Она плакала художественными слезами…

«Она была дочерью русского генерала. Интернационально воспитана. Умна. Критична. В её салоне общество накалялось до свечения. А центром, ретранслятором почти физически ощутимых силовых волн, была она, баронесса Марианна Верёвкина».

Имя художницы-экспрессионистки Марианны Верёвкиной широко известно в странах Западной Европы, где во многих музеях и частных коллекциях хранятся её работы. Современники называли её «повитухой абстракции» и Всадницей «Синего всадника». В престижном районе Мюнхена её имя носит одна из улиц.

Мариамна(именно так по паспорту) Владимировна Верёвкина (1860-1938) родилась в российском городе Туле. Живя на Западе, поменяла своё имя на Марианну – символ французской революции, воплощение свободы и разума. Однако, в письмах всегда подписывалась крещёным или уменьшительным именем Маня.

Её отец, Владимир Николаевич Верёвкин (1821-1896) был генералом. Имел вотчину на Смоленщине. Дворянин.

Мать, Елизавета Петровна (1834-1856), в девичестве Дараган, дочь тульского губернатора. Дараганы имели обширные владения на Тамбовщине.

Отцу, военному человеку, часто приходилось переезжать с места на место: Тула – Витебск – Вильнюс - Люблин - Петербург. В семье росло трое детей, двое из них – Марианна и Пётр (1862–1946) родились в Туле, младший Всеволод (1872-1924) в Вильнюсе. Когда генерал Верёвкин с 1868 по 1879 служил здесь, семья жила на улице Завальной, 23 (ныне Пилимо), где арендовала дом.

Марианна училась сначала дома, затем экстерном в Высшем женском Мариинском училище. Кроме родного русского, прекрасно владела немецким, французским, английским языками. Живя за границей, освоила итальянский.

В 1879 году, в связи с новым назначением отца, семья переехала в Люблин. Но так совпало, что в том же году отец выгодно купил имение на севере Литвы, под городком Утяна. Там построил деревянный дом в народном русском стиле (архитектором был варшавянин Ян Новицкий), мастерскую для дочери и огромный парк, в котором даже установил памятный камень коню, спасшему ему жизнь во время войны на Балканах.

Обустроенную усадьбу В.Н.Верёвкин назвал Благодать. А Марианна называла её Раем – здесь она слушала шёпот полей и лесов, здесь черпала силы у природы. Вот отрывок из её письма к отцу: «Здоровье моё теперь лучше, но иногда нервы всё расходятся. Поправка им одна – Благодать».

С 1882 года, по воле матери, Марианна начала учиться живописи в Москве. Сначала у В.Поленова, потом - у И.Прянишникова. Тем временем в 1885 г. в Люблине умерла мать Марианны. Её похоронили в Вильнюсе на Евфросиньевском кладбище, рядом с захоронениями родителей.

Для Марианны это был страшный удар. Она писала отцу: «Моя жизнь утратила для меня всякую прелесть, но я буду рисовать, потому что это было её желание…»

В том же году отца назначили комендантом Петропавловской крепости и Марианна из Москвы переехала в Петербург. Учёбу продолжила у Ильи Репина, где и познакомилась с молодым офицером Алексеем Явленским(1865-1941).

Молодые люди сразу подружились и стали заниматься вместе в мастерской Марианны, находившейся в Петропавловской крепости, где жила семья Верёвкиных. Их взгляды на искусство совпадали. Свои Марианна однажды изложила так: «Искусство не для того, чтобы продавать картины, а для того, чтобы было кому понимать, что на свете творится и что говорят вещи, и чем дышит земля, и что кроется в жизни…» И Марианну, и Алексея не устраивала старая академическая школа. Они пытаются искать новые формы самовыражения в искусстве. Явленский хотел ехать учиться на запад. Думали о Париже. Но находившейся в Европе Игорь Грабарь писал, что разочаровался в методах обучения парижской школы и с Дмитрием Кордовским перебрался в Мюнхен, слывший Меккой художников.

