Николкин параллакс. Часть 3

Версия гибели Ю. Гагарина

• Ой! Смотри! На обратной стороне какое-то предложение. -

И прочла следующее: "Кто ответит, факты из чьей жизни описаны в этом письме?"

         - Что за ребусы в праздник?! - Папа встал, и прошёлся по комнате. Мама, складывая письмо обратно в конверт, сказала тогда ему:

         - А ты, сыночек, понял что-нибудь?

         - Зачем же голову ребёнку ерундой какой-то мистической забивать? Давай выбросим письмо.

         - Ну уж нет. - Мама, отличалась скрупулёзностью. - Пусть это и чушь несусветная. Но, говорится о конкретном человеке. Точно. Уж я узнаю о ком речь.

         - А знаешь, мама. Может это шутка или розыгрыш какой-нибудь. А?

         - Да...Наверное. Новогодний...

         -...Значит, несерьёзный. - Вмешался папа тогда. - Я продолжаю праздничный ужин. Кто хочет присоединится к проводам Старого года, прошу! - И широким взмахом руки указал на стулья. - Вы, красавица, со мной присядете, или как?- Подходя к маме артистично кривляясь произнёс папка, и звонко чмокнул её в щёку.

         - Если вы меня приглашаете, то естественно...

         - И я с вами, и я...- Он подошёл к родителям и сел рядом. - Папка, а без сюрприза я спать не лягу. - Сказал он тогда, и принялся накладывать еду, чтобы отнять у родителей лишние прицепки.

         - Ладно...- Милостиво согласился отец.

         - Дал слово держись, а не дал, то крепись.

         - Ой! - Мама посмотрела в телевизор. - Так ведь скоро Новый год надо встречать. Совсем мы с тобой заболтались...

         - Открывай, дорогой, шампанское.

         - Будет сделано- Игриво произнёс папа. Взял тёмную бутылку и осторожно принялся разворачивать с горлышка фольгу.

         - И мне нальёте? - Спросил он тогда, хитро глядя на родителей.

         - Колюшка! Тебе вот сок приготовлен. Апельсиновый. Очень полезный детям...

         - А это сок виноградный, и притом прокисший, да с газировкой. А газировку, тем более старую, вредно пить детям. - Добавил папа, продолжая возиться с бутылкой.

        - Мы с папой, просто обязаны поддержать традицию...- Приглаживая ему чубчик, сказала ласково мама.

       - Вот именно, традиция.- Перебил маму, папа. - И обязательно сок этот надо открыть с громким звуком. Возвестить таким образом приход Нового года. Это, как звоночек в дверь. Чтобы открыли и впустили надо громко позвонить...

        А на телевизионном экране появился уже большой циферблат. Мама засуетилась, заволновалась. Папа, взялся за пластмассовую пробку и уставился на экран, но неожиданно ойкнул...

       - Ой! Подождите...- И побежал в прихожую. И уже оттуда крикнул. - Место, место для сюрприза освободите. В середине стола. - Вернулся держа в руках золотую картонную коробочку. Поставил на стол...

       - Вот! - Гордо произнёс папа. - Приход Нового года, есть День рождения Нового года! - И снял с коробочки крышку. На столе, закреплённые на деревянной дощечке, стояли двенадцать золотых фонтанов для торта. Папа достал спички, которыми разжигают костёр. Но мама, подала ему зажигалку и взяла спички.

       - Дорогой, чиркать спичками чиркать не очень-то удобно. А огонёк от длинного наконечника горит сколько захочешь. Сможешь без особого труда поджечь то, что там тебе надо. Скажи, это, действительно, не причинит нам вреда? - Сомневаясь и подозрительно оглядывая папин сюрприз, спросила мама.

       - Ну, что ты, милая! Конечно! Это же как бенгальский огонь. Холодный и абсолютно безопасный...

       - Ладно, ладно, но будь осторожен. - Предупредила мама и, на всякий случай, придвинула Николку со стулом к себе. Таким образом, папа, очутился на противоположной стороне стола,немного отдалённый и как бы один. В сторонке...

       Помнится воспротивился он маме тогда и сказал, что он не трус, и папу не бросит. Вполне может быть, что случится что-нибудь опасное.И отодвинулся от мамы, ближе к папе.

      ...Вот Президент в телевизоре сказал заключительные слова. Стрелка часов неумолимо поползла вперёд. Мама раскраснелась, встала, потом опять присела. И тут, взвиваясь к потолку громко хлопнула пробка от шампанского...

      Папа, одной рукой стал разливать шампанское, а другой рукой, одновременно, принялся поджигать фонтаны...Но пробка, вдруг, рикошетом от стены попала в рядом сидящего Персика. Испуганный кот бросился под стол, намереваясь проскочить незаметно в коридор, и неудачно ткнулся в папины ноги. Потеряв от неожиданности равновесие, и пытаясь не расплескать шампанское, он автоматически уткнулся наконечником зажигалки в доску на котором стояли фейерверки сильнее, чем требовалось. От сильного тыка вся конструкция угрожающе наклонились. Мама бросилась на помощь, но задела угол стола, и фонтаны, все, так как были связаны в кучку, упали на бок, и, покатились к краю стола. Уже разгоревшийся яркий столб искр угрожающе устремился к ёлке, до веток которой оставалось что-то около метра.

