И дольше века длится жизнь

Люди, которым «стукнуло за сто», внушают особое уважение. Украинцу и литовскому гражданину Григорию Шило в январе этого года исполнилось 102, он пережил самые драматические моменты всего ХХ века! Помнит Голодомор на Украине, начало войны и потом – сталинские лагеря, смутные времена в самой послевоенной Литве! Его память как живая история, человеческое воплощение целой эпохи. И вот теперь мы сидим с ним у него дома, в литовском городке Кедайняй, и беседуем о том о сём…

Свою жену-литовку, умершую много лет назад, дедушка Григорий вспомнил, как только лишь начался разговор. Он сразу обратил моё внимание на убранство комнаты, на картины, писанные акварелью и маслом, развешанные по стенам:

– Это моя Реничка рисовала. Ещё тогда, в Сибири. И потом, уже когда мы в Литву вернулись… Умница была: и рукодельница, и бесспорный талант художника имела (её картины охотно покупали), и хозяйка. И ещё большая была в семье труженица…Трёх дочек мне подарила!

Григорий Шило сегодня уже не всё из прошедших дней помнит отчётливо и ясно, в силу своего почтенного возраста. Из этих своих долгих лет более половины жизни связаны у него с Литвой. Не случайно так светло воспоминает Григорий Николаевич жену Регину: ради неё он решил свою новую жизнь строить именно здесь, в далёкой стране, за тысячу километров от родной и любимой, сердцу милой Украины…

– Обстоятельства для такого решения были, конечно, и другие. После освобождения моей семьи из ссылки в Сибири встал вопрос о новом жилье. На Украине, на Полтавщине (родом я из Зенькова), на тот момент утратил я все связи, почти не осталось ни друзей, ни близких. Тем более, речь не шла уже там о доме или квартире, где хотя бы на первых порах нас приютили. В Литве же, в одном небольшом городке под Каунасом, такой вариант предвиделся. Был там дом у родственников Регины, также были шансы найти работу.

– Я уже знаю, что в молодости вы были мастером на все руки. И что даже в Бутырке вас ценили как классного специалиста…

– В Бутырке-то ценили. Но вот даже когда приехали мы в Литву и начали устраивать свою жизнь в 1960 году, то нам не давали прописки. А без прописки – ни на работу не возьмут, ни за человека тебя не посчитают. Реничка моя пошла в райисполком, чтобы в её паспорт поставили прописку. Это сразу, как из Сибири вернулись… А тамошний начальник накричал на неё. Мол, вам, бандитам, ещё и прописку подавай! И она в слезах вернулась домой.

Потом и её, и его всё-таки прописали в доме тёщи. Устроился на работу простым электриком, но получил вскоре должность мастера. Потом – инженера по технике безопасности. Вместе с Григорием Николаевичем на том же предприятии работала и его жена. С любимой своей Реничкой до самой смерти её прожили они дружно.

Сразу после войны в Игарке, городе, от которого до самого северного Норильска рукой подать, оказалась и Регина, будущая жена Григория Шило. Сам Григорий оказался в Игарке по следующим обстоятельствам.

«Карьера электромонтёра»

Родился в Зенькове, но детство-юность прошли в Кременчуге, выучился в техникуме, работал на заводе по производству огнетушителей.

– Это было по-своему интересно. Ведь перед войной продукция наша имела как бы и стратегическое значение. Я даже внёс однажды рацпредложение в производство. Завод перед этим «гнал» большой брак. После моей «рацухи» брак свели к минимуму. И за это я был премирован даже путёвкой в Крым.

Вообще тут стоит заметить, что светлая голова и умелые руки не раз выручали Григория по жизни. После «огнетушительного» завода работал он на известном на всю страну Харьковском тракторном. Там его тоже повысили – вскоре оказался в Москве. И Григория Шило, именно как ценного специалиста, с производства не спешили забрать на фронт, когда разразилась война. Но тут мастеровитого Шило подвёл его же язык. В жернова репрессий он попал в 1942 году, когда ожидал своей отправки на фронт: однажды его угораздило «не в той» компании «проговориться», что самолёты у Гитлера-де технически более совершенны, нежели у Красной Армии.

А между прочим, так оно и было на самом деле! Немцы поначалу имели полное преимущество в воздухе – именно благодаря самолётам и вышколенным асам. Не секрет ведь сейчас уже: «сталинские соколы» летали на деревянных истребителях и даже на бомбардировщиках из фанеры. Делали так в целях экономии металла. У немцев же самолёты были цельнометаллические… И вот, фактически за правду о слабости нашей авиации, Григорий Шило получил десять лет – сначала тюрьмы, а потом лагерей около Норильска и Игарки. То есть за незначительную провинность в Бутырке Григория Шило этапом отправили в Сибирь – на остальные пять лет. Там он оказался на самом страшном «острове» ГУЛАГа.

