Причуды великих

Знаменитостям позволены причуды. И вряд ли кто-то будет их за это упрекать. Считается почти нормой, что любой выдающийся человек (будь то общественный деятель, учёный, писатель, художник или композитор) может быть несколько «не от мира сего», то есть иметь странности или причуды. Так, например, Сара Бернар предпочитала спать в гробу, Мао Цзэдун никогда не чистил зубы, Дали плевал на портрет собственной матери, а полководец Суворов регулярно кукарекал. Похоже, чем гениальнее человек, тем более изощрёнными выходками он поражал современников. Так что же, великим позволено всё?

Какими только странностями ни страдали знаменитости из далёких веков! Со времён античности известно множество эксцентричных выходок даже самых известных и прославленных людей. К примеру, философ Хрисипп напоил вином осла, а затем умер от смеха, наблюдая за ним.

Престарелый Аристотель катал на своей спине гетеру своего воспитанника Александра Македонского. Известный борец с первыми христианами римский император Диоклетиан в свои 59 лет неожиданно отказался от трона. И с таким усердием стал выращивать овощи, словно всю жизнь только этим и занимался. А зовущим его вернуться на трон лишь расхваливал свою капусту.

Садоводством увлекался и легендарный Джордж Вашингтон, причём излюбленным растением в его саду была марихуана, хотя галлюциногенные её свойства политика совсем не интересовали…

Царь Иван Грозный по утрам и вечерам лично звонил в колокола на главной звоннице Александровской слободы. Говорят, это помогало ему справляться с душевными страданиями.

Бенджамин Франклин считал, что сосредоточиться на серьёзной работе ему помогал лишь солидный запас сыра. Уинстон Черчилль, кроме увлечения живописью, ещё и неровно дышал к оловянным солдатикам. В его доме было несколько таких армий, которые он регулярно водил в масштабные сражения.

Мао Цзэдун никогда не чистил зубов. И хотя говорил: «А вы видели, чтобы тигр это делал?», но по простой крестьянской привычке великий кормчий свято верил в народный китайский метод ухода за полостью рта: полоскать её зелёным чаем, а чаинки съедать. Так Мао делал каждое утро, но на состоянии зубов такая гигиена сказалась самым плачевным образом: уже к середине жизни зубы покрылись медно-зелёным налётом и развился пародонтоз.

Но поскольку голливудская улыбка не соответствовала канонам коммунистической идеологии, то Мао, как Джоконда, на парадных фотографиях улыбался лишь уголками рта и совсем не парился по поводу цвета и даже наличия своих зубов.

Слова «учёный» и «человек со странностями» во всём мире практически стали синонимами. Действительно, люди, создающие серьёзные теории и, изменяющие окружающий мир, в быту отличались большими странностями. Например, существует легенда, гласящая, что оси X и Y для системы координат математик Рене Декарт придумал, лениво валяясь в постели и наблюдая за мухами на потолке.

Нобелевский лауреат физики Лев Ландау с увлечением раскладывал пасьянс, приговаривая: «Это вам не физика, тут думать надо…».

Дмитрия Менделеева все соседи знали не как гениального химика, а как мастера по изготовлению чемоданов и саквояжей. Исаак Ньютон однажды, задумавшись, сварил свои карманные часы вместо яйца, которое он задумчиво держал в руке. А иногда учёные отличались совершенно неподходящими для людей науки увлечениями. Например, Нильс Бор входил в национальную сборную страны по футболу, а Пифагор был первым олимпийским чемпионом по кулачному бою!

Гений автопрома Генри Форд дал настоящий бой традиционным пищевым стереотипам. Автогигант предпочитал питаться травой из собственного сада – день он начинал сэндвичем с такой зеленью, а на ужин, кроме свежесобранного салата, употреблял даже тушёные сорняки.