После смерти отца в 1896 г., похоронен на комендантском кладбище Петропавловской крепости), Марианна с Алексеем, который ушёл в отставку в звании капитана штаба с крохотной пенсией, уехали в Мюнхен. Самой Марианне как инвалиду, потерявшему отца-кормильца, была назначена солидная российская государственная пенсия, позволявшая им обоим осуществлять свои замыслы. Инвалидность она получила, когда, охотясь, нечаянно прострелила себе кисть правой руки. С тех пор рисовать могла только при помощи специальной пластинки, вкладываемой в ладонь. Но из-за этой покалеченной руки она не могла оформить и брак с Явленским, т.к. потеряла бы статус иждивенки отца, а значит, и пенсию.

В Мюнхене Верёвкина и Явленский поселились в престижном районе. Алексей стал посещать школу Антона Ажбе, называемую «кузницей модернизма», через которую прошли многие известные художники – Василий Кандинсий, Дмитрий Кордовский, Игорь Грабарь, Иван Билибин, Кузьма Петров-Водкин, Мстислав Добужинский, Пятрас Калпокас, Сергей Щербатов…

Верёвкина стала называть себя Марианной (с этим именем и приобрела известность), отрыла салон, в котором ежедневно собирались художники, дипломаты, местная аристократия. За чаем велись оживлённые диспуты об искусстве.

Марианна чутко относилась к новичкам, при надобности оказывала помощь. Уезжающим домой, в Россию, давала свои визитки, облегчавшие таможенный досмотр на границе, а также небольшие картины, которые специально писала к отъезду. Кстати, уезжая из Мюнхена, и Мстислав Добужинский получил от неё такой подарок.

Верёвкина школу Антона Ажбе не посещала, но поддерживала с ним добрые отношения, к тому же он был частым гостем в её салоне.

Марианна считала, что только мужчина может достичь больших успехов в искусстве, и создавала все условия для развития таланта Явленского. Всегда поддерживала его в минуты слабости. «Верь в своё значение, оно несомненно, потому что основано на верном понимании и на настоящем таланте. Вся твоя слабость – это ты как человек, а не как художник» - писала она ему. И верила, что они всегда вместе единой парой будут идти по творческой стезе. «Искусство стало цементом их жизни», - писал художник Александр Зальцман и нарисовал такую карикатуру: сидящих на скале-монолите Марианну с красным сердцем и Явленского с распахнутыми крыльями мотылька.

Однако взаимоотношения этой пары были отнюдь непростыми.

Она признаётся ему: «Чем сильнее ощущаю красоту окружающего мира, тем сильнее люблю тебя. Чем сильнее прилив духовных сил, тем больше хочу служить тебе. Помни, что всегда хочу быть с тобой. И я всегда с тобой. Если чужие чувства согревают мне сердце, это тепло несу тебе. Без тебя мне ничего не надо. Но ты мне нужен весь».

Явленский же хотел частицу себя оставить для «свободного полёта», от которого их горничная, шестнадцатилетняя Елена Незнакомова, иногда позировавшая ему, в 1902 г. даже родила сына Андрея.

Марианна была в шоке. Но не рассталась с Алексеем, а в свой заграничный паспорт вписала и его сына, и Елену. Так и жили они вместе с «маленькой семьёй». Явленский боготворил сына, но, по настоянию Верёвкиной, ребёнок называл его «дядя».

Чтобы справиться с мучительной болью, Марианна стала писать дневник – «Письма неизвестному». В нём всё, что связывала её с Явленским, все надежды, которые она возлагала на него, были переадресованы персонажу дневника – идеальному, искреннему, неизвестному. Дневник вёлся по-французски. И через четыре года Марианна в нём записала: «Я заглянула в своё сердце. Увидела в нём покой. Могу кончать это письмо».

И вернулась к живописи.

Стала принимать участие в выставках в разных городах Германии и постоянно – в галерее Герхарда Вальдена «Der Sturm» (Буря») в Берлине. По приглашению Давида Бурлюка вместе с группой «Бубновый валет» выставлялась в Москве.