         Намереваясь подхватить падающий сюрприз, Николка бесстрашно бросился к фейерверку, но папа опередил его, и, буквально на лету, подхватил падающую связку фонтанов. Твёрдо схватил посерёдке и направил рвущийся огонь в безопасную сторону. Испуганная мама подбежала к Николке. Схватила, прижала, стала гладить, словно маленького. Он даже обиделся, и чего всполошились? Ничего страшного: ну огонь, ну искры,- чего волноваться попусту? Что такого необычного? Выскользнул он тогда из ласковых объятий. Отошёл подальше. А внутри уже не то, что прыгало что-то, а прямо таки тряслось такой мелкой, противной дрожью. До боли сжал кулачки. Чего испугался? Вот так трус! Может папа с мамой не заметили? И в уме пронеслись все ругательные слова, и Ёжкин кот уже был на последнем месте в этом перечне...

      А часы, тем временем, пробили уже двенадцать. И стала ночь разноцветным днём. Небеса грохотали, блистали, искрились, дымились и ликовали!..Всеобщая круговерть только усиливала напряг. От шума и всеобщего возбуждения немного кружилась голова, и какие-то огненные круги мерцали уже не только за окном, но и в комнате.

      И вдруг показалось Николке, что ёлка вспыхнула! А папа с мамой, не видят огня, и почему-то радостно смеются, и всё чокаются и чокаются...

     И просверливает уши этот резкий хрустальный звон, а преломленные резьбой бокалов лучики света стрелками впиваются в глаза, слепят...

     Огонь пылает!..Он точно видит!

     - Мама! Папа! Спасайтесь! Пожар! - Стараясь перекричать громыхание, кричал, что было мочи, и только одна в голове мысль.

      Ужас! Тревога! Надо что-то делать! Взрослых он предупредил. Остался братик! Он же спит! Ничего не знает, убежать не сможет. Первая помощь нужна ему!

      И, стремглав, бросился в спальню...

     А родителям, всё ни по чём! Продолжают веселье, громко смеются, кричат что-то друг другу. Телевизор на всю громкость...Проникает весь этот шум даже в детскую...И вослед за Николкой ненужные сейчас слова.

     - Ах, дорогой! С Новым годом тебя...

     - Ох! И тебя, моя любимая...- Даже уши заткнул Николка. Будит брата...

     - Слушай, а куда Коля делся? - Вдруг забеспокоилась мама, огляделась...

     - Да он, вроде, крикнул, что спать пошёл...Первый слог "спа", я услышал хорошо. Устал пацанчик. Время позднее, не для детей. - Сказал муж, и чувственно обнял жену. - Давай на брудершафт. До дна! Чтоб год удачным и счастливым был...

     - И пламень чувства не остыл...- Добавила в рифму мама, и счастливо улыбнулась.

     Постепенно опустели хрустальные бокалы, и только они присели, как, папа рассказывал ему потом,- послышался вдруг крик младшенького. Отпрянули они друг от друга и бросились в детскую.

      К тому времени Николка уже стащил кричащего и ничего не понимающего братика с постельки, и пытался одеть кофточку.

      - Что ты делаешь? Коленька? Зачем? Он же спать хочет...- Говорила мама, успокаивая братика и укладывая его обратно.

      Николка оглядел родителей туманными глазами и вскрикнул.

      - Да вы что? Пожар! Спасать надо...

      - Что с тобой? Парень! - Участливо и озабоченно сказал папа, и попытался поднять его на руки.

      - Я видел! Точно! - Вырываясь их отцовских объятий, всё кричал и кричал он тогда.

      - Тебе почудилось, Коленька! Давай всё осмотрим. - И повёл его в гостиную.

      Грохот уже немного приутих, а за окном планетами плавали в густого дыму фонари. В квартире пахло гарью. Ёлка мирно моргала своими разноцветными лампочками. В комнате каждая вещь была, вроде как, и своём месте. Посмотрел Николка на отца красными глазами, и сказал тихо, тихо.

      - Как же так? Я видел, видел огонь! Ёлка полыхала. Она от фейерверка загорелась...Видел я, видел...- Отчаянно повторял эти слова, и заплакал от отчаяния. И текли ручьём позорные слёзы. Было страшно, душно, а в голове что-то тонко звенело. Совладать с таким проявлением слабости и унижения, не было сил и плач перешёл в какой-то рык. Появилась встревоженная мама. Она уже убаюкала младшенького, и теперь поглядела на него встревоженно и печально. Принялась успокаивать. А он, не переставая всхлипывать, бессильно уткнулся маме в грудь. Мама гладила светлые волосы, прижала его крепче, и что-то хрустнуло тогда в нагрудном кармане рубашки.

