Дорога в рабство
К июню 1941 года 12 стран Европы, одна за другой, были молниеносно завоёваны Гитлером. Ему хватило всего лишь трёх месяцев, чтобы навести «немецкий порядок» на оккупированных территориях.
Складывалось впечатление, что европейские страны с покорностью отдавались на милость победителя и не спешили складывать свои головы за родную землю.
За сутки покорились фашистам Дания, Монако, Люксембург; за неделю – Нидерланды, Бельгия, Норвегия. Франция пала к ногам фюрера за 38 дней.
Это напоминало игру в поддавки, цель которой - сохранить немецкую военную машину и направить её исключительно против СССР.
В этом крестовом походе вся военная мощь Европы совместно с фашистской Германией 22 июня 1941 года обрушилась на Советский Союз.
Воодушевлённый скорыми победами в Европе, Гитлер пообещал своим союзникам разгромить Советы за 4 месяца и выслал им приглашения на парад немецких войск 7 ноября на Красной площади в Москве.
Как Гитлер делил шкуру неубитого медведя
Его мучил вопрос, как по-хозяйски использовать будущие оккупированные восточные земли на благо Германии.
Был разработан план «Ост», по которому предусматривалась немедленная и полная колонизация будущих захваченных земель.
Славянам по этому плану отводилась роль батраков, а точнее – онемеченных рабов. Восточную Европу намечалось обратить в жизненное пространство для немецких колонистов.
Не забывал фюрер и о своей «доблестной» армии. Выступая перед солдатами, он напутствовал: «Там, за Бугом, лежат огромные восточные земли, и каждый из вас получит свой надел».
Видение
Туманным майским утром 1941 года Надежда Акимовна, моя бабушка, направилась в хлев, чтобы подоить корову. Её взору открылась странная, таинственно-жутковатая картина: в тумане по лощине между лесом и деревней с запада на восток летел полуметровый огненный шар. Летел на низкой высоте, медленно, бесшумно и загадочно.
Видение привело старушку в оцепенение, и, лишь только когда шар исчез за перелеском, она смогла прийти в себя, перекрестилась и вернулась в избу.
- Это к войне, - сказала она и заплакала.
И война действительно пришла.
В сентябре 1941 года первые немецкие танки вошли в нашу деревню, а во второй половине октября оказалась оккупированной вся Калужская область.
Через нашу деревню Новый Приют прошла вся Европа – её армейские подразделения. Мы, мальчишки, могли издали определить, кто к нам «пожаловал»: по оружию и по обмундированию, даже по поведению.
Жители деревни знали, что только венгры взамен за кружку молока дарили кусочек сахара, спички, мыло и соль – кто чем богат! А вот другие гитлеровские пособники считали, что это бабушка должна благодарить их за то, что они пришли спасать её от большевиков, и поэтому молоко брали бесплатно.
Наша деревня Новый Приют стояла около Варшавского шоссе. По нему к Москве рвались гитлеровские полчища. Свыше шестидесяти дивизий вермахта вели ожесточённые бои на подступах к Москве. К концу октября казалось, что Москва обречена. Гитлер спешил выполнить своё обещание перед союзниками – устроить парад немецких войск на Красной площади. Его танкисты прогревали моторы всего лишь в 15-29 километрах от Москвы, уже рассматривая её в бинокли.
В августе 1941 года Гитлер вместе с Муссолини прилетел на Восточный фронт, чтобы лично принять победный парад вермахта и его итальянских союзников.
Поскольку приготовление к параду «задерживалось», Гитлер повёз «дуче» на экскурсию в Брестскую крепость.
По плану немецкого командования она должна была пасть за 8 часов. Но крепость не сдавалась и продержалась больше месяца. Её обстреливали двухтонными снарядами дальнобойной крупнокалиберной артиллерии, сбрасывали на неё полутонные бомбы. Одна из них попала в склад боеприпасов, от её взрыва дрогнула земля не только под крепостью, но и под самим Брестом. Но когда гитлеровцы шли в атаку, их снова и снова встречали пулемётным огнём. Бок о бок защищали Брестскую крепость войны 30 национальностей. Ни один из них не поднял руки вверх и не потерял своё знамя части.
Вместе с командирами ходили в атаку их жёны, организовавшие женский батальон.
Оборонявшихся травили газом, выжигали огнемётами. Но руины по-прежнему стреляли.
Муссолини попросил перевести одну из надписей в крепости: «Умираю, но не сдаюсь. Прощай, Родина!» Он с грустью посмотрел на Гитлера, как бы говоря: таких воинов ты ещё не встречал и потому проиграешь войну.