Посетив вскоре и свой Рай-Благодать, в конце 1909 года она писала Алексею: «Я думала о тебе, о том прошлом прощении прошлому, которое стёрло всю горечь переживаний, о том, что я люблю тебя доверчиво и преданно, о том, что дело наше – святое дело… Как трудно мне без тебя, как хочется к тебе, и общему делу. Христос да хранит тебя и всю нашу семью, сплочённую воедино кровавыми слезами…»

Несколько месяцев в 1909-1910 гг. Марианна гостила в Каунасе у своих братьев. Все трое Верёвкиных жили у Петра, бывшего тогда губернатором, в его дворце. Но художницу раздирали противоречия: она восхищалась красотой города и ужасалась им одновременно.

Из того же письма Явленскому: «Живописно тут до безумия. Красота необыкновенная… Здесь страшно всё: каждая баба, которая идёт по воду, каждый мужик, который тянет салазки. СтОит просто их делать, чтобы вышла из каждого впечатления драма, страшная драма…»

В следующем письме она копается в своей душе: «Или оттого, что всё здесь родное мне с детства и бессознательно для меня сформировало мне душу, но я вижу тут не только внешний мир красоты необыкновенной, но я вижу во всём саму себя, всё то, что живёт и страдает во мне с тех пор, как я себя знаю. И сила этого созвучия так велика, что я гляжу в окошко на чёрную гору. Смотрю на улицы, на развалившуюся еврейскую хибару, на грязные задворки, на таинственность белых костёлов, и плачу слезами, целый день плачу какими-то художественными слезами. Тот панический ужас, который всегда живёт во мне, я нахожу его здесь всюду…»

Весной 1910 года Верёвкина вернулась в Мюнхен и с головой окунулась в творчество. Однако, обострились и без того тягостные и непонятные семейные отношения. Укрепилось положение Явленского. Он становится признанным художником, что, безусловно, вело к улучшению финансового положения, но в свою очередь создавало больше возможностей для свободы его действий. Он понемногу пытается высвободиться от опеки Марианны. Елена, служанка, становится почти полноправным членом семьи - участвует в приёмах, посещает выставки, концерты. К её мнению прислушиваются.

Конфликты чередуются с примирениями. И после очередного, в конце 1913 года, Верёвкина снова сбегает к брату Петру в Вильнюс,где с 1912 года он занял пост губернатора. Здесь Марианна общалась с местными художниками, входившими в Общество Виленской постоянной выставки художественных произведений, созданное в 1876 году, членом которого в своё время была её мать, Елизавета Петровна. Марианна принимала участие в выставке, состоявшейся весной 1914 года на Георгиевском проспекте, в доме № 11.

На одном из «субботников» (22.03.1914 г.) Виленского художественного общества Верёвкина прочитала лекцию о новом искусстве (рукопись находится в Фонде Верёвкиной в Асконском музее). Так Вильнюс впервые узнал об экспрессионизме, а также о Пикассо, Матиссе, Явленском, Кандинском, Шёнберге... Летом того же 1914 года Явленский, возвращаясь от родственников из России, заехал в Вильнюс к Марианне. Помирившиеся, они вместе вернулись домой, в Европу.

Но вскоре разразилась Первая мировая война, и все русские как граждане воюющей страны должны были в 48 часов покинуть Германию. В спешке оставив дом, Верёвкина с семьёй выехала в Швейцарию. Сначала в Сен-Пре, потом в столицу беженцев Цюрих и, наконец, они осели в небольшом городке Аскона на берегу озера Маджоре.

В центре города – Monte Verita (Гора Правды) славившаяся магнитными аномалиями. На ней основоположница Общества теософов Елена Блаватская хотела построить монастырь, но эта её задумка не осуществилась, хотя в Аскону с конца XIX века съезжались из разных стран любители натурального образа жизни, а также художники, философы, артисты, анархисты. Здесь практиковала экспрессивный танец «босоножка» Айседора Дункан.

И в этом городке произошел крутой поворот в судьбе Марианны Верёвкиной.