        - Что это?- И мама достала из кармана пакетик. Удивлённо рассмотрела. - Кофе?! Ты видишь это? А? - Спросила у папы.

       - Обыкновенные кофейные зёрна. - Задумчиво ответил папа.

       - Вот именно - Зёрна. Алкалоиды...Действующие на психику, если употребить неумеренное количество. А пачечка-то новая. И почти половины нет. Ужас!

       - Погоди,- сказал папа. И стал шарить в карманах сына. Около горсточки зёрен вывалились на пол.

       - Ишь чего надумал, сорванец...- И стал допытываться.

       - Сыночек! Для чего тебе это понадобилось? А?- Николка молчал, и закусив нижнюю губу смотрел на пол.

       - Ну и дурак! - Сказал папа уже откровенно злым голосом.- Умудрился такой праздник испортить...

       - Ладно, ладно. Чего разошёлся? Не говори ничего, и так тошно...Глаза, глянь, какие красные у него...Болит голова, сыночек? Тошнит?

       - Угу...- Хмуро промычал в ответ Николка.

       - Так, быстро в постель. Воды, угля активированного и успокоительного какого-нибудь сейчас дам...- И мама достала аптечку. Достала всё нужное.

       Николка покорно тогда выпил всё, что дала ему мама и жалобно заверещал укладываясь.

       - Я хочу тут прилечь, мама! На диванчике, чтобы телевизор смотреть, ёлку и вас видеть...Хорошо, мамочка! А?! - Сказал дрожащим от любви голосом. И застеснялся охватившей его тогда нежности, которой он всегда стеснялся, и уже более грубо сказал отцу.

       - Папа! Я тут с вами побуду. Прослежу за порядком. Вы такие красные оба и мечетесь туда-сюда. Нужен глаз лишний.

       - Ладно. Герой!- Одобрил, папа. - Но скажи прежде, зачем же ты устроил такую катавасию?

       - Да, я просто хотел дождаться, когда Дедушка Мороз придёт с подарками и снять его на видео...

       - Поспеет вовремя, сыночек. Уж будь спокоен, он работу свою знает. Отдыхай сейчас, миленький. А мы с папой ещё немного посидим за столом. Рядом будем. А ты себя как чувствуешь?

       - Глаза боюсь закрыть, будто на карусели катаюсь. Положи мне мама холодное что-нибудь на голову...

       - Конечно, сыночек. Не волнуйся, скоро пройдёт. От горсточки зёрен ничего страшного не случится. Так поволнуешься немного...Отдыхай...

       Лежал он тогда притихший, но довольный почему-то. И даже в таком спокойном положении вовсю ощущалась жизненная круговерть. Приятно беспокоило внимание родителей. Хорошо, что они так беспокоятся о нём, любят значит...Может больше, чем этого нытика - братика? Придётся спросить у мамы...

       Осторожно закрыл глаза. Ничего страшного не произошло. Осталось еле ощутимое, лёгкое покачивание, будто внутри лёгкая волна колышется. Вот и неприятное состояние встревоженности растаяло. Зазвучала лёгкая приятная музыка. Не его, конечно, он рэп уважает больше всего. Там слова клёвые, ну ритмы разные, такие тяжёлые. Слушаешь и сам становишься вот такой крутой. Щелками приоткрыл глаза...

    ...В лёгкой дымке, скользили в плавном танце родные силуэты. И отражались на мамином блестящем платье огоньки от ёлки, и казалось, что прилетела в гости какая-то сказочная фея, поэтому в этом доме всем обязательно будет хорошо...

        Тяжёлые веки опять прикрылись, фигурки родителей уменьшились, и исчезли...

        А он - Николка, наоборот, ощутил себя большим, взрослым. И будто медленно удалялся от родного дома. И вот уже достиг высоты недосягаемой. И разворачивалась перед глазами его картина необычная. То ли явь, то ли будущее...

        Наверное он уже вырос...Звучала какая-то необычная музыка. Знакомая и чужая, странная и завораживающая, манящая и утверждающая действительность...

                                 * * *

      ...Таких необычных звуковых слияний в общем шуме на станции от работавших приборов не приходилось слышать. Странным образом постоянный гул сначала дробился, а потом опять вроде как сливался воедино, но прослушивались уже новые звуки. Чрезвычайно, эти необычные композиции мутили душу. Оказывается возможно было, чтобы на фоне непрестанно падавшего дождя что-то стонало, верещало, всхлипывало, журчало ручьём и жалобно скулило, подвывало. Но как-то чётко в этой звуковой какофонии прослушивалось шипение, скрежет, и неизменный низкий, тревожный гул.

       Потряс головой. Слегка хлопнул по ушам. Ничего не изменилось. Звуки такие, будто вокруг живёт что-то невидимое, но существующее. Пытавшееся обозначится вот так необычно, изощрённо. Будто силясь внедриться через слуховой аппарат и донести свою информацию. Целый сюжет из фильма ужасов, где что-то жуткое струйкой в ухо...