– Меня послали на строительство так называемой 503-й дороги. Этот участок «железки» ни к какому месторождению руд или других ископаемых не вёл. Людей согнали сюда, в концлагеря, с одной целью: уморить голодом и холодом.

– Чем сталинская тюрьма отличалась от сталинских же лагерей?

– Хоть и тяжело было в Бутырке, но условия содержания «зеков» в московской тюрьме оказались несравненно лучше, чем в лагерях за Полярным кругом. В Бутырке заключённые трудились на тюремных фабриках, а поскольку я был хорошим электриком, то моя специальность была востребованной. Кормили сносно. Начальство меня как мастера своего дела даже уважало… Иногда в голову приходят страшные мысли: а если б не тюрьма, если бы на фронте оказался? Выжил ли бы я там?

Полностью, не формально, а открыто и на глазах всего общества реабилитировали таких, как Григорий Шило, лишь в конце 80-х. А до этого относились к ссыльным далеко не везде дружелюбно и сочувственно. Были у него проблемы и с языком. Литовский язык Григорий Николаевич выучил, конечно, не одним махом, но через несколько лет после переезда умел и свободно говорить, и читать, и грамотно писать. Но наука далась не легко – возраст! За пятьдесят уже ведь было! И прежде всего, чем язык учить, ему надо было маленьких детей подымать… Но вернёмся ещё раз в роковые сороковые, в Заполярье, где дедушка Шило, будучи тогда здоровым сорокалетним мужиком, реально стал «доходягой» и оказался на грани жизни и смерти.

…И ещё её называли «Пятьсот весёлой» дорогой, после развенчания культа - «Сталинкой», а с конца 1980-х добавились ещё два названия: «Дорога смерти» и «Мёртвая дорога». Именно последнее название сегодня самое распространённое в публицистике и в интернете, а ведь оно появилось практически сразу после закрытия стройки — в конце 50-х годов.

– А мы её называли «Дорогой в никуда». Буквально за полгода от недоедания я превратился в дистрофика, мог пальцами одной руки перехватить «бицепсы» на другой… Но вдруг настало резкое послабление режима содержания. Нас наконец стали не только тягать на адскую работу, но и кормить. Я уже гораздо позже узнал, что о страшном положении «зеков» за Полярным кругом стало известно в 1947 году международной общественности, и Сталину пришлось превратить «лагеря смерти» в более «нормальные зоны». Так я выжил.

– Что ещё можете припомнить из тех страшных лет?

– Однажды во всей Игарке исчезло электричество – серьёзная авария произошла на тепловой электростанции. В тюремных и лагерных казематах хорошие специалисты – на вес золота, и о них знали многие в округе… Я тогда, не буду скромничать, пользовался расположением и даже уважением своего начальства. И вот получаю задание исправить неполадки на электростанции. Нашёл неисправность. Хоть до меня, зека обыкновенного, с ней, с этой технической проблемой, не могли справиться вольнонаёмные. Вечером был в городе свет.

За этот его маленький трудовой подвиг начальство лагерей 503-й дороги отрапортовало «наверх» – и Григорию Шилу скостили его срок на полтора года. Вышел на волю досрочно. Но когда выпустили его на свободу, чуть было снова не пропал Григорий. Ведь навигация кончилась, уехать-уплыть из сибирского заключения он не смог. Последний пароход на Большую землю ушёл за неделю до его освобождения. Но и в самой Игарке ему негде было жить!

– Хоть замерзай на улице! Я в отчаянии был. Но первую же ночь на свободе переночевал в одной сторожке. Меня там приютили литовцы ссыльные. И так вот, через одного из новых друзей, я и познакомился со своей будущей женой.

Молодой литовочке статный казак Григорий понравился сразу. Ведь кроме чисто мужского обаяния, украинец Шило был, как все на его родине, очень музыкальным, голосиситым, прекрасно играл на баяне, аккордеоне, гитаре… Его будущая жена тоже во многом выделялась из окружения – хорошими манерами, талантом художницы и добрым нравом. Её способности тем не исчерпывались: однажды ансамбль танца, которым она руководила, занял первое место в фестивале самодеятельности, организованном гулаговским начальством в регионе Северных лагерей.

– Моя Реничка умерла в 1988 году. От рака. Работала на производстве до последних своих дней. По слухам, жена заболела потому, что побывала на каком-то секретном объекте, где попала под радио­активное излучение… Увы, этот вопиющий факт не удалось доказать тогда, да и что уж можно изменить теперь?

«Казацкому роду нет переводу…»

Григорий Николаевич тяжело пережил смерть жены, он до сих пор вспоминает её тёплыми и нежными словами.

– Жизнь прожили родители душа в душу, – говорит дочка Григория Николаевича Вилия. – У них было всегда много общих дел и интересов. Оба были инженерами, но увлекались не столько техникой, сколько искусством. Мама рисовала, отец играл на баяне и аккордеоне. И причём папа не только здорово играл, но и был в округе первым мастером по починке и настройке музыкальных инструментов. Мог собрать аккордеон буквально из ничего, из «кучи мусора», из негодных частей!

