Режиссёр А.Сокуров: «Всё чаще сталкиваюсь с цензурой»

В этом году в рамках литовского кинофестиваля «Киновесна» («Kino pavasaris») состоялся показ фильма известного российского режиссёра А.Сокурова «Франкофония» («Francofonia», 2015). К сожалению, сам режиссёр в тот раз не смог представить свой фильм зрителям фестиваля. Но 16 августа в Вильнюсе будет проведён инициированный «Киновесной» показ фильма «Франкофония» с участием мастера интеллектуального кино Александра Сокурова.

После киносеанса режиссёр ответит на вопросы журналиста Каролиса Каупиниса, пообщается с аудиторией.

Мы же делимся подготовленным специально к показу «Франкофонии» в Литве интервью с А.СОКУРОВЫМ.

- Ваш последний фильм «Франкофония» - о судьбе Европы. Вы попали в десятку. Эта тема - очень актуальна и даже болезненна для всей Европы, для всех европейцев. Почему вы взялись за такую сложную тему?

• Потому что я историк. Потому, что эта тема - действительно трудная. Потому что судьба Европы важна для меня. Это часть моей жизни, ведь я всё же – европеец.

Я образованный человек, и с большой тревогой наблюдаю за тем, что происходит в Европе. Я считаю, что истоки многих проблем – в событиях Первой и Второй мировых войн.

- Вы полагаете, что Европа запуталась в ценностях?

• Я не могу так утверждать. Но думаю, что Европа не может найти выход из сложившейся ситуации. Ищет и не может найти.

- Каковы причины этого, что, по вашему мнению, на это влияет?

• Дегуманизация. Нежелание защищать свою культуру и свою эволюцию. Боязнь признать, что национальное - выше интернационального. На мой взгляд, самой большой и самой важной ценностью следует считать то, что национальные культуры Литвы, Латвии и Польши – выше всей европейской культуры.

- Приятно слышать, что вы, русский до глубины души, считаете себя европейцем.

• А разве русские - не европейцы? Разве нас не воспитала Европа?

- Но согласитесь - не так часто можно в Европе услышать признание русских, что они считают себя европейцами.

• В моём окружении очень, очень много людей, которые считают себя европейцами, не могут жить без Европы и с большой озабоченностью следят за тем, как складываются отношения между Россией и Европой. Я искренне признаюсь, что людей с иными убеждениями я даже не встречал. Может быть, потому, что на родине я общаюсь с достаточно замкнутым кругом людей, которые Европу считают своим первым учителем, воспитателем.

- Почему для фильма «Франкофония» местом действия вы выбрали «Лувр» в Париже, а не «Эрмитаж» в Санкт-Петербурге, в котором так много Европы и в то же время - России?

• Лувр - лишь повод для размышлений о жизни и судьбе Европы. В конце концов, Лувр – это не совсем то, что характерно именно для Франции. Он - словно остров, на котором нашли отражение проблемы всей Европы и европейцев. И вообще, в Лувре можно понять, как развивалась и чем жила Европа.

В Эрмитаже я уже работал. Эрмитаж для меня - и дом, и родина.

- И во «Франкофонии», и в других фильмах вы развиваете тему человека и власти. Почему?

• Для меня эта тема очень важна. В наше время все мы, особенно люди России, очень зависимы от властей.

Я с большой тревогой наблюдаю, оцениваю тех людей, которые были у власти, которые получают власть, которые в настоящее время находятся во власти. Мы все жутко зависимы от них. Я тоже категорически зависим от властей.

В последние годы я много работаю и живу в Европе и, к сожалению, замечаю, что и там люди гораздо больше зависят от власти, нежели пять или семь лет назад. Всё чаще сталкиваюсь с цензурой. Не раз европейские журналисты признавались мне, что редакторы не всегда разрешают публиковать то, что они написали. И мои собственные интервью в прессе не единожды подвергались цензуре, а телевизионные каналы нередко отказывались от тем, по которым мне хотелось бы подискутировать.

Это, на мой взгляд, проявление деградации демократических традиций.

- Почему вас подвергают цензуре?

• По-видимому, неприемлема моя позиция по отношению к общественной жизни России. В особенности – из-за того, что происходит в Чечне, где принимаются решения по всем политическим убийствам в России.

Несподручно моё отношение и подход к партийной зависимости, которая в последнее время многих людей прямо таки душит. Мне также непонятно участие Русской Православной Церкви в политической жизни страны. Ведь это идёт вразрез с Конституцией. Нарушение Конституции, по моему разумению, – это преступление.

- Показывают ли ваши фильмы в России?

• Практически нет. В настоящее время в Санкт-Петербурге показывают «Франкофонию». Будет ли этот фильм показан в Москве, я не знаю. Я слышал, что, он, кажется, был показан ещё в двух городах России. Но мои фильмы никогда не появляются на Кавказе, в Сибири и на Дальнем Востоке.

Возможно, мои фильмы игнорируют не из-за моего мировоззрения, а потому, что в таком огромном государстве как Россия, процесс дегуманизации - очень острый.

- Но вся Европа знает вас и ценит ваше творчество!

• Может быть. Однако не по-христиански лелеять в себе гордыню и в ней жить. Я создаю такие фильмы, потому что иначе творить не умею. Результатами чаще всего бываю недоволен сам, потому что отлично знаю, как и что хотел сделать и что на самом деле вышло.

- Может быть, на родине вы не удостаиваетесь должного признания потому, что ваши фильмы - не русские.

• Я согласен, но об этом стараюсь не говорить по хорошо понятным вам причинам. Я воспитан на европейской и русской литературе середины XIX века - Гюстав Флобер, Чарльз Диккенс, Эмиль Золя, Лев Толстой. Эти авторы оказали на меня огромное влияние. Это благодаря им я сформировался как личность. Таким образом, я человек литературы, а не кинематографа, ибо меня никто не учил.

- Тем не менее, вполне вероятно, что фильм «Франкофония» - не последний в вашей творческой биографии?

• Я делал его совместно с тремя продюсерскими европейскими компаниями, а вот в России никак не могу найти продюсеров, хотя у меня есть идеи для документального и художественного фильмов. Более конкретно об этом не хочу говорить, чтобы, не найдя финансирования, не выглядел несерьёзно.

Подготовила Бируте ВИШНЯУСКАЙТЕ,

LRT

Первоисточник: Vilniuje kitą savaitę viešėsiantis garsus režisierius A. Sokurovas: „Vis dažniau susiduriu su cenzūra“