование вооруженных сил. Среди других участников были и другие в будущем прославленные генералы, например, М.В. Алексеев, С.Л. Марков, И.П. Романовский. Все они и будут потом стоять у истоков Белого движения.

Однако штабная должность была не по душе Лавру Георгиевичу, который в это времени перенес тяжелые потрясения: смерть отца и маленького сына. В 1907 г. он вырвался из столицы и снова ушел в разведку, став военным агентом в Китае. Известный историк военной разведки Звонарев писал: «По словам 5-го делопроизводства Генштаба, сведения военной агентуры о развитии военных реформ в Китае и о различных организационных мероприятиях военного характера, предпринимавшихся китайским правительством, были вполне удовлетворительными, зачастую обширными, полными и обстоятельными. Наиболее ценные, полные и обстоятельные донесения получались от военного агента». Конечно, были и определенные «шероховатости». Помощник Корнилова в Мукдене подполковник Афанасьев неоднократно жаловался на излишне авторитарный стиль руководства.

         В 1910 г. Корнилова отозвали с места службы, а в 1911 г. он был назначен отбывать строевой ценз командиром 8-го Эстляндского полка. Но вскоре талант востоковеда-разведчика понадобился, и Корнилов, будучи в чине генерал-майора, вернулся на Дальний Восток начальником 2-го отряда Заамурского округа отдельного корпуса пограничной стражи (который подчинялся министерству финансов). С приходом на новую должность Лавр Георгиевич развил кипучую деятельность. Он сразу же обратил внимание на необходимость уточнить карты Манчжурии, начал чаще проводить маневры и военные игры, а также активнее бороться с хунхузами (китайскими преступными группировками). Как вспоминал полковник Д.К. Хотовицкий о тех годах: «На службе Л.Г. был сухой, требовательный и не разговорчивый, но в свободное время это был милый и хороший собеседник».

          В 1913 г. Лавр Георгиевич инициировал расследование по организации довольствия, выявив факты воровства и столкнувшись в конечном итоге с премьер-министром Коковцовым. «Политический вес» был неравным, а потому Корнилов вернулся в военное ведомство командиром бригады 9-й Сибирской стрелковой дивизии, которая располагалась на острове Русском во Владивостоке.

       Летом 1914 г. разразилась Первая мировая война. Корнилов не мог остаться в стороне, а потому отбыл на фронт командиром 1-й бригады 49-й пехотной дивизии 24-ого корпуса генерала Цурикова. Он попал на левый фланг 8-й армии генерала А.А. Брусилова, которая в свою очередь находилась на крайнем левом фланге Юго-западного фронта.

     В начале августа началось общее наступление против Австро-Венгрии, вошедшее в историю как Галицийская битва. Изначально основные события развернулись севернее, где австрийцы сосредоточили основные силы, что позволило им первоначально добиться определенных успехов. Перед войсками Брусилова и соседней 3-й армией Н.В.Рузского австрийское командование сосредоточило меньшие силы. Здесь русские войска обладали полуторным превосходством. 5 (18) августа 8-я армия форсировала Збруч и начала ускоренно продвигаться на запад, не встречая серьезного сопротивления. Серьезные бои вскоре вспыхнули на фронте 3-й армии, на помощь которой поспешил Брусилов. В сражении на реке Гнилая Липа противник потерпел сокрушительное поражение. В это время 24-й корпус, где служил Корнилов, занял позиции у Галича, прикрывая фланг армии. 22 августа, после того как основные силы австрийцев окончательно потерпели поражение, почти без боя этот город был занят. Вошедшая в него 49-я дивизия захватила 50 орудий.

        В конце августа Юго-западный фронт был брошен в преследование, 8-й армии ставилась задача обеспечивать левый фланг фронта и прикрывать пути на Львов. Однако именно по войскам Рузского и Брусилова и пришелся основной контрудар противника.

       В это время Л.Г. Корнилов по протекции Цурикова был назначен начальником 48-й пехотной дивизии. Вступление в новую должность совпало с крупным наступлением австрийцев. Против 24-го корпуса они выставили два своих корпуса. Завязался тяжелый бой у деревни Комарно. Несмотря на первоначальный успех, русские войска были сбиты с позиций и были вынуждены отступить. Как вспоминал генерал Деникин, который тогда командовал 4-й стрелковой бригадой, «Положение становилось критическим, в этот момент Корнилов, отличавшийся чрезвычайной храбростью, лично повел в контратаку последний свой непотрепанный батальон и на некоторое время остановил врагов. Но вскоре вновь обойденная 48-я дивизия должна была отойти в большом расстройстве». В руках австрийцев остались пленные и 18 орудий. Не снимая ответственность с Корнилова, как начальника дивизии, следует заметить, что именно Брусилов, как командующий армией, должен был разгадать планы противника и парировать этот удар. Деникин отмечал: «Получилась эта неудача у Корнилова, очевидно, потому, что дивизия не отличалась устойчивостью, но очень скоро в его руках она стала прекрасной боевой частью».

