Виталий Манский: «О будущем в рамках моей жизни»

Биографическая справка: Виталий Всеволодович Манский (р. 1963, Львов) — российский режиссёр документального кино, продюсер, президент фестиваля «Артдокфест» и Национальной премии в области неигрового кино «Лавровая ветвь». С 1999 года — руководитель службы производства и показа документальных программ на канале РТР, автор и ведущий программы «Реальное кино». С 2004 года — художественный руководитель студии «Вертов. Реальное кино». Президент и продюсер национальной премии «Лавровая ветвь» в области неигрового кино и телевидения. Президент фестиваля «Артдокфест», член Российской телеакадемий «Ника» и «ТЭФИ». Фильмы Манского удостоены более ста призов на российских и международных кинофестивалях, в том числе: Серебряный глобус МКФ в Карловых Варах (Чехия); Приз за режиссуру и специальный приз на МКФ «Темные ночи» в Таллине (Эстония); европейский приз новой кинодокументалистики, учреждённый евроканалом SAT; «Серебряный голубь» Лейпцигского фестиваля; приз за режиссуру (Локарно); Prix court metrage vision du reel — Nyon (Швейцария); Golden Spire в Сан-Франциско; главный приз МКФ Йихлава (Чехия); Главный приз на МКФ в Вене (Австрия); Уэска (Испания); диплом «Приз Европы»; «Серебряный кентавр» в Санкт-Петербурге; приз европейских киноклубов «Дон Кихот»; Премия Российской киноакадемии «Ника». Лауреат национальной премии «Лавровая ветвь». C 2015 года живет в Латвии.

- Хочу поздравить Вас с победой в кинопремии «Ника» с фильмом «В лучах солнца». Как Вы считаете, эта победа была предопределена или просто не было конкуренции? – таким был первый вопрос журналиста, недавно переехавшего из Украины в Литву.

• (Засмеялся) Хороший вопрос. Были в моей биографии моменты, когда победа была предопределена, не было конкурентов, но фильм не побеждал. Если мы говорим о каких-либо конкурсах, сколь бы там ни было членов жюри, это всегда процесс достаточно неуправляемый. Есть определенные тенденции, но элемент неуправляемости присутствует. Всегда есть напряжение и ожидание. В том числе и прелесть таких конкурсов, что ты ждешь решения жюри, которое иногда оно тебя радует, иногда огорчает…

- Иногда кажется, что на фестивалях и конкурсах премии раздаются, исходя из политкорректности: и этому дать, и того не забыть…

• Скажу так: когда речь идет о малом жюри, жюри фестиваля, как правило, от трех до семи человек. И они садятся за один стол. Вот здесь может возникнуть та самая мотивация, о которой Вы говорите. Когда люди, глядя друг другу в глаза, могут сказать: «Ну, послушайте, этот режиссер уже получал, а у этого собака сдохла. Этот молодой, этот старый, а этого жена бросила…" И я признаюсь, что я как член многих жюри был свидетелем подобных разговоров.

Когда же речь идет о академических призах. Таких, как «Ника», как «Оскар», как «ТЭФИ», то здесь работают другие инструменты. Когда перед каждым академиком оказывается анкета для голосования, уже он самостоятельно принимает решения. Конечно, и его решение может включать обстоятельства больной кошки, брошенной жены и так далее. Тогда нужно понимать, что каждый голосующий должен оперировать подобной аргументацией. И в конечном счете человек победил не потому, что у него лучший фильм. А потому что все 500 человек (по-моему в «Нике» 500 академиков) проголосовали именно потому, что у него сдохла кошка. И здесь я бы это поставил под сомнение…

Я говорю об этом ситуации изнутри. Я уже 17 лет являюсь генеральным продюсером Национальной премии документального кино в России. Я по долгу своей должности владею ситуацией с голосованием. И нередко голосование не совпадает абсолютно с моими личными представлениями о добре и зле. И вот в прошлом году какие-то решения наших 50 академиков меня удивили и уже после награждения, я попросил аудиторскую компанию показать мне цифры. Не показать, кто персонально и за что голосовал, это запрещено, а просто показать цифры. И я увидел, что фильмы, которые победили и меня смутило их победа, они выиграли буквально одним голосом. То есть если бы просто один человек проголосовал иначе, то как раз победили бы фильмы, за которые я сам болел. Так что это вопрос буквально одного голоса, а этот голос может правда проголосовать потому из-за того, что сдохла кошка…

- Вы в этом году не член жюри и не руководящее лицо, а просто участник конкурса?