      На фоне технического шума станции,- к нему через несколько дней привыкаешь,- проявляются эти странные звуки...

      Но вернее всего разыгралось воображение на фоне ограниченности пространства. А может и что-то новое, неизведанное, так сказать, человеческой психикой...

       ...Посмотрел на свой талисман. Медленно парящий над головой, он являлся первым признаком, испытателем наступающей на борту невесомости. Когда хвостатая игрушка оживала становилось понятно, что предел пройден и можно приступать к выполнению заданий. Поймал зверушку за хвост, и, чтобы не улетела в "ту степь", положил в карман, старательно закрыл молнию.

       Так...Всё нормально, под контролем. На Земле предупреждали об игре воображения под воздействием разнообразных космических излучений. О фосфенах - световых фиксированных вспышках, возникающих и ощущаемых даже с закрытыми глазами.

       Куда там! Космические лучи, с их запредельными скоростями - такая силища! Эти яркие вспышки спящему, конечно, странны и необычны. Материальное ощущение инвазии неосязаемого...

      Эх! Космос! Как хорошо было бы понять твои закономерности. Чтобы приучить организм свой земной не так болезненно и непривычно реагировать на проделки твои. Впрочем, каждый космонавт реагирует по-своему. В меру своей впечатлительности и физической подготовки. Вполне может быть и другое объяснение. Всё это результат элементарной нехватки внешних раздражителей. Вот тогда и наступает время фантазий и вытворяет мозг человеческий разные визуально-эффектные штучки, чтоб не так скучно было в пустоте...Впрочем даже вакуум наполнен частицами. Изучим. Ничего. Не сразу Москва строилась...А пока работать.

      Голова у него крепкая, нервная система - сталь. Его так легко не проймешь. Предупреждён, значит вооружен. Так что всё отлично. Стоит только радоваться тому, что к электромагнитным излучениям на МКС не прибавляется излучение сантиметровое, эдак в 3000мгц. Иначе полное оцепенение и в таких улётах, конец полётам. А вот связывать все эти штучки-дрючки с наличием тех, других, неземных, он точно не станет. И не поверит, пока не столкнётся с ними нос к носу. Так что разные "эфемеры" не подловят его на крючок. Пусть другие верят в разную чертовщину, типа летающих тарелок и прочей ерунды, а его не убедить. Только реальные факты. И летающие возле МКС светящиеся, якобы похожие на ангелов сгустки, он воспринимает просто, без всяких волнений, это игра электромагнитных и прочих полей и излучений в вакууме. Всё ясно, чётко и без лишних эмоций...

      ...И после такого обширного внутреннего монолога, глянул командир через иллюминатор в другой мир. Обманчиво красивый, до предела ионизированный и, к сожалению, пока всё ещё опасный для человека.

       Из полутора часов полёта над Землёй, только полчаса МКС находилась в светлой зоне, которая уже и заканчивалась.

       Голубая, искрящаяся, одетая в облачную шубу, Земля, огромным шаром, безмятежно парила в космосе. Вальяжная и равнодушная, скрывающая под белым слоем всё разнообразие своей рождённой жизни, казалась сверху пустынной и дикой. И если бы не связь с ЦУП,ом, то, наверное, ощущение одиночества переросло бы постепенно в уверенность, что только космонавты и есть реально существующая "живность", да и то за её пределами. И уже ощущение какой-то властности и важности проводимой на МКС работы, выросло до огромных размеров. Да и траектория свободного падения орбиты МКС была больше земной. Преобладающей...

        Вспомнил, что, когда в центре подготовки к полётам, врач его спросил, мол, какое чувство у космонавта должно преобладать в условиях жизни на МКС. По наитию ответил, что, наверное, наряду с профессиональными качествами, чувство юмора в мире без потолка, стен и пола точно не последнее, если не первое. И искорка в глазах врача вместе с кивком подтвердила его верный ответ.

        Взял, прикреплённый к стене, блокнот с заданиями на следующий день,- плавно извиваясь, шнурок привязанной ручки, змейкой обмотал запястье,- сделал пометки. Закрепляя магнитом блокнот на стене вспомнил эксперимент, когда выронил этот маленький брусок, и он вместо привычного в условиях невесомости вращения, заколебался будто маятник. А такое возможно было только при очень высоком магнитном поле. Как измерял это самое поле, то менялось оно до 16 раз за сутки, и было, ой каким, неоднородным. Наибольшее же излучение было в непосредственной близости от его командирской рубки. Вот такие пироги! Выяснилось источники излучения - проложенные по левому борту силовые кабели. Находившиеся, рукой подать, над головой почти!

      И вспоминал, как метался во сне, скрежетал зубами. Сны были настолько необычны, что помнил долго. Перемешивалась фееричность сонная с явью. И шла голова кругом от впечатлений. Когда же по совету с Земли перенёс спальное место, то всё и прекратилось.

        Потом учёные ЦУП,а анализировали данные и объяснили, что человек, в принципе, может жить в магнитном поле напряжённости, но только в однородном. Нахождение же в градиентном поле опасно для психики...

