Записки мерзкого старикашки - 33

Сегодня главка короткая и чувственная.

Вторая часть -   1     2    3   4    5   6   7   8  9 10  11  12  13  14  15 (с конспектом) 16

Предыдущая часть - http://antipatriot.ru/post460850971/

72

В среду моросило. Мамей уже полчаса мок на пустыре напротив их окон.

Наверно Разилинда не выйдет. Он выбрался через мокрую лебеду, и побрёл.

-Эй? Куда собрался? - Она усмехалась за углом.

-Дождь. Ларингит будет.

Она вцепилась в его руку, и быстро потащила.

-Не вляпайся, - повела сзади гаража.

Гараж был открыт, там горел свет. Они вошли, закрылись.

-Слушай, а почему ты выбрал Лилю, а не меня? Я что, хуже? - был первый вопрос.

Он замотал головой:

-Не, ты, и Абрикоска меня обманете, а Лиля — нет. Вон как ты обманула Лу-Лу.

-А...

Она подвела его к «Опелю»:

-Папа сказал ни к чему не прикасаться. Как же мы откроем дверь? Я послушная дочка. А тебе нельзя и подавно.

Мамей громко захлопал глазами.

-А если зубами попробовать? - произнесла она. - Это же не руками, значит - можно. Попробуй ручку повернуть.

Он опустился на колени. Ни фига.

-Одновременно кнопку нажать надо. - Она взяла железную полосу и прижала. - Теперь тяни. Сильно.

Зубы были недавние, и не сломались. Дверь открылась, Мамей рванулся...

-Куда?! Брюки мокрые! Пятно будет.

-Чего, нельзя? - растерялся он.

-Так сними.

В трусах, так в трусах. Она — за ним.

Опустившись на кресло, он ощутил  счастье. 

-Трогать руками ничего нельзя. Можешь чуть-чуть нажать на эту педаль. А на ту — нельзя. Вот этот рычаг уходит в коробку передач, - она показала. И прошептала, - Два раза мы ездили на Люблинское озеро купаться, и там папа разрешал сидеть в кабине, и всё трогать. Пока они купались.

-Я это озеро знаю. На великах ездили со знакомыми.

-Не, мы втроём. Один раз с тёть Таней, другой раз с тёть Сашей. Она такая смешная, даже стеснялась загорать. Там же можно без всего, никого. А тёть Таня бессовестная, ещё ноги расставит, что кошелёчек нараспашку. Мол, кишочки тоже должны загорать. Папа тогда говорит: посиди в машине со своим любимым переключателем передач.

Тут она привстала, приподняла платье и приложилась к черному шарику трусами. Он вдавился. У Мамея что-то ударило в грудную клетку, как литавры в «Сюрпризе» Гайдна.

-Пык-пык-пык, - сказала она, поёрзав. -Пык-пык-пык. А когда мотор работает, он так приятно дрожит! А переключают только на ходу. И руль тоже нельзя поворачивать. А мы и не будем...

Она залезла на сиденье, раскорячилась, и прижалась тем же местом к рулю. Туда-сюда. Туда-сюда.

-Смотри-ка... А у тебя тоже... - хмыкнула она, глядя ему в пах. -Хочешь, покажу, какие тут есть передачи?

В горле пересохло. Он кивнул.

-Хочешь? Ну тогда на том рычаге, который есть. Ты сам захотел. Сделай лапки «как у белочки».

Он сделал. Неожиданно она схватилась за то, из-за чего трусы сейчас походили на цирк «Шапито».

-Это будет рычаг. Нулевая. Бр-р-р, тк, тк, тк! Задняя. Это — первая. На первой нельзя много ездить. Машину разгоняют, и переключают на вторую... Вторая... Разгоняемся, разгоняемся —б-р-р-трд— и третья! Показать ещё раз?

Она показала. На третьей рычаг смотрел четко вверх, едва не показываясь, но задняя скорость никак не включалась.

-Хорошего понемножку, - и она выбралась. - Шпионка, вылезая из машины, всегда целует вражьего шофёра. Что бы не заподозрил. Противно, а придётся. Высунь голову в окно.

Такова жизнь - от первого и последнего поцелуя не всем удаётся отвертеться.

Уходя, он обернулся:

-Ты такая... просто зверь! Зверь!

Ночью он нёсся опель-капитаном, а кто-то, сидящий в нём, высовывал руку с голубыми трусиками, и они трепетали на ветру.