• И замечательно. Я рад этому обстоятельству. Можно показать картину и посмотреть, как она была оценена зрителями, что я вчера испытал по окончанию фильма. Состоялся большой, настоящий, глубинный, заинтересованный разговор, который закончился где-то к полуночи…

- Я тоже посмотрел фильм «Родные» в первом показе. Осталось очень сильное впечатление, зацепило, поскольку у меня очень иногородных и друзей в разных концах Украины. Ваша проукраинская позиция достаточно понятна, вы ее ясно высказали. С другой стороны Донецк, Макеевка и «крымнашенский» Новый год на севастопольской площади. А в конце фильма украшенная цветами московская набережная в память о Борисе Немцове. Не кажется ли Вам, что все-таки у России есть какое-то позитивное будущее?

• Ну, послушайте, если бы у России будущего не было, нужно было бы в него верить. И может быть, эта вера каким-то образом спровоцировала изменения того тяжелого, я бы позволили себе сказать, постыдного курса, который выбрала современная Россия. Но когда мы говорим о будущем, по крайней мере, когда я говорю о будущем, я хотел бы говорить о будущем в рамках своей жизни. А жизнь каждого из нас, что несправедливо, но факт, ограничена во времени. Мы уже прожили бОльшую часть своей жизни и осталось нам не так много. И я не вполне уверен, что моей личной жизни хватит дождаться каких-то позитивных изменений.

- Существенных изменений или позитивных нюансов?

• Нет. Нюансы каждый день происходят. В конце концов, каждое утро встает солнце, и это безусловно позитивный нюанс.

- Но оно встает и в Северной Корее?

• Мы все-таки не говорим о тех нюансах, которые не меняют коренным образом жизнь. Я бы хотел говорить хотя бы о тех изменениях, которые произошли в Украине. Моя оценка такова, что Украина только начинает строительство какой-то новой жизни, которая будет когда-то цивилизованной, нормальной, достойной… Сейчас же все эти обстоятельства, помноженные на войну, на аннексию территории… Я бы с трудом сейчас причислил Украину к списку благополучных позитивных стран. Но то, что Украина пошла по этому пути, вот если б я дождался такого поворота в России, я был бы безусловно счастлив…

- Но то что Вы покинули Россию, оно в какой-то степени было связано с реакцией на события в Украине, на участие России в этом или просто Вы уже не видели в России своего будущего в рамках своей профессии и своей личной жизни?

• Нет, как раз в рамках профессии, и в рамках моей жизни и в рамках естественного для каждого человека быта, составляющего жизнь, чувствовал себя в России конечно. Я не предполагал, что настанет момент, когда я буду вынужден буду уехать. Но я уезжал не потому, что на меня оказывалось какое-то давление, оно оказывается на многих и многих в России сегодня, я уехал потому, что мне стало просто невозможно физически там находиться. Мне стало элементарно не хватать кислорода для нормальной жизни…

- Но Вы по-прежнему остаетесь российским режиссером, который может выставить «Родных» в следующем году на «Нику»?

• Я не очень хорошо знаю регламент «Ники», наверное, мы можем выставить фильм. В фильме «Родные» нет ни российской студии, ни российского финансирования. Да, фильм на русском языке в основном, два эпизода на украинском. Может быть, мы и можем его выдвинуть, а может, и нет… Как-то Вы меня врасплох застали этим вопросом. Пока я еще не задумывался об этом.

Я ведь в России продолжаю проводить фестиваль Артдокфест, который, по факту, является самым крупным кинособытием в стране, по крайней мере, одним из двух-трех самых крупных - бесспорно. И мы уже, живя в Латвии, все-таки продолжаем продюсировать какие-то фильмы, связанные с российской тематикой. У нас сделала картину «Выбор» молодой режиссер Беата Бубинец о выборах в России. И сам я базируюсь на российских темах. Возвращаясь к разговору об отъезде-переезде, это было все-таки не в результате давления. Я мог бы вполне сопротивляться давлению и продолжать жить в России. Возник вопрос просто физической невозможности…

- Фильм «Родные» шел в Украине в прокате. А в России не показывался вообще?

• Мы сделали премьеру на моем фестивале Артдокфест одновременно в Москве, Петербурге и Екатеринбурге. Она прошла очень востребованной. В Москве мы его показали в большом зале кинотеатра «Октябрь» на 1500 мест на большом экране. И еще был один показ в России. Неожиданно для меня, фильм пригласили быть фильмом-открытия фестиваля артхаусного кино в Челябинске. Я раздвинул все свои планы, отказался от поездок в привлекательные западные столицы, полетел в Челябинск, пообщался там с аудиторией. Это было для меня очень важно.

- Какой была реакция на фильм в России?