        Посмотрел на часы. Жили на станции по-земному времени, и оно показывало, что на подходе ужин и сон...

        Вдохнул глубже и обоняние, привыкшее к одинаковым, ограниченным в силу места пребывания, запахам в условиях невесомости, почувствовало в воздухе какие-то странные примеси. Прислушался. Шум от работавших вентиляторов - обычный, штатный. Ещё раз вдохнул медленно, чтобы ощутить, что же не так. И уже явственно в ноздри запах гари.

        - Что за ерунда! - И поплыл в модуль жизнеобеспечения из которого, вдруг вырвались вскриком слова:

        - Горим, мужики!

       ...И сразу осознанное, человеческое "я" превратилось в большой мозг с усиленно пульсировавшим левым полушарием. В котором крупными буквами инструкция БЗЖ воспроизвелась как-то вся сразу, целиком, но отдел - "Пожар на МКС" был выделен крупными буквами.

       ...Отсек встретил стеной дыма в котором еле просматривался силуэт человека с огнетушителем.

     - Пена не действует. Сбивается струёй кислорода. - Крикнул ему из серой пелены борт-инженер. - Поэтому водой я огонь. Вот и дополнительный дым. Паровой. Тащите ещё огнетушители. - Произнёс как-будто спокойно, но слово "огнетушители" превратилось в "огнедушители"...

     А из жерла пушки, в которое была вставлена кислородная шашка, вырывалось пламя. И на дымчатом фоне ядовито красивы эти ярко-малиновые всполохи огня. И била вся эта красота струёй, плавящей металл, прямо в борт станции.

      - Все с огнетушителями сюда! - Зычно крикнул командир. - Не дай Бог, произойдёт ещё и разгерметизация контуров!

      - В центр струю направляй! Ближе. Сильнее напор будет.

      ...В дыму привидениями маячили космонавты. Огнетушители передавали цепочкой. Чтобы беспрестанно лилась струя...А тонкий алюминий и, даже, сталь плавились...

      От бездонности и всеобщего поражения человечества отделяли станцию всего-то какие-то 1.5мм. тоньше чем стенка хорошей кастрюли.

      - Давай, давай! Сюда лей. Держи струю! Сюда направляй. Ещё!...

      И вот уже всеобщая дымчатая серость, без пламени. Генератор раскалён. Фильтр напрочь сгорел...Осмотрели установка для сжигания кислородных шашек. Кронштейн отломался и были видны следы плавки металла. Шашка разрушилась почти полностью. Командир смочил слюной обожжённый палец, и сомкнутые губы расслабились...

      - Отбой, ребята! Отбой,- добавил он подбадривая,- и улыбнулся.

      Хотя в пелене дыма протянутая перед собой рука была видна только до локтя, напряжение всё же ушло. И пусть ещё тяжело дышалось, но, похоже, что БЗЖ, на этот раз, закончилась победой.

      - Надеть всем противогазы. Пока они вырабатывают кислород, поставим новые фильтры во все вентиляторы.

      - Может откроем форточки? - Сострил борт-инженер.

      - Зачем открывать? Лучше выйдем наружу подышать. - Общая, не то усмешка, не то облегчённый выдох.

      - А скажи-ка, командир, что делать-то теперь будем? Кислорода из "Электрона" не хватит нам?

      - Для шестерых недостаточно...Сами знаете. Подождём пол часа, Цуп сейчас шашки проверяет и скоро даст указания для дальнейших действий...После с респираторами ещё походим...

      Тем временем, на Земле с лихорадочной быстротой перепроверяли кислородные шашки. Не обнаружив ни одного дефекта, пришли к выводу, что случай единичный, поэтому разрешили космонавтам их использовать...Утомительно тянулось время ожидания...и вскоре новые шашки более-менее восстановили баланс кислорода...

      - Кстати,- обратился командир к одному члену экипажа,- можете сказать американцу, что опасность миновала. На время пожара пришлось дать ему занятие, чтобы не паниковал. Он уже домой собрался лететь, так я и дал ему приказ подготовиться к лечению возможных ожогов.

       И, как Бельмондо в фильме "Великолепный", вытянув руку, смешно оттопырил указательный палец. Вдобавок, подражая киногерою скривил к переносице глаза и плаксиво сказал:

      - Вот! - Видевшие фильм хохотнули.

      - Эх, не зря в ту традиционную вечеринку перед стартом, тарелка не разбилась. Помните, Сергей Васильевич! Уж так я шарахнул её бедную, а она хоть бы хны. Не разбилась холера. Ты ещё успокаивал. Мол это просто предрассудки. А на деле злые штучки произошли.

      - Всё обошлось, командир...

      - Обидно, досадно, но ладно. Слетайте кто-нибудь к американцу. Обрадуйте парня, пусть сюда продвигается и проявит своё умение воочию. Вот ещё что. Двигайтесь медленнее...Экономно, знаете, эдак, чтобы дыхание поспокойнее было, пока шашки воздух достаточно кислородом наполнят. Так легче будет...