        Так или иначе, но прорвать российский фланг австрийцам не удалось. В целом для противника ситуация складывалась весьма печально, что заставило его начать отступление к реке Сан всем фронтом.

       К середине сентября основные операции перенеслись в Польшу: австрийские и германские армии мощным наступлением пытались взять Варшаву. В конце сентября российские войска в Галиции несколько отошли, однако продолжали держать оборону. Их успех под Варшавой и выход к германской границе заставил австрийцев отступить. В конце октября 8-я армия переправилась через реку Сан, а через несколько недель вышла к Карпатам.

         Брусилов решил оттеснить противника к перевалам в Карпатах. Начавшееся наступление стало «звездным часом» Корнилова и его дивизии, которую впоследствии прозвали «стальной». Его войска продвигались с боями в тяжелейших погодных условиях: морозы, метели, обледенелые склоны гор и практически полное отсутствие дорог. Однако благодаря упорству и успешному руководству со стороны Корнилова, а также героизму нижних чинов и офицеров дивизия успешно теснила противника.

         Генерал Брусилов вспоминал: «Странное дело, генерал Корнилов свою дивизию никогда не жалел: во всех боях, в которых она участвовала под его начальством, она несла ужасающие потери, а между тем офицеры и солдаты его любили и ему верили. Правда, он и себя не жалел, лично был храбр и лез вперед очертя голову».

                       Уже 5 (18) ноября Корнилов при поддержке кавалерии захватил важный Ростокский перевал, а 9 ноября взял деревню Синна. 48-я дивизия перевалила Карпаты и начала спускаться на Венгерскую равнину. На следующий день она, согласно приказу командира корпуса, захватила деревню Гуменное. Причем в этот день отряд подполковника Свяцкого в ходе решительного наступления захватил командира ландштурменной бригады генерал-майора Рафта, 17 офицеров и 1200 нижних чинов. Причем, по преданию, генерал был настолько поражен успехами русских, что заявил: «Корнилов - не человек, стихия». В некоторых работах указывается, будто Корнилов лично возглавлял эту атаку, однако имеющиеся архивные документы не подтверждают это.

                   Одновременно соседний 8-й корпус нанес поражение австрийцам и заставил их отступать. Стремясь к реваншу, противник начал подтягивать подкрепления и попытался прорвать фронт дивизии Корнилова. Недостаток снарядов и патронов, а также выдвинутое вперед положение заставили Корнилова начать 15 (28) ноября общее отступление, которое завершилось через пять дней. За период с 26 октября по 20 ноября Корнилов взял в плен 1 генерала, 58 офицеров и 6756 нижних чинов. Общие потери составили 32 офицера и около 5000 нижних чинов (половина - раненые).

      В своих мемуарах А.А. Брусилов дал негативную оценку действиям Корнилова: «увлекаемый жаждой отличиться и своим горячим темпераментом, он не выполнил указания своего командира корпуса и, не спрашивая разрешения, скатился с гор и оказался, вопреки данному ему приказанию, в Гуменном». Приведенные выше сведения, основанные на опубликованных архивных документах и воспоминаниях А.И. Деникина, свидетельствуют об обратном. Именно Брусилов не обеспечил должной поддержки Корнилова, который по приказанию начальства (а не самовольно, как писал командующий армией) в течение пяти дней вел бои у Гуменного. Однако, как потом вспоминал А.И. Деникин, «виновником неудачи был объявлен Корнилов».

       Весной 1915г. германо-австрийские войска на участке Горлица - Громник нанесли страшной силы удар по войскам Юго-Западного фронта и раскололи их надвое. Обеспечивая выход своей дивизии из окружения, тяжело раненный Корнилов с остатками отряда попал в плен и был отправлен в Австро-Венгрию, в город Кессиге. Через год и три месяца ему удалось совершить побег из тюремного госпиталя и пробраться через Венгрию и Румынию в Россию. Понятия о воинской чести в русской армии были тогда другими, и вернувшийся из плена генерал за мужество был награжден орденом святого Георгия 3-й степени. В сентябре 1916г. Корнилов вернулся на Юго-Западный фронт, вступил в командование 25-м армейским корпусом, заслужил чин генерал-лейтенанта.

