Записки мерзкого старикашки - 26

Часть может показаться скучноватой, но соль в том, что она - "разгон" для следующей.

Вторая часть -   1     2    3   4    5   6   7   8  9

Предыдущая часть - http://antipatriot.ru/post460850971/

-Шайка Берий!

Абрикоска съёжилась, как урюк.

-Мы Енисей перекрыли, Терешкову запустили, а вы какие-то заговоры устраиваете? - негодовала бухгалтерша. - «Закрючиваете» друг друга?«Апейгос»... Что это за слово? Из литовских лесов выползло?

-Какие заговоры, Венера Антеевна! Чтоб не болтали везде...

Она погрузилась в мрачные думы. Точь-в-точь Мыслитель перед Рубиконом. Вздохнула.

-Пойми. Что такое «кружок»? Думаешь, взрослому охота там с кем-то возиться? Но вот... Мамей. Для вас он «лопух», взрослые... ну что, купили ему рояль взрослые. Он две зарплаты стоит.

-Почему «лопух», он хорошо...

-Помолчи. И сам Мамей не знает, что он - другой. Ходит мальчик, а внутри - океан фантазии. Он мне сон рассказывал, в котором управляет людьми. Идёт тётя с сумками, он мысленно приказывает: зайди в подъезд. Она, как робот, заходит. А дальше? Нет «дальше», потому что наяву он паинька. Мне было интересно... до чего он вообще может дофантазировать?  Я думала, вы раскачаете его. А вы и сами заторможенные.

-Это мы-то заторможенные? -возмутилась Абрикоска. - Ну и закрывайте этот кружок!

-Да теперь оказывается нельзя...

-Как нельзя?

-Так. Сказали, они и без тебя теперь найдут, где собраться. И бог знает, что натворят. Давай уж, контролируй их.

-Так что, не закрываемся?

-Нет. Завтра в четыре приходите. Я как какую-то эпидемию выпустила. Много новых наприглашала?

-Когда б я успела, Венера Антеевна?

-А я думаю, что надо. Конечно, без болтушек. Фантазии у него на любой тетар хватит... Только ты не заманивай, пожалуйста - «Хочешь быть артисткой?».

-А без этого как?

-Хорошо. Пусть будет клуб... юнкомедов...юнкомов. Не коммунистов конечно, а комедиантов. Так в старину артистов называли. Можете устраивать «посвящение в юнкомы», «испытания». Да, во!... - она залезла в глубоководные впадины стола, и извлекла фотку. Подвинула ей:

-Чуть не забыла.

«Рыбачок»! Вот, он какой!!

-Что б напускать таинственности. Скажешь там, паренёк проболтался, вот фото по рукам и пустили. И у нас тоже такие секреты, такие секреты... А может, пришлось ради театра так. Придумаешь. Но одно слово, что дала я, и уведут Венеру Антеевну под белы рученьки.

-Да ежу понятно. В этих развалинах подобрала.

Выйдя, Абрикоска впилась в картинку. От это мальчик!

60

Ни Абвер, ни КГБ, не уследили бы траекторию школьной интриги. Продравшись через полынь и крапиву, Абрикоска налетела на поэтессу Лукрецию Индурцеву, и почувствовала себя, как однажды пароход Титаник.

-Выследила... - прошипела Ангелина. Конечно, что б реализовать превосходство в массе, Индурцевой надо было её ещё догнать. Сложность состояла в том, что чужой сад — потёмки.

Вместо ответа Люся-Лукреция... заплакала.

-Ты чего? - испугалась Абрикоска.

-Она опя-ять эти непра-авды про меня рассказывает! Не была я ни в каком туале-те!

Ей, отличнице с выпендрёжным именем, странной фамилией, в очках, и лишним весом — что в те времена было редкостью - была гарантирована роль изгоя. Кто ест маленьких детей? Конечно, евреи. И Индурцева.

-Как ты меня нашла?

-Лиля сказала...

-Только ради этого искала? Брось, какая ж дура поверит Стелле.