    ..- Внимание! - раздался голос из передатчика. - Цуп - на связи. С вами будет говорить врач.

      - Ребята! - послышался нежный, женский голос.- Экипажу теперь нужен полноценный отдых. Те, кто сомневаются, что заснут без проблем, примите три-пять таблетки валерианы или одну реланиума. Удачи вам! Желаю успешного полёта ещё раз. До свидания, ребята.

Связь прекратилась.

      - А если рекомендованные разом все? - Произнёс борт-инженер невинно улыбаясь.

      - И всё это, все разом. Чтобы командное поведение уж во всём было. - Смешком ответил командир, и широко облегчённо улыбнулся... - Одним словом, указания Цуп, а выполняйте по заданной необходимости. А сейчас плотный ужин и крепкий сон. Собираемся в пищевом блоке...

                           * * *

• Дрянное лето, и, хоть тянется целых шесть месяцев, толку ноль. Перепады между минусами и плюсами вызывают пыльные бури, смешивают небо с низменностью, закрывая горизонт, окутывают красной пеленой планету. Только и остаётся, что найти какое-нибудь укромное местечко, где более-менее спокойно. Сидишь, и мечтаешь о тепле, о людях, о жизни. О прошлой жизни...Одинокий, безвременно израсходованный какой-то. Уныло начинаешь вспоминать, анализировать слова, и сопоставляя сказанное понимаешь, что из-за такой заоблачной дали всё уже воспринимается иначе.

        - Вот, оказывается, какова цена непродуманного слова. И злой рок, и всё последующее за этим, как возмездие? Может я возомнил о себе слишком много? Может оттого, что решил - моя сила, и только я могу распоряжаться судьбами других людей? И вот изречённые, не исправленные слова уже навсегда со мной. Все думали я прост, как лист. Нет! Змеёй вылезла затаённая моя гордость. Здесь же и моя взлелеянная мечта. Так неожиданно осуществившаяся и уже на веки вечные передо мной...

        Одетый в яркий оранжевый скафандр СК-1, с высокого валуна медленно поднялся громадный мужчина и, тяжело передвигая ноги обутые в тяжёлые на толстой подошве ботинки, побрёл в самое сердце зарождающейся песчаной бури...

        Вдруг его окликнул низкий голос.

        - Стой, друг! Поговорить надо...

        Обернулся. Что за чудо?! Откуда явился этот исполин? Измерив пришельца оценивающе, отметил, что незнакомец был гораздо выше и мощнее, чем он сам. И рвалось из открытого взгляда тёмных пронизывающих глаз что-то орлиное, гордое.

        - Зачем ты здесь? И откуда? Тут нет ничего, ни времени, ни жизни, ни смерти...

        Удивлённо приподнялись мохнатые брови гостя. И трепетала припорошенная песком пышная шевелюра...

        - Это не столь важно. Мы находимся тут, и этого достаточно.

          Где-то он встречал этого великана. Промелькнуло в голове у человека в скафандре.

        - Почему ты без защиты? Приятель? А? И всё же, из каких ты мест?

        - Мы из одних мест с тобой, друг. Здравствуй...А к чему теперь нам защита? Иммунитет уже ко всему вечный. А ты, вообще, помнишь меня?

        - Постой...Дай подумать...Так...

        Подошёл ближе и всмотрелся в лицо. Отступил...

        - Вспомнил! Разве возможно было забыть твой тогдашний 181 сантиметровый рост, при допустимых 170см. и 90 килограммовый вес, при желательных 80. А я всегда придерживался инструкций. Для порядка. И лет тебе было...

        Перебивая человека в оранжевом, ответил исполин:

        - Тогда 47,а сейчас - наоборот 74...

        - Вот, вот...47 опасных лет.

        - А всё же. Ты ничего не хочешь сказать мне. - Спросил густобровый низким голосом.

        - Особо не хочется, но придётся...Ну, пойми и ты меня. Сказал я эти слова не со зла. Просто тебя было жалко. Вдруг не выдержал бы напряжения?

        - Мы дончане народ крепкий...Ладно. Но понял ли ты, что своими ужасными для меня словами ты перечеркнул свою жизнь и, сам не ведая того, утвердил мою. Да помнишь ли ты их?

        - Напомни...

        - Береговой полетит только после моей смерти. И последовал 1968-ой год и окончательный твой день - 27 марта...

        - И что? Как потом всё случилось?

        - Обыкновенно, Юра. 26 октября 1968 года полетел в космос на пятом корабле.

        - Ясно. И что на меня тогда нашло. Впрочем я тебе объяснил. Когда на тебе ответственность то, иногда, становишься через чур уж требовательным...

        - Ладно. Не кори себя. Что же теперь-то нам с тобой делить?..

        - Это точно. Делить уже нечего, - Перебил его человек со скафандром,- Повезло тебе, что он был пятым кораблём.