Великий Альберт Эйнштейн любил «для души» поиграть на скрипке, а по вечерам покататься на велосипеде. А как вам такое его откровение из его письма жене: «Даже в самых торжественных случаях я обходился без носков и скрывал сие отсутствие цивилизованности под высокими ботинками». Ещё с юности он крайне невзлюбил эту деталь одежды, считая, что большой палец ноги рано или поздно проделает в ней дырку. Так какой же смысл зря переводить имущество?

За известным изобретателем Николой Теслой водилось множество странностей. Он регулярно считал объём и количество съеденной пищи и на дух не переносил вид женских серёжек, особенно с жемчугом. В отелях физик селился исключительно в апартаментах, номер которых был кратен цифре три. Тесла боялся микробов, постоянно мыл руки и менял десятки полотенец в сутки. Два часа он тратил на размышления и два часа на сон. К тому же, по слухам, Тесла обладал и даром предвидения: однажды отговорил друзей садиться в поезд, который чуть позже сошёл с рельсов, унеся жизни многих пассажиров.

Великий немецкий философ Георг Гегель имел странную причуду: работая дома, он постоянно носил ночную сорочку. Причём надевал он её поверх своей дневной одежды.

Другой философ и учёный Фридрих Ницше страдал от различных заболеваний. Однако вполне вероятно, что пищеварительное расстройство, которое он так долго лечил, было вызвано его патологическим пристрастием к фруктам. Согласно свидетельствам хозяина гостиницы, где останавливался Ницше, его рацион состоял из бифштекса на завтрак и фруктов на обед и ужин. Кроме того что Ницше заказывал фрукты там, где жил, он обычно получал огромные корзины в подарок от друзей. За день Ницше мог съесть около трёх килограммов фруктов.

Даже люди, далёкие от классической музыки, наверняка узнают знаменитые вступительные аккорды Пятой симфонии Людвига ван Бетховена. Трудно поверить, что в момент написания этого произведения композитор был частично глухим, а на премьере своей последней, Девятой симфонии, не мог слышать уже и громких аплодисментов восхищённых зрителей. Причина глухоты Бетховена неизвестна. Как ни странно, но годы его глухоты были самыми плодовитыми годами Бетховена как композитора.

О странностях Бетховена ходили легенды, распространяемые его слугами. К примеру, он начинал свое утро с «идеально» приготовленной чашки кофе. Этот странный напиток должен был быть сделан исключительно из 64 кофейных зёрен, которые Бетховен собственноручно тщательно отсчитывал каждый раз.

Бетховен обожал читать классику, особенно во время еды. Его личная копия «Одиссеи» в кожаном переплёте была покрыта пятнами от кофе и воском от свечей, поскольку Людвиг очень часто читал её и днём, и ночью.

Бетховен также считал, что бритьё лишает его вдохновения, и поэтому никогда не брился, приступая к работе. Зато регулярно выливал себе на голову ведро холодной воды, так как считал, что это заставляет мозги работать в полную силу.

Другой композитор, Йоганнес Брамс, испытывая потребность в музе, начинал усиленно чистить обувь. А Иоганн Штраус творил буквально на бегу. Свои знаменитые вальсы он сочинял, буквально порхая из комнаты в комнату, где предусмотрительно заранее были расставлены столы и оставлены бумага и перья.

К Никколо Паганини творческая энергия приходила после скрипичных концертов на кладбище. Французский актёр Жан-Поль Кокелен перед выходом на сцену обязательно съедал тарелку малины. Выплёвывание мелких косточек его успокаивало.

Актриса Сара Бернар умела спать стоя, как лошадь. Во время беседы она запросто могла задремать на 15 минут, чтобы потом проснуться свежей и бодрой, и, как ни в чём не бывало, продолжить. Более того – дома оригиналка часто отдыхала в… гробу. Впрочем, с приходом старости отказалась от этой привычки.

