Литовцы защищали Москву в рядах... Латышской дивизии

Великий советский полководец Маршал Советского Союза Г.К.Жуков писал о значении Московской битвы в своей книге «Воспоминания и размышления»: «Красная Армия в битве под Москвой впервые за 6 месяцев войны нанесла крупнейшее поражение главной группировке гитлеровских войск. До этого Советские Вооружённые Силы уже осуществили ряд серьёзных операций, замедливших продвижение вермахта на всех трёх главных направлениях его ударов. Тем не менее, они по своим масштабам и результатам уступают великой битве у стен советской столицы».

Битва за Москву стала одним из выдающихся событий времён Второй мировой войны. В германской и западной военной истории эта битва известна как операция «Тайфун». Боевые действия советских и немецких войск на московском направлении проходили с 30 сентября 1941 года по 20 апреля 1942 года. Потери советской стороны за этот период составили 1 806 123 человека, из которых 926 519 были убиты и пропали без вести.

Государственный Комитет Обороны СССР 3 августа 1941 года принял Постановление о создании Латышской стрелковой дивизии. Уже через четыре месяца комплектование и боевая подготовка 201-й Латышской дивизии были завершены. 3 декабря 10 348 человек были готовы к отправке на фронт. Они направлялись в Подмосковье на оборону столицы.

Национальный состав дивизии был следующим: 51% - латыши, 26% - русские, 17% - евреи, причём до 90% бойцов и командиров соединения были жителями Латвийской ССР. Среди добровольцев Латышской стрелковой дивизии было и несколько десятков выходцев из Литвы. После участия в боях под Москвой они были переведены в состав 16-й Литовской стрелковой дивизии, решение о формировании которой было принято 18 декабря 1941 г.

Альбинас Ликас - литовец в латышской дивизии

Рабочий, солдат, министр - таков жизненный путь подполковника запаса А.Л.Ликаса (на снимке). В первые месяцы Великой Отечественной войны он добровольцем вступил в ряды Красной Армии. В составе 201-й Латышской стрелковой дивизии сражался на полях Подмосковья. Был тяжело ранен.

После лечения в госпитале был направлен в 16-ю Литовскую стрелковую дивизию. В составе артиллерийского полка громил фашистов на Курской дуге, в Белоруссии и Прибалтике. А когда там отгремели последние залпы, партия направила литовцев-фронтовиков восстанавливать народное хозяйство республики. Обо всём этом, о боевом братстве воинов различных национальностей А.Л.Ликас рассказал в своей книге «Братья сражаются вместе».

После войны окончил заочно юридический факультет Вильнюсского университета. Потом защитил кандидатскую диссертацию. Был министром юстиции Литовской ССР. С 1959 года - Председателем Верховного суда Литовской ССР.

Вот как описывает А.Ликас в своей книге «Братья сражаются вместе» ситуацию, которая сложилась на подмосковных полях боевых действий, участником которых он был. Книгу издал «Воениздат» в 1973 году.

«Оборонительный рубеж противника на реке Наре был, пожалуй, самым сильным на подмосковном участке фронта. Читателю сводок о боевых действиях на фронте Наро-Фоминский участок был известен как наиболее стабильный и спокойный. А между тем здесь в течение долгого времени происходили ожесточённые затяжные бои. Потерпев поражение под селом Юшково, противник отошёл снова на рубеж Нары и ещё крепче засел на своих позициях, дополнив их новыми оборонительными сооружениями».

Так писала в январе 1942 года «Красная звезда» о районе боевых действий, в который прибыла 201-я Латышская стрелковая дивизия. 92-й и 191-й полки должны были наступать на деревню Елагино, что в 7 километрах юго-западнее Наро-Фоминска. А наш 122-й полк временно передали на усиление 1-й Гвардейской мотострелковой дивизии, понёсшей потери в преды­дущих боях.

На рассвете 20 декабря полк занял исходные рубежи для атаки. Раздалась команда: «Вперёд!» Поднялись и пошли по снегу. Он был очень глубок: до колен и выше. Мы торопились, старались бежать. Ведь наступление началось без артиллерийской подготовки - наши пушки отстали, не подтянулись к началу атаки. А противник ударил изо всех видов оружия.

Справа прогремел оглушительный взрыв. Белой тучей взметнулся снег. Ещё один взрыв ударил слева. Это сработали вражеские мины, хорошо замаскированные в сугробах. Мы попали на заминированный участок, но цепь не остановилась. Шесть человек погибло у меня на глазах. Остальные устремились дальше. На белом поле чернели воронки и ярко пылали алые пятна крови.