        - Да, к сожалению великому, все предыдущие "Союзы" потерпели неудачу, а четвёртый даже убил человека...- Грустно добавил человек без скафандра.

        - Четыре, четыре.. И эта планета четвёртая...А у китайцев цифра четыре означает несчастье...

        - Да, не цифра сама, а сходство произношения со словом означающим кончину...

        - Всё равно плохая цифра, если есть тому свидетельства. А они есть. Сложи-ка номер моего борта 625. Получится эта цифра...

        - Забудь. Не томи разными домыслами свою героическую личность. Помню до сих пор, как ты после своего 108 минутного полёта вокруг Земли, сказал, что готов хоть сейчас, опять лететь в космос. Хоть на Луну или на Марс, и даже в другую галактику...И кто знает, где мы теперь? Может во всех местах одновременно? Глянешь, вроде одна картинка, пройдёшься немного и уже совсем другое видится, а поднимешь взор ввысь, и наваливается на тебя уже всегалактическое величие. И растворяешься в этой запредельности. Никогда не заканчивающейся, безбрежной, безграничной...И мы теперь в ней. Вечные и счастливые...

          ...По экрану вмонтированного в стену монитора поползли титры:

          Режиссёр, сценарист, художник-мультипликатор, композитор - Николай Владимирович.

            - Это когда же ты успел снять этот фильм? - Спросил борт-инженер, Сергей

у командира.

           - А ты знаешь, уже давно. Лет десять этому фильму.

           - Здорово это у тебя всё получилось! Художественно. Где это так навострился?

           - Учился, друг, этому. Да и предки художниками были. Прадедушка с отцовской стороны такие пейзажи вырисовывал, не хуже Шишкина. Самоучка был. Да и мать рисует хорошо.

           - Может ребятам покажем? А? Командир?

           - Чего там навязывать разные измышления? Просто воспоминания от одного семейного праздника запечатлел, когда школьником ещё был. Модно тогда было головы разной белибердой занимать. Письмо родителям под Новый год прислали... А там цифры разные выписаны и персонажи загадочные...Письмо-загадочка. Ну вот и истолковал сюжетик художественно...

           - Понятно. Сейчас тоже, этих самых заморочек хватает...Экстрасенсы, телепаты и прочая ерундистика-казуистика...

           - Да, Сергей Иванович, если голова ничем не занята, то ум и подыскивает занятия, лишь бы заполнить пустоту, наполниться хоть какой-нибудь деятельностью. И чем таинственнее, запутаннее, тем интереснее, ведь простора для измышлений больше. Эффект чёрного квадрата, так сказать, паразитирует вовсю. Ведь в темноте привидится что угодно...

          Тут командир долгим взглядом посмотрел в тёмный иллюминатор...

           - ...и воображает что-то своё, особенное. Ощущения возникают сугубо индивидуальные...Зримый предмет стимулирует, подталкивает к разнообразию восприятия и проявлению своих эмоциональных ощущений, которые, зачастую навязываются и другим...

          И заключительный слова произнёс уже глядя на борт-инженера.

        - Да, уж Малевич затуманил мозги этой картиной. А, если учесть, что произведение каждого художника есть отражение его внутреннего состояния, то вывод напрашивается сам собой...- Ответил борт-инженер.

        - Точно, Сергей. Ладно. Всё спокойно, вроде. Ребята уже посапывают наверное. Пора и нам...

        - Только подальше от кабелей командир, чтобы не пришлось искать- летать, разыскивая тебя по всему кораблю.

           - Теперь всё нормально будет, причину выяснили, выводы сделали, действия предприняли...Да и молнию тогда, видать, не зафиксировал как надо...

           - Ну, давайте. Спокойной ночи...

           - Уж, надеюсь, что спокойной...

                                  * * *

           Самоцветами блистающий город, расположился вдоль реки Кокшаги, и своей красочностью оправдывал название - Красный город. Не город, а музей какой-то под открытым небом. Настолько много разных архитектурных памятников и зданий. Стоят яркие, словно с иголочки. Будто омытые росами сияют дома. И не подумаешь, что за их каменными плечами столетия. А количество скульптур с поэтическими, а то и просто задорными названиями долго перечислять. Лучше посетить этот город, побродить по улицам, и пристально осмотреть всё самому, напитать душу сочетанием вековой истории с разнообразием современности...

          - Здравствуйте, уважаемый...

          - Привет, и вам,ежели не шутите - ответил сидящий на лавочке.- А вы, очевидно, гость в этом городе?

          - Да, проездом...Любопытство привело.

          - Да...У нас тут красиво. А путь куда держите?

          - В Сибирь, дружок...В леса дремучие, в тайгу тягучую.

          - Дальняя дорога. Вид утомлённый у тебя...

          - Не всем малина. Но у самого, по-видимому, жизнь отличная. Аж, лоснишься от удовольствия. А что? Так и сидишь часами напролёт на этой скамейке?

          - Каждому своё. Кто учиться, кто мучиться, а кто наслаждается.