Известно, что Николай Васильевич Гоголь очень боялся быть похороненным заживо. И даже ещё за семь лет до смерти написал завещание, в котором просил хоронить своё тело лишь тогда, когда появятся признаки разложения. Кроме того, в карманах у Гоголя постоянно лежали сладости – куски сахара, баранки и конфеты. Их он грыз во время разговора или работы. К тому же не будь Гоголь писателем – быть бы ему поваром! Он специально ходил на кухню наблюдать за поварами, а потом готовил вкуснейшие блюда для друзей. А вот Александр Дюма не только прекрасно готовил, но и создал «Большой кулинарный словарь», состоящий из 800 кулинарных новелл.

Странными привычками отличались и другие их собратья по перу. Оноре де Бальзак считал, что лучшее время для работы – ночь. Он обязательно зажигал шесть свечей и сидел за письменным столом всю ночь. А работая по 18 часов в сутки, Бальзак умел «обманывать» время – плотно закрывал ставни на окнах, задёргивал шторы и переводил стрелки часов, превращая день в ночь. К тому же Бальзак был страшным кофеманом и иногда так налегал на кофе, что мог работать без остановок двое суток подряд. А когда со временем в организме выработался иммунитет, он перешёл на зёрна – за неделю мог съесть полкило крепкого стимулятора, который ему специально привозили из Йемена и с Ямайки. В этом «переплюнуть» Оноре удалось только Вольтеру, употреблявшему за день 50 порций этого напитка.

Кофе любил и Александр Сергеевич Пушкин. Но ещё больше он любил лимонад. Как только поэт садился за письменный стол, перед ним ставили графин с лимонадом. Пушкин также обожал стрелять в… бане села Михайловское. Трудно объяснить столь дивную страсть поэта, но на месте стрельбища до сих пор сохранилась стена, изрешечённая пулями.

Среди парижан, протестовавших против возведения, как им казалось, уродливой Эйфелевой башни, был и писатель Ги де Мопассан. Он уверял, что это неуклюжее сооружение искажает прекрасный облик французской столицы. Впрочем, писатель нашёл выход – ежедневно ходил в ресторан, расположенный непосредственно в самой башне, объясняя это тем, что этот ресторан единственное в Париже место, откуда её не видно.

Вы согласитесь, что гнилые яблоки имеют не самый ароматный запах? Но немецкого поэта Фридриха Шиллера они, наоборот, побуждали к творчеству, поэтому, он наполнял ими ящик своего письменного стола. К тому же в кабинете Шиллера шторы обязательно были красного цвета, а во время работы он опускал ноги в корыто с ледяной водой. Говорил, что эта процедура его бодрит и вдохновляет.

Фёдор Михайлович Достоевский оригинально собирал материал для своих произведений: на улице он останавливал случайных прохожих и мог долго беседовать с ними на разные темы. И начинал всерьёз трудиться над своими произведениями лишь тогда, когда поджимали сроки контракта. До этого он просто «валял дурака».

Владимир Набоков же большую часть своих текстов написал на небольших листочках бумаги, которые затем сшивал в подобие книги. Писать он любил карандашом с резиновой стёркой на конце. А ещё Набоков часто разгуливал с сачком и ловил бабочек. Из них он не только составил внушительную коллекцию, но ухитрился даже открыть около двух десятков (!) новых видов бабочек.

Виктор Гюго часто бросал недописанное произведение, и не мог потом заставить себя вернуться к нему. Приходилось даже идти на различные хитрости, чтобы вернуться к работе. Например, во время работы над романом «Собор Парижской Богоматери» писатель наголо обрил половину головы и выбросил бритву, чтобы не было соблазна выйти на улицу. А, работая над другим романом и вновь борясь с искушением прервать работу, он полностью разделся и приказал слугам вынести одежду из дома.

Эрнест Хемингуэй начинал работать рано утром. Сначала он писал текст от руки, затем перепечатывал его на машинке. После обеда Хемингуэй никогда не писал, в полдень он начинал подсчитывать количество слов в тексте, как бы подводя итог проделанной работы.

Анатоль Франс обладал странной привычкой писать на всём, что попадалось под руку – он создавал свои произведения на салфетках в ресторанах, визитках, конвертах, а иногда даже на важных документах.