В этом первом бою все командиры находились у нас впереди, и враги воспользовались этим: немецкие снайперы вывели многих из строя. Подразделения, оставшись без руководства, теряли направление атаки. И всё-таки порыв был настолько силён, что поредевшие цепи докатились до холма и захлестнули вражеские позиции.

8-я рота вышибла немцев, окопавшихся на самом гребне высоты, в березнячке. Наши бойцы разместились в отбитых траншеях. Подоспевшая пулемётная рота открыла ураганный огонь по противнику, отступившему на вторые позиции.

Мы получили возможность немного передохнуть и осмотреться. В нашем отделении осталось всего несколько человек. А вскоре ещё один боец, охнув, свалился на дно траншеи. Это действовали вражеские снайперы, замаскировавшиеся на деревьях. По траншее подбежал связной:

• Ликас, давай быстрей, - вызывает командир роты.

Я последовал за связным. Старший лейтенант Тарасов стоял у входа в блиндаж. Увидев меня, протянул снайперскую винтовку.

• Возьми пока это, а пулемёт оставь. Проберись вон туда, - показал командир, - оттуда хороший обзор. Замаскируйся и бей «кукушек». Большие потери от них несём. Действуй!

Я выполнил всё, что было приказано. Ползком добрался до бугорка и притаился на нём. Первое время поле с отдельными группами деревьев, пересечённое железной дорогой, казалось мне совершенно пустынным. Я видел очертания немецких траншей и ходов сообщения. Там изредка мелькали головы вражеских солдат. Но это была не моя цель.

Через несколько минут в тёмной кроне одной из сосен блеснул огонёк. Потом ещё раз. Появилось едва заметное облачко голубого дымка. Я тщательно прицелился и выстрелил. Ничего. Прицелился ещё раз, плавно утопил спусковой крючок. И едва не вскрикнул от радости: из гущи веток вывалилось и упало на землю что-то бесформенное, похожее на большой мешок. Одной «кукушкой» у врага стало меньше...

Я опять напряжённо, до рези в глазах, стал рассматривать немецкие позиции, но больше ничего не смог обнаружить. А лежать, не двигаясь, было очень холодно, недолго было и окоченеть. Вот почему я так обрадовался, когда из траншеи крикнули, чтобы возвращался к своим. Старший лейтенант выслушал мой доклад и приказал снова взять ручной пулемёт.

Населённый пункт Елагино - одна из обычных деревень, каких сотни и тысячи в Подмосковье. Но ветераны Латышской дивизии запомнили её навсегда: именно здесь в тяжёлом бою дивизия приняла боевое крещение.

Удерживая Елагино, противник контролировал прилегающую местность и дороги, что вели к Наро-Фоминску и Боровску. Немцы не жалели сил, стараясь удержать эту деревню. Они стянули к ней 2 дивизии. С нашей стороны в районе Елагино тоже действовало несколько соединений. Командование требовало, чтобы Латышская дивизия непрерывными ударами по Елагино сковала крупные силы неприятеля и тем самым оказала содействие советским войскам, наступавшим на главном направлении.

С утра 21 декабря 1941 года вновь начались ожесточённые атаки. На этот раз нашей пехоте помогала артиллерия, успевшая подтянуться и занять огневые позиции. Дело пошло веселее. Один из батальонов Латышской дивизии сумел даже ворваться в Елагино, но фашисты ввели в бой новые силы и вынудили наших оставить деревню.

Несмотря на сильный огонь врага и его яростные контратаки, мы, хотя и медленно, всё же продвигались вперёд. К середине дня подразделения Латышской дивизии достигли деревни Котово и начали обходить Елагино с фланга.

Почувствовав угрозу охвата, немцы снова усилили огонь. Опять начали активно действовать «кукушки», прятавшиеся на деревьях, среди хвои. От их пуль погибло несколько наших товарищей. Тяжело был ранен и командир роты.

Командование принял на себя младший лейтенант Роман Кириллов. Он приказал мне передать ручной пулемёт другому бойцу, а самому снова взять снайперскую винтовку. Я сделал это с большой охотой, рассчитывая отомстить немецким «кукушкам» за командира и других ребят.

Вместе с несколькими бойцами нашей роты я выдвинулся на возвышенность, укрылся за стволом берёзы и принялся наблюдать.

Далеко впереди смутно вырисовывались очертания городских зданий. Над Наро-Фоминском клубился дым. Я не стал больше смотреть туда, чтобы не отвлекаться. Сосредоточил своё внимание на том, что происходило вокруг.

Правее меня поднялся наш солдат, чтобы сделать перебежку. И сразу рядом с ним взметнулся фонтанчик снега. Пуля. Ещё пуля. Солдат залёг.