Были и другие увлечения у Григория Николаевича. Самое, пожалуй, азартное из них – игра в шашки. Он до сих пор (!) состоит в Реестре национальных гроссмейстеров Литвы по составлению шашечных композиций. «Композитор» и гроссмейстер (таких, как он, в Литве всего шестеро ещё) Григорий Шило уже в первые годы проживания в стране многократно участвовал в различных соревнованиях. Последний раз он послал свои композиции на суд международного (!) жюри, когда ему уже стукнуло 99.

– Сейчас уже я плохо играю, из дома не выхожу, но ещё несколько лет назад принимал участие в международных состязаниях шашистов. Участвовал и в международном конкурсе шашечных комбинаций во Франции. Правда, заочно участвовал: конкурсанты присылали туда работы в письменном виде. Но и там занял второе место. А до этого был чемпионом Литвы по стоклеточным шашкам (задачи и композиции) пять раз.

– Когда дома у вас собирается компания близких и родственников, в шашки играете?

– Раньше с удовольствием, теперь почти не играю. Но зато с родичами, бывает, как затянем «рідну пісню»...

Если дальше продолжить семейную тему, то нельзя не упомянуть, что у самого Григория Шило было ещё четверо братьев. А всего пятеро сыновей родились в украинской казацкой семье! Отец Григория, Николай Шило, и его жена Мария похоронены на кременчугском городском кладбище. Уже после войны они умерли… А четверо их сыновей-фронтовиков, пройдя войну, вернулись домой живыми. Даже никто не был серьёзно ранен. Все четверо имели боевые ордена и медали. Украинские «богатыри-дядья» литовских девочек Наталки, Вилии и Лили также дожили до преклонных лет. Последний, младший брат дедушки Григория, Николай умер в прошлом году в Калининграде, было ему 94 года.

Здоровье Григория Николаевича у самого резко пошатнулось после столетнего юбилея. Будто прошёл некий рубеж, за которым уже и начинается старость и дряхлость… Но партию-другую-третью в шашки дедушка не отказывается сыграть с достойным партнёром и сегодня (об этом ещё скажем ниже). Любит петь, когда дочка Наталия подыграет ему на пианино или на гитаре. Его всегда усаживают на почётное место во время семейных застолий: будучи «в ударе», дедушка пропустит ещё рюмочку-другую кагора. А то может в хорошем настроении и в пляс пуститься! Он также любит вспоминать ещё об одном своём бурном и необычном увлечении молодости.

– Я любил заниматься… художественным свистом. Меня даже в «Москонцерт» приглашали, ведь тогда это был довольно популярный эстрадный жанр. Эх, как я тогда свистел! Любую оперную арию мог исполнить. Жаль, что не пошёл в «Москонцерт». Мне моя тогдашняя работа электрика нравилась очень. Жаль, что не пошёл на большую эстраду… Ведь свистел я божественно!

По моей просьбе Григорий Николаевич продемонстрировал этот, один из многих своих талантов. Действительно здорово! Потрясающе даже! Столетний мужчина (не поворачивается язык сказать «дедушка») выводил на одном дыхании целые рулады, ну, как соловей!

Дети его, все три девочки, успешно закончили школу. Наташа и Виля поступили в университет, стали архитекторами... А старшая, Лилия, закончила музыкальное училище и преподаёт по классу аккордеона в детской музыкальной школе. У всех теперь мужья, дети и внуки. То бишь, пошло уже поколение правнуков у дедушки Григория Шило. Их у него теперь шестеро! Когда большая семья собирается за одним столом в Кедайняй, иногда речь заходит о детстве сестёр в далёкой сибирской Игарке. Тяжёлые были годы этой таёжной ссылки…

Дети и теперь уже внуки Григория Шило выучились и обрели хорошие профессии. Сам он имеет обеспеченную и спокойную старость. Любит смотреть телевизор и тяжело переживает плохие политические новости со своей Украины-неньки. На улицу, правда, почти не выходит... Можно пожелать долгожителю многих лет бодрости и поставить точку… Но я не упомянул ещё один, совсем необычный поворот нашей встречи и знакомства.

Чтобы убедиться, – без лишних там вопросов, – что и в сто два года есть ещё порох в пороховницах у старого казака, я сел с ним за доску. Из четырёх партий… проиграл все четыре! Ну что мне было с чемпионом Литвы, с гроссмейстером меряться? Григорий Николаевич сохранил и в своём почтенном возрасте не только виртуозное мастерство «великого комбинатора» шашек, но и юношеский азарт. Надо было видеть, как он радовался, поставив удачную ловушку сопернику! Или как же он бурно переживал любой свой «зевок»…

Каунас

2013-05-16