       Выходец из низов, Корнилов с одобрением встретил февральскую революцию 1917г. и приход к власти Временного правительства. 2 марта популярный в стране и армии генерал получил назначение на должность командующего Петроградским военным округом, а 8 марта по приказу военного министра Гучкова он арестовал в Царском Селе семью свергнутого с престола царя (сам Николай II был арестован в этот же день в Ставке армии, в Могилеве).

       В апреле Корнилов потребовал вернуть его в действующую армию. В начале мая 1917г. он получил в командование 8-ю армию. В июньском наступлении войск Юго-Западного фронта 8-я армия действовала наиболее успешно, ей удалось прорвать оборону противника, за 12 дней взять в плен около 36 тысяч человек, занять города Калуш и Галич. Но другие армии фронта её не поддержали, фронт залихорадило, пошли солдатские митинги, антивоенные резолюции солдатских комитетов. Наступление было сорвано, и 6 июля германские войска перешли в контрнаступление.

       В ночь на 8 июля Корнилов был срочно назначен командующим Юго-Западным фронтом, а 19 июля Корнилов получил от Керенского предложение стать Верховным главнокомандующим и принял его, оговорив в качестве условия полное невмешательство в его оперативные распоряжения.

         В связи с угрозой большевистского переворота в Петрограде Корнилов по согласованию с Керенским 25 августа двинул к столице конный корпус генерала А.Крымова и другие войска. Но тут Керенский, получавший через посредников разноречивую информацию о намерениях Верховного главнокомандующего, дрогнул, испугавшись за свою власть. Утром 27-го он направил в Ставку телеграмму о смещении Корнилова с его поста и дал указание остановить войска, двигавшиеся к Петрограду. В ответ Корнилов сделал заявление о предательской политике Временного правительства. В течение двух дней он пытался собрать вокруг себя силы для борьбы против Временного правительства, но всплеск слухов, порочивших "Корниловский мятеж", сломили его волю. Как и генерал Крымов, пораженный случившимся и застрелившийся 31 августа, Корнилов был в отчаянии, лишь поддержка соратников удержала его от самоубийства. 2 сентября вновь назначенный начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал М.Алексеев, вполне сочувствовавший "мятежникам", вынужден был объявить Корнилову об аресте. Он направил его с другими арестованными в Быховскую тюрьму, где обеспечил им безопасность.

       После прихода к власти большевиков угроза расправы над арестованными генералами каждый день нарастала. Накануне прибытия в Быхов красногвардейских отрядов исполнявший должность главковерха генерал Н.Духонин отдал распоряжение об освобождении Корнилова и его сподвижников. В ночь на 19 ноября они покинули Быхов и двинулись на Дон. На следующий день прибывшие в Могилев революционные матросы в присутствии нового главковерха Крыленко растерзали Духонина.

        В начале декабря 1917г. Корнилов приехал на Дон и вместе с генералами Алексеевым, Деникиным, атаманом Калединым возглавил сопротивление большевикам. 27 декабря он вступил в командование Добровольческой белой армией, насчитывавшей тогда около трех тысяч человек. Развитие событий на Дону, повлекшее за собой победу Советов и гибель атамана Каледина, вынудило Добровольческую армию в феврале 1918г. двинуться в Кубанский край. В этом "Ледяном походе", проходившем в неимоверно тяжелых погодных условиях и в беспрерывных стычках с красноармейскими отрядами, Корнилов оставался кумиром добровольцев

       При подходе к Екатеринодару (Краснодар) выяснилось, что он занят красными, организовавшими сильную оборону. Первая атака города была неудачной. Корнилов отдал приказ о повторной атаке. На следующее утро взрывом неприятельского снаряда он был убит: снаряд пробил стену в доме, где за столом сидел генерал, и сразил его осколком в висок. 15 апреля в немецкой колонии Гначбау, где остановилась отступавшая армия, гроб с телом Корнилова был захоронен. На следующий день большевики, занявшие селение, отрыли могилу и отвезли тело генерала в Екатеринодар, где оно было сожжено. Гражданская война в России разгоралась.

                                                                    ,

                                                                            г.Вильнюс