Парад состоялся...
И это был легендарный исторический парад Красной Армии. На нём были представлены все рода войск, 28,5 тысячи воинов! Многие из них прямо с Красной площади отправлялись на фронт.
Идея парада 7 ноября 1941 года принадлежит лично И.Сталину. Посоветовавшись с Г.Жуковым и найдя его поддержку, И.Сталин отдал приказ в глубочайшей тайне начать подготовку к параду.
Он начался в 8 часов утра 7 ноября под звон кремлёвских курантов. Звёзды на кремлёвских башнях были расчехлены и зажжены.
С речью к участникам парада обратился И.В.Сталин. Он с уверенностью закончил свою речь словами: «Враг будет разбит, победа будет за нами!»
Парад длился более часа. Принимал его маршал Советского Союза С.Будённый.
Военный парад 7 ноября 1941 года стал уникальным по своей политической значимости, проведённый советским командованием буквально под носом наступающего врага, у него нет аналогов во всей мировой истории войн.
Гитлер был взбешён, услышав по радио о параде 7 ноября в Москве. Немецкое командование срочно отдало приказ бомбить Красную площадь. Но немецкие самолёты не смогли пробиться через противовоздушную оборону столицы.
Под Москву срочно была переброшена помощь с других фронтов, а также около десяти дальневосточных дивизий.
Враг был остановлен и отброшен на десятки километров от Москвы.
В боях за Москву участвовал и мой отец – командир взвода, старшина Роман Иванюшкин, за что был награждён медалью «За оборону Москвы».
В битве под Москвой противник потерял более 800 тысяч солдат. Был сорван план блицкрига и развеяна мечта Гитлера о параде войск вермахта на Красной площади.
Наступление захлебнулось, немцы перешли к обороне.
Рыли окопы, строили блиндажи. В нашей деревне в каждой избе были расквартированы немецкие солдаты. Днём они строили в окрестностях укрепления, а ночевать приезжали в деревню.
Дорога в рабство
Фронт неумолимо приближался. Мы это видели и чувствовали по настроению немцев. Они всё чаще избивали жителей деревни. Отступая, они поджигали избы, а людей сгоняли в обозы и угоняли в Германию.
В одном лишь нашем небольшом Куйбышевском районе Калужской области из 228 деревень фашисты сожгли 159 и 2977 человек угнали в Германию. В их число попала и наша семья.
Всего в Советском Союзе во время войны было сожжено 70 тыс. сёл и деревень, свыше 6 млн зданий и сооружений было разрушено отступающими фашистами. После себя они оставляли выжженную землю.
Четыре месяца (июль, август, сентябрь и октябрь) 1943 года мы шли по Варшавскому шоссе на запад. Куда нас гнали, никто в обозе не знал.
Вечером обоз сворачивал на площадку у шоссе, оцепленную колючей проволокой. По оставшимся там следам мы понимали, что здесь до нас побывали уже и другие обозы. Люди такие площадки называли загонами.
Разжигали костры, готовили ужин.
И каждый раз вставал один и тот же вопрос: где взять хворост для костра, воды и травы для коня, еды для нас самих? Старшая сестра Зинаида потом вспоминала, что были времена, когда голодали по трое суток.
Выручали жители Белоруссии, они приносили к обозу картошку, яблоки и хлеб. Подросткам удавалось ускользнуть из обоза, и они ходили по близлежащим деревням и просили милостыню.
Ночевали под телегой и очень боялись дождливых ночей.
Вечером, перед сном, раздевались и трясли бельё над костром. Так мы спасались от вшей и прочих паразитов. Хворост собирали на обочинах дороги.
Обоз двигался медленно, на поворотах просматривалась вся его длина – на многие километры. На повозках сидели те, кто не мог идти: старики и малолетние дети. Остальные шли, держась за повозки.
Моя трёхлетняя сестрёнка Вера все четыре месяца сидела и постоянно плакала. Повязанные платком уши гноились. Бабушка из трав готовила мази и лечила её. Ко всему этому у неё от постоянного сидения появились гнойные пролежни. Вечером на костре мать грела воду и обмывала её. И так каждый вечер.
Однажды мы не сумели собрать хворост, это означало остаться без спасительного костра.
Рядом с дорогой был штабель использованных шпал. Одну такую гнилую шпалу мать притащила к повозке и одолжила у соседей топор в надежде как-то расколоть её.