• В Челябинске была реакция, соответствующая той пропагандистской обработке сознания, которая, как ковровая бомбардировка, накрывает города и села в Российской федерации. В Москве все же было больше людей способных к независимому и более трезвому анализу происходящего. Но хочу сказать, что в России этот был единственным по факту (хоть и в трех городах) показ фильма на излете объявленного государством Года кино в России. Он праздновался на самом высочайшем уровне с миллиардами дополнительных средств на кинематограф. И этот показ получил Национальную премию кинопрессы и кинокритики как главное кинособытие года. То есть один показ фильма, который был объявлен антигосударственным и запрещенного к показу, был так высоко оценен профессиональным киносообществом. Сейчас есть шведская прокатная компания, которая работает в России и прокатывала пять или шесть моих фильмов, они почему-то уверены, что смогут выпустить его в прокат и в России. Я не очень в это верю, но у них опыта больше и они говорят: «Мы сможем это сделать!». Буду рад, если это случится…

- А как широко фильм идет в мире, кроме фестивальных показов?

• Хочу сказать, что фестивальные показы – это очень важная составляющая проката, потому что иногда два-три показа на фестивале собирает большую аудиторию, чем потом картина, вышедшая в прокат. Тому есть и цифровые доказательства. Поэтому я бы не сбрасывал со счетов эти фестивальные показы, которые идут очень успешно. У нас на сегодняшний день около 30 фестивалей фильма «Родные», четыре фестиваля класса А, все крупнейшие мировые кинофестивали документального кино. Каждый месяц картина идет на четырех-пяти кинофестивалях. А это для такой камерной, интимной и, в общем-то, неброской картины очень хорошая судьба.

Что же касается буквально кинопроката, то она уже вышла в Латвии, Эстонии, Украине. Сейчас готовится прокат в Германии. Около десяти стран готовятся показать ее по телевидению. Мне кажется, в конечном счете, ее увидит достаточно большая аудитория в миллионы человек. А это, повторюсь, для такой картины с большой степенью интимной интонации, большой показатель…

- Прошло почти два года с событий фильма и у тех, кто посмотрел картину, возникает вопрос: «Что сегодня происходит с вашими родными? Как сложилась в дальнейшем судьбы героем фильма?»

• Да, в общем-то, ничего не изменилось. Все остались при своих, кто не общался, тот и не общается, кто общался, тот общается… Практические вещи, конечно, происходят в жизни каждого из нас. Женя, который уходит в армию в фильме, успел отслужить в армии. И несмотря на то, что его бабушка говорила о никчемности нового поколения, которое ни к чему не приспособлено, Женя неожиданно для всей нашей семьи принял решение остаться в армии по контракту. Конкретно уже в эти дни он находится в зоне АТО под Луганском. И, конечно мы, все молимся за то, чтобы все было хорошо…

- Как Вы это все снимали? В Донецке и Макеевке? Вы как российский режиссер получили некий карт-бланш на эти съемки?

• Нет, что касается Крыма, мы не оформляли ничего и работали без оформления документов, на свой, наверное, риск без страха, потому, в принципе, там все нормально. Никаких сложностей в Крыму не было… Чего не скажешь о нашей поездке в Донецк. Полностью нелегальной, мы никак не оформляли свой статус, скрывали его. Мы въезжали через эту «дырку» между Россией и Украиной, через которую на наших глазах входила живая сила… И там было реально… Мужчина не должен говорить, что ему было «страшно», поменяем это на термин «некомфортно». Было очень некомфортно...

Никакого закона там нет, там закон пули из оружия в руках человека, нередко нетрезвого... Снимали мы в шахтерском поселке, нам нужно было постоянно переезжать в Макеевку или в Донецк. Пересекать бесконечные блок-посты, которые, что для меня было информационным откровением, между собой еще и конфликтуют, занимая свои территории. Снимают дань с проезжающих машин и у них есть какие-то взаимные интересы. Мы застали даже один вооруженный конфликт между двумя группировками этих, даже не знаю, как бы их назвать... Это было все очень некомфортно и опасно… И могло закончиться очень плохо…

- А как снимали крупные планы боевиков при награждении и речи их лидеров, которые меня поразили?

• Конкретно, это я снимал на маленький фотоаппарат, делая вид, что я просто какой-то фотолюбитель. Насколько это выглядело убедительно… Да и находиться там было…

- Фильм там показываться не будет и его там никто не увидит?