Откуда бьёт немец? Ах вот оно что! Фашист выбрал дерево, надвое расщеплённое снарядом. Очень удобное место для снайпера...

Чтобы стрелять точно, надо быть спокойным, собранным. А я поторопился, выпалил несколько раз. Видел, как от ствола отлетела щепка. Но немецкий снайпер остался жив. Он затаился. Потом я на секунду увидел его - он пятился на четвереньках, меняя позицию. Мелькнул и исчез. Хитёр, дьявол, вон как петляет! А всё равно не уйдёшь!

Я незаметно переполз к другой берёзе и затих, прижавшись щекой к прикладу. Теперь уж не упустил момента: на какую-то долю секунды обнаружил себя фашист, и этого оказалось достаточно. Грянул мой выстрел. Гитлеровец приподнялся и сразу рухнул в снег. С этим снайпером было покончено. Однако меня засекла другая «кукушка», и сам я оказался на волоске от смерти. Пуля дзинькнула прямо над ухом. Я нырнул головой в сугроб и пополз, пробивая снежный коридор.

Немного передохнув, облюбовал большой дубовый пень, вокруг которого теснились молодые ёлочки. Ну уж тут-то меня никто не увидит! Осторожно подполз к пню, обмял снег, начал осматриваться. И заметил, что на старой косматой ели дрогнула ветка. Тщательно прицелился, спустил курок. Прошла минута, другая. Я уже подумал, что ошибся или промазал, как вдруг ветки закачались и с дерева свалился немец... Вероятно, я смертельно ранил его.

Позиция моя за пнём оказалась очень удачной. Оставаясь незамеченным, я снял ещё несколько вражеских «кукушек». Стрелял и приговаривал: «Это за Тарасова! Это за Юрявичюса! Это за Субачюса!»

Свою позицию оставил только тогда, когда надвинулись сумерки.

Между тем бои за Елагино продолжались. Как-то командир роты приказал мне срочно доставить в штаб полка донесение. Разыскав штаб полка, я отдал донесение, получил пакет для командира роты и вернулся к своим.

Командир показал мне место в цепи. Я стал стрелять из снайперской винтовки, стараясь подавить немецкий пулемёт, укрывшийся в кустарнике. Фашисты хитрили, меняли позиции. А я так увлёкся «охотой», что не обратил внимания на участившиеся разрывы. Один снаряд громыхнул в 30 метрах, обдав меня землёй и снегом. Потом послышался нарастающий вой. Я втиснулся в неглубокую ямку, и вдруг что-то оглушило меня, будто лопнули барабанные перепонки, в глазах потемнело...

Так я попал в госпиталь. После излечения попросил направить меня в артиллерию. Просьбу удовлетворили, и моя служба продолжилась в 16-й Литовской стрелковой дивизии, заряжающим в составе гаубичного расчёта».

7 августа 1947 года было подготовлено представление на награждение А.Ликаса орденом «Отечественной войны 2-й степени». В кратком описании личного подвига записано: «Будучи в должности стрелка 122-го Стрелкового полка 201-й Латышской дивизии, ныне переименованной в 43-ю Гвардейскую Латышскую стрелковую Рижскую дивизию, тов. ЛИКАС в бою в районе города Можайск 23.12.1941 года взрывной волной разорвавшегося снаряда был тяжело контужен и вынесен с поля боя в тяжёлом состоянии.

Ввиду быстрой эвакуации в эвакогоспиталь тов. Ликас не был в то время предоставлен к правительственной награде.

За мужество, отвагу и пролитую кровь за Родину тов. Ликас достоин награждения правительственной наградой - орденом Отечествен­­­ной войны 2-й степени».

Вильнюсский горвоенком. Секретарь горкома КПБ Литвы».

В заключении вышестоящих начальников сказано: «Достоин награждения правительственной наградой – медалью «За боевые заслуги». Документ подписал военный комиссар Литовской ССР, генерал-майор Смирнов.

«За оборону Москвы»

1 мая 1944 года Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР была учреждена медаль «За оборону Москвы». Первая медаль и удостоверение № 1 20 июля 1944 года были вручены И.В.Сталину. В это же время медалью «За оборону Москвы» были награждены первые 100 бойцов и командиров Латышской дивизии. Всего за оборону Москвы, как свидетельствует исторический формуляр 43-й Гвардейской Латышской стрелковой дивизии, этой медалью было награждено 1537 солдат и офицеров дивизии. Были ли среди них представители Литвы? Возможно, и да, возможно, и нет. Это тема отдельного разговора. Общее количество награждённых этой медалью -

1 028 600 человек, среди которых 20 000 несовершеннолетних защитников Отечества.