Буквально следом за ней пришли конвоиры и приказали матери отнести шпалу в штабель. Когда соседи попытались ей помочь, немцы отогнали их: дескать, пусть несёт сама. Подростки Дима и Зина тоже пытались помочь матери, но немцы отогнали и их.
Вернувшись, заплаканная мать с радостью заметила костёр у нашей повозки: это соседи принесли хворост, и мы разожгли его.
К концу октября 1943 года обоз прибыл на железнодорожную станцию Лесная, что в Белоруссии. Здесь находился лагерь для военнопленных и гражданского населения – «Шталаг-337». Обоз прошёл сортировку, пригодных к работе людей погрузили в товарные вагоны и увезли в Германию. Две младшие сестры матери - Полина и Вера - и некоторые родственники были признаны годными для работ. Нас у матери было четверо детей, и ещё две старушки были на её попечении, поэтому нас оставили в лагере как нетрудоспособных.
До сих пор не могу найти объяснения, зачем было четыре месяца фашистам гнать стариков и детей в обозе до станции Лесная и лишь там провести сортировку, чтобы потом пригодных увезти в Германию?
Ещё недавно в лагере свирепствовал тиф. Больных вывели в соседний овраг и расстреляли, а помещения лагеря облили известью.
От запаха извести кружилась голова, люди теряли сознание. Молились Богу, чтобы не заболеть тифом.
В июле 1944 года мы дождались освобождения Белоруссии от немецко-фашистских захватчиков. Нас временно приютили белорусские семьи. Мы не знали, что принесли им беду. Мы все (семь человек) поочерёдно заболели тифом, но, на удивление, выздоровели. От нас заразились белорусские семьи, приютившие нас, и несколько человек умерли.
Дорога домой
На железнодорожных платформах мы добирались на родину. То, что мы увидели по пути, навсегда осталось в детской памяти: это кладбище немецких солдат.
По обе стороны железной дороги, до самого горизонта стояли берёзовые кресты. Их были тысячи. Иногда нам казалось, что они гонятся за нами. Ряды были выведены, как по шнуру. Высота крестов и их табличек была на одном уровне. И с какой стороны ни посмотри – всюду точность рядов. Особая немецкая точность. С такой точностью рядов они маршировали по улицам городов Европы.
Я не знаю судьбы того огромного немецкого кладбища сегодня, того, как с ним поступили белорусы, ведь многие из них были убиты теми, кто потом лёг под увиденными нами берёзовыми крестами.
На территории Белоруссии нацисты организовали 260 лагерей смерти и 170 гетто. Согласно последним данным, за годы немецкой оккупации потери мирного населения Белоруссии составили порядка 2,5 млн человек.
Моя бабушка, смотря на это бесконечное море крестов, произнесла:
- Сколько молодых берёз загубили, паршивцы!
В августе 1944 года мы вернулись на родину. С ужасом увидели, что от нашей деревни с таким чудным названием – Новый Приют - ничего не осталось. Из десяти усадеб сохранилась лишь единственная соседская баня. В неё мы и вселились.
Около бани трава была выжжена нефтепродуктами от немецких машин. На этом чёрном пятне выросли целые плантации грибов, чёрных, с капюшонами.
Бабушка нарезала их и сварила.
- Дети, я попробую их. Если не помру, можете присоединяться ко мне, - сказала она и положила первую ложку грибов в рот.
Мы смотрели на неё и гадали: умрёт или не умрёт?
Бабушка не умерла. И мы набросились на грибы.
Ночью кто-то, выходя во двор, заметил: мы все бредили и говорили во сне.
Мы дали этим грибам название: говоруши. И зная, что они токсичны, уменьшили порции, но всё равно ели их. Был голод, и эти странные грибы казались спасением. Бабушка, вымочив их, насушила этого провианта на целую зиму.
Вторым блюдом к грибам были блины из прошлогодней картошки, не выкопанной прошлым летом. Осторожно, лопатой, поддев картофельный куст, вынимали мы из земли картофелину и, разорвав кожицу, выплёскивали жидкое содержимое в ведро.
Добавив мякины, бабушка из этой массы пекла блины. Есть их было невозможно из-за запаха, вызывающего тошноту, и мякины, застревающей в горле.
Блины тоже получили своё меткое название: тошнотики.
Мы, дети войны, прошли через нацистский ад, который остался в памяти до сих пор. Чтобы понять, что это на самом деле, возненавидеть его, нужно было его пережить. Те, кто пытается сегодня переписать историю войны, пусть спросят о ней у нас, у бывших детей войны.