• Я бы очень хотел его там показать. Но как это сделать… Не знаю, будет ли у меня шанс показать фильм в Донецке? А в Севастополе, думаю, получится. Естественно, я не принимаю никакого участия в мероприятиях на территории аннексированного Крыма, но вот для показа этого фильма… Может быть, я так попаду под какие-то неприятности в Украине… Но я считаю, что важно показать ее в Крыму. Обязательно, если появится такая возможность, то я поеду, естественно, через Украину. Потому что считаю очень важным показать его в Крыму и провести там дискуссию. То есть не просто показать, но и поговорить. Потому что этот разговор в Крыму необходим. Я чувствую, что там есть люди, для которых этот разговор важен. Насколько они сейчас способны говорить открыто, ведь это уже Россия со всеми вытекающими… И я эти вытекающие уже там видел. Когда приехал, люди с одной стороны встречают тебя с распростертыми объятиями, но как только понимали, какие сложности у них могут возникнуть, они аккуратно идут на попятную… Как бы чего не вышло… Потому что они еще не до конца понимают в какой стране они оказались. Потому что, одно дело, Россия по телевизору и другое дело - Россия у тебя дома. И это две сильно отличающиеся друг от друга ситуации.

Отметил для себя такой нюанс. В Крыму существовала такая традиция. Когда в Севастополе в новогоднюю ночь люди приходили на центральную площадь. К памятнику Нахимова с шампанским, с салатом оливье. И там происходило такое братание. Такая вот добрая городская традиция. И вот мы снимали первый Новый год в российском Крыму. Люди пошли на эту площадь. А площадь оцеплена, рамки металлоискателей, на площадь не пускают со стеклом. И человек, который приехал из какого-то удаленного района, и явно не успеет вернуться к полночи домой. И на площадь он не попадает. Возникает такая дилемма. Либо выбросить собственными руками сделанный салат оливье и шампанское и с пустыми руками выйти на эту площадь в двенадцать часов. Либо в какой-то подворотне это есть, либо пытаться вернуться домой и точно не успеть… Ошарашенные новой властью люди, стоящие у металлоискателей… Пытаются осознать себя в новой стране, в новой реальности… Было очень интересно за этим наблюдать, но снять не удалось. Поскольку была одна камера и приходилось выбирать…

- Каковы Ваши прогнозы на ситуацию и в Крыму. И в Донбассе. И в Украине и в отношениях с Россией вообще?

• Прежде всего скажу, что мои прогнозы сильно отличаются от моих желаний, моих надежд. Они будут менее пессимистичны. Несмотря на то, что хватка России несколько ослабла, ее экономике бы самой продержаться. Но она будет делать все, чтобы реализовать на этих территориях приднестровский сценарий. С таким затяжным конфликтом, который позволит им притормозить вхождение Украины в европейские ассоциации, военные блоки и прочее-прочее-прочее… Это, как мне кажется, их задача минимум. Мы знаем задачу максимум. Думаю она реализована не будет. Но и задача минимум очень подлая, даже не «удар в спину», а скорее, как «написять в колодец»…

Ничто не предвещает смену российского руководства в обозримом будущем. По крайней мере, до 2024 года точно, а нам до этого еще жить да жить… А предположить, что человек, проведший в Кремле 24 года, уйдет сам? В лучшем случае Россию ждет зимбабвийский сценарий. Когда Мугабэ, который у власти кажется 36 лет, меняет конституцию. По которой Мугабэ, которому уже за 90 лет, может назначать преемника, не назначая выборы… Вот нечто подобное ожидает и Россию… И если например, в США изменить закон от сложного до невозможного, то в России, это просто. Русский народ привык, что он живет своей жизнью, а власть живет своей… И у них нет никакой коммуникации. А человек убежден, что он никак не может и не должен влиять на эти процессы.

- Когда Вы снимали в Северной Корее, то какие-то ассоциации напрашивались?

• Напрашивались. Но Россия не Северная Корея. В России уровень свобод и свободомыслия не просто кратно выше, а в Северной Корее их вообще нет. И в этом серьезное отличие. Корея это абсолютно одиозная ситуация, которая не имеет и не будет иметь мировых аналогов. И чтобы Россия стала Северной Кореей нужно, чтобы, как минимум, два поколения россиян родилось в этой другой реальности. А это тоже невозможно …

- Каковы Ваши ближайшие планы? Что собираетесь снимать?

• Я собираюсь оглянуться на недавнее прошлое, в 1999-2000 год. На нас самих, живущих в канун нового тысячелетия. О тех иллюзиях, которые мы испытывали и реальностях, в которые они превратились. Это тоже в том числе через призму каких-то личных обстоятельств. Подробнее пока не скажу, ведь только нащупываю эту идею.

- Спасибо за интервью, желаю новых поисков, находок и удач!!!

Фото Галины Осадчук