В 1921 году сын Явленского Андрей вступил в совершеннолетие. Ему надлежало получить паспорт и оформить германское гражданство. Явленский хотел официально вступить в брак с Еленой и усыновить Андрея как сына своей жены Елены. Марианна настаивала, чтобы, не меняя статуса Елены, он дал свою фамилию Андрею и сделал его своим наследником.

Разразился дикий скандал. Верёвкина потеряла самообладание, не считаясь ни с чем, настаивала на своём. Но неожиданно всё закончилось само собой.

Явленский получил приглашение на выставку в Висбаден, и уехал. Вслед за ним последовали и Елена с сыном. И через некоторое время Алексей письмом сообщил Марианне, что к ней не вернётся.

Не вернётся… Тот, кому она писала или, вернее, сердцем кричала: «В душе моей живёт жизнь такого большого, живого чувства. Из него черпаю я силы, оно моя магическая власть, и это оно – ты!..»

Не вернётся… А ведь он давал слово её отцу, что не оставит Марианну, не женится на другой. И вот стоит сейчас под венцом с Еленой. А она одна. Ни титулов, ни родины, ни средств к жизни. Одна только безысходная тоска…

Но судьба пожалела Верёвкину. В год разрыва с Явлинским на Горе Правды она однажды увидела поющего молодого человека. И её пронзило: это же он, адресат её «Письма Неизвестному» - искренний, выстраданный, спустившийся на землю из её мечты. Это был бременский служащий Эрнст Альфред Айя. Позже она будет звать его Санто (Святой).

Несмотря на огромную разницу в возрасте, они потянулись друг к другу, почувствовав общность душ. Их дружба продлится до конца её дней. Он будет её навещать, она писать письма ему и в свой дневник. А в 1925 году Санто пригласил её в поездку по Италии. Они побывали во многих городах. И везде Марианна делала зарисовки. А вернувшись домой, опубликовала цикл статей в цюрихской газете.

Санто она изображала на картинах в одеянии монаха. И оставила ему своё творческое наследие, которое он через Эрнста Штёкли передал в Фонд Верёвкиной в Асконе.

Художница жила здесь в доме Перухи на улице Джузеппе, где теперь в её честь установлена памятная доска. Передняя комната служила кухонькой. Балкончик. Получала мизерное пособие от Общества Красного Креста. Подрабатывала в аптеке. Дрова собирала в горах. Перешивала свою старую, некогда роскошную одежду. Выглядела оригинально. Писала картины, но их раздаривала. За доброжелательность и простоту её любили и называли Нона (что по-итальянски значит Бабушка).

Вместе с местными художниками Марианна организовала группу «Большая Медведица». Участвовала в выставках. Созданному в Асконе Музею современного искусства подарила свои картины, а также работы своих друзей, полученные ею в дар.

Навещали Марианну друзья, брат Пётр, его дети. Именно из Асконы отправлялись её две племянницы – Анастасия и Мария Верёвкины в турне по европейским столицам: «с песней по свету – без денег». Побывали тогда и в России. До войны обе пели в Государственном театре Каунаса. Мария исполняла главную роль в опере «Кармен». Литву Верёвкины покинули в 1942 году, разбрелись по разным странам.

Задолго до смерти М.Верёвкина писала: «Я безумно люблю жизнь, с её радостями и бедами, с банальностями и величием, с красотой внешних форм… Но я чувствую и верю, что за этой жизнью есть другая, не менее манящая меня, таинственная и вечная».

В последние годы она простила Явленского и молилась за него (он умер в Висбадене в 1941 году).

Марианна Владимировна умерла 6 февраля 1938 года от болезни сердца. На похороны приехали все родственники, друзья из Цюриха и члены группы «Большая Медведица». Отпевал усопшую православный священник из Милана. Звонили колокола католического храма. В траурной процессии шли почти все жители Асконы. На могиле Марианны поставили каменный православный крест с выбитыми на нём латинскими буквами русскими словами: «Christos woskres» - Христос Воскрес. Так хотела она сама.

Светлана БИКЕЛЕНЕ,

гид, эксперт