Современники заметили, что Жан-Поль Сартр напоминал собаку тем, что не выносил взгляда «глаза в глаза». При этом он словно каменел и терял дар речи. Лорд Байрон ужасно раздражался, видя солонку на столе, а Иоганн Гёте был способен работать только в душных, закрытых со всех сторон помещениях без доступа свежего воздуха.

Лев Толстой обожал косить траву, ходил в лаптях, как простой крестьянин, и запросто мог раздать все деньги бедным. Любил играть в городки и шахматы, а на подарки друзьям и близким шил сапоги. У великого писателя был столь поразительно неразборчивый почерк с путаницей условных знаков и добавлений, что понять его могла только жена Толстого, Софья Андреевна. Ей пришлось бессчётное количество раз переписывать всю «Войну и мир». Психиатр Чезаре Ломброзо, посмотрев на почерк Толстого, даже пришёл к выводу, что он принадлежит женщине лёгкого поведения с психопатическими наклонностями.

Великий сказочник Ганс Христиан Андерсен владел целой коллекцией разнообразных страхов. Он боялся буквально всего: ограблений, потери паспорта, боялся гибели в огне и страшился потерять все зубы (он даже считал, что от количества зубов зависит его плодовитость как автора). Писатель был к тому же до неприличия безграмотным! При письме он делал такое количество орфографических и грамматических ошибок, что приходилось нанимать нескольких корректоров, а это влетало в копеечку. Но иначе издатели попросту не приняли бы его произведения в печать.

Джейн Остин смело можно назвать родоначальницей системы писательской безопасности. Она не терпела, когда кто-то пытался заглянуть в её ещё незаконченную рукопись. Поэтому она внимательно следила, чтобы дверь в её комнату всегда (!) скрипела. Так ей удавалось наблюдать за всеми, кто входил к ней.

Грань между безумием и гениальностью настолько тонка, что заметить её иногда сложнее, чем нырнуть зимой в ледяную воду проруби. И здесь Сальвадор Дали явно впереди планеты всей! Чего стоит только один его внешний вид!

В рассказе «Танец с саблями» Михаила Веллера описана встреча Арама Хачатуряна с Дали в его доме, причём Хачатурян с нетерпением уже прождал маэстро несколько часов. Как вдруг «…дверь с громом распахивается – и влетает верхом на швабре совершенно голый Дали, маша над головой саблей! Он гарцует голый на швабре через весь зал, маша своей саблей, к противоположным дверям – они впускают его и захлопываются!»

А как-то во время поездки в Америку Дали показал картину, на которой была изображена его жена Гала с… отбивными на плечах. «Всё просто: я люблю Гала и люблю бараньи отбивные. Здесь они вместе. Отличная гармония», – резюмировал художник.

Однажды Сальвадор появился на публике в водолазном шлеме и костюме цвета морской волны: «Так удобнее спускаться в глубины подсознания». То Сальвадор прогуливался с ручным оцелотом, то, оформив опеку над муравьедом из парижского зоопарка, выгуливал и его. Экзотично было и его итоговое послание!

Дали завещал похоронить себя так, чтобы по его могиле могли ходить люди. Тело художника замуровано в пол в одной из комнат театра-музея Дали в городе Фигерас, и теперь каждый день по его могиле ходят сотни людей…

У Чарльза Диккенса было сразу несколько экзотических привычек. Во-первых, писатель работал буквально на ходу — он надиктовывал свои романы, гуляя по улицам, шагая по комнате или нарезая круги на ровном месте. Помимо этого, вдохновение он нередко черпал в прозекторских — писатель постоянно наведывался в городские морги, где мог часами просто сидеть и глазеть на покойников.

Также Диккенс был зациклен на своей причёске — всегда носил с собой гребень и мог поправлять волосы до 1000 раз в день. А работать писатель предпочитал в окружении зеркал — чтобы можно было в любой момент отвлечься и состроить какую-то гримасу самому себе.

Когда Эмиль Золя хотел, чтоб его работа оказалось как можно более продуктивной, он просто-напросто крепко привязывал себя верёвкой к стулу. Видимо, для того, чтоб даже тело писателя осознало, что в данной ситуации не остаётся ничего другого, как работать и создавать что-то шедевральное.

Вряд ли удивишь кого-то писателями, которые творят в состоянии алкогольной эйфории. Но вот у Уильяма Фолкнера была другая оригинальная творческая манера: он научился работать исключительно… с похмелья. Этому искусству его научил другой писатель - Шервуд Андерсон, с которым он познакомился в разгар сухого закона. Они встречались с Андерсоном после полудня, пропускали по стаканчику, потом ещё и ещё. Шервуд блистал красноречием, а наутро всё записывал. Эту плодотворную идею у него перенял и Фолкнер.

Признанный маэстро ужасов и саспенса Альфред Хичкок страдал овофобией — боязнью предметов овальной формы, в первую очередь — куриных яиц.

«Я боюсь яиц. Даже хуже — они отвратительны мне. Этот белый круглый предмет без каких-либо отверстий. Вы когда-нибудь видели что-нибудь более отвратительное, чем проткнутый желток яйца и его разливающаяся жёлтая жидкость?» — загадочно спрашивал режиссёр всех, кто задавал ему вопросы.

Кроме того, Хичкок зачем-то запоминал наизусть целые блоки справочников и адресных книг, названия улиц, автобусные и пароходные маршруты в городах, в которых никогда не бывал и даже не собирался.

Трумен Капоте, один из самых эксцентричных прозаиков и драматургов второй половины XX века («Завтрак у Тиффани» и другие), был и в быту необычным человеком. Он постоянно складывал в уме цифры, на которые натыкался взглядом, не звонил людям, у которых сумма цифр телефонного номера составляла несчастливое для него число, и мог отказаться от такого номера в отеле. Он не выносил жёлтых роз, никогда не оставлял в одной пепельнице больше трёх окурков и не садился в самолёт, если на борту были две монашки. Пятница же была объявлена им днём, свободным от всех дел, — писатель принципиально не начинал и не заканчивал никаких дел в пятницу.

Достаточно обеспеченный биржевой брокер Поль Гоген в какой-то момент начал отходить от своей работы, всё больше и больше общаться с художниками, а в один прекрасный день оставил жену с 5-ю детьми и уехал на Таити. Там он взял в жёны молодую таитянку и создал множество полотен, ставших лучшими работами в его творчестве.

Практически всю жизнь Пабло Пикассо держал в своём доме голубей, хоть и считал их слишком сварливыми и не понимал, почему этих птиц выбрали символом мира. А ещё он любил пострелять из ружья в воздух: просто в качестве развлечения. Говорят, художник ещё и всегда держал оружие при себе, когда торговался с покупателями картин: якобы чтобы они не слишком сбивали цену на его полотна.

Классик поп-арта Энди Уорхол обладал невероятно острым обонянием: без труда он различал даже едва уловимые запахи и всегда пользовался парфюмом. В 23 года молодой художник решил выкрасить волосы в седой цвет, и вот как это объяснил:

«Я решил поседеть, чтобы никто не знал, сколько мне лет, и чтобы выглядеть моложе в глазах других. Я считал, что много выиграю, поседев:

1. У меня будут проблемы стариков, с которыми легче справиться.

2. Все будут удивляться, как я молодо выгляжу.

3. Я освобожу себя от обязанности вести себя как молодой человек, смогу быть эксцентричным, и это никого не удивит из-за моих седых волос. Когда у тебя седые волосы, каждое движение кажется „молодым“ и „бодрым“».

Эту невероятную коллекцию причуд и странностей великих людей, работавших и творивших в самых различных областях человеческого гения, можно дополнять до бесконечности. Вероятно, и вы сможете отметить некие причуды даже самых известных людей. Я же хочу закончить цитатой из песни барда-сатирика Тимура Шаова: «У Великих, вишь, такая фигня - им всё можно, им прощает родня!»