          - А ты, что же? К какой категории относишься?

          - Я?! Ха! Я, знамо дело, сибаритствую.

          - Странное слово. Что обозначает?

          - А то, что я живу лучше всех. Праздно, весело, богато..Завидуй вот теперь...- Сверкнул хитро глазами, сидевший на скамье, и очаровательно улыбнулся. -

          - Лишён я зависти. Хорошо тебе, и мне хорошо глядеть на счастливых. А я вот без работы не могу. Только в тайге и отдыхаю, когда работаю...

          - На лесоповале что ли?- С усмешкой произнёс сидевший.

          - Нет, нет..Лес рубить вообще преступление. Так...везде понемногу. Где делом, где словом, где лаской и заботой, а где и силу применять приходится. От бурелома вот тайгу подчищаю. Костерок забытый гашу. Путников заплутавших вывожу. Люди сейчас потерянные какие-то. Всё норовят сломя голову. Всё нахрапом. И красоту не замечают. Не всматриваются...А ты, я так разумею, и вовсе не работаешь.

          - Что я тупой? В слове работа корень какой? Раб. В слове "крестьянин" - крест. Так вот, никаких рабов и никаких крестов не признаю. Но всё-таки приходится и мне трудиться на благо людей и идей. Занятия у меня даже немного научные, а также и общественные. Стало быть, важные...

         - Да, ну? - Удивился гость и огляделся. - И инструментов сподручных никаких не видать для проведения опытов.

         - Инструмент у меня один. Это я сам! Пожелает кто чего, то сразу ко мне является. Пообщается, тайные помыслы свои озвучит, идеи обозначит. И вот я уже занят, в процессе, обеспечиваю клиенту успешное претворение в жизнь задуманного. Вот у тебя, например, есть какое-нибудь желание?

         - Желание? Да как тебе сказать? Впрочем, есть и не одно. И первое не для себя. А вот второе моё, личное. Хочу, чтобы люди меня не забывали. Не боялись, понимали, интересовались...

         - Чего ж тебя бояться? На вид ты не страшный. Усы, как и у меня. Глаза...Велики, правда, и блеск в них такой, я бы сказал смущающий. А так, ничего особенного. Чтобы не забывали, конечно, посложнее...Да ты присаживайся.

         - Спасибо. Присяду перед дорожкой. Вот скажи-ка мне, любезный. Что хорошего в том, что ты без труда выполняешь желание каких-нибудь обормотов? - Промолвил, приезжий.

         - А что в этом плохого? Ко всему надо относиться легко. Их желания, они и в ответе за последствия. Каждому следует заботиться только о своих потребностях. То есть, стараться получить, как можно больше удовольствия от жизни. Я вот, например, получаю удовольствие от своего могущества. Какое мне дело до морального облика тех которые приходят и просят?

         - Ну и философия у тебя...

         - А что это за штука такая - философия?

         - Это наука о любви к мудрости...

         - Так ты у нас мудрый?

         - Ты сказал.

         - Ой, я не могу...Кого ты из себя корчишь? Людям этого не нужно. Они пойдут в магазин накупят пойла, жратвы, разноцветной чепухи, и домой. Усядутся, уставятся в телевизор и поглощая без разбору всё подряд уже счастливы. Другие, избранные, это они себя мнят таковыми, ещё машин, яхт и прочей ерунды накупят и будут счастливыми ещё больше. И это прекрасно! "Каждому своё" - вот в это изречение и укладывается вся твоя философия...

         - Ужасная надпись, на воротах ужасного места...Нельзя быть настолько циничным, приятель...

         - Не цинизм, а достоверность. Ведь сейчас мораль не нормирована. А посмотри в слове "мораль", корень-то "мор". Вот и делай выводы. Что сама мораль, по-своей сути это болезнь. Мрёшь от неё. Вот так плохое стало хорошим. А это значит, что жизнь улучшается, если плохое превращается в хорошее. Ведь так?

         - Эко ты завернул. Хитро. И даже логично. Но объясняется это всё просто. Просто правительства не хотят тратиться на решения этих проблем. Им бы самим усидеть на месте. То есть, если порок хорош, то и исправлять его незачем. И давай разберёмся, чего стоит такая свобода? Разве есть свобода в той скученности, где человек на человеке? Где высотные, страшные здания словно наваливаются на тебя. Кажется вот упадут и раздавят к ядрёной бабушке. Нет! Свобода у нас! В Сибирских раздольях! Сам себе хозяин. И за всё отвечаешь только ты. А некоторые другие свободы, просто балаган цирковой и больше ничего. И редким людям хватает крепости, силы духа и ума противостоять этому бедламу. Сохранить самого себя в целостности большое искусство...Я давно живу на свете. Я многое повидал...Меняются только одежды, машины, причёски, дома. А ежели поставить вот так голого человека перед собой, то с трудом и скажешь с какой он эпохи. Театр вековой у жизни...И только декорации всё меняются и меняются. А тайга была есть и будет в одном обличье...

        (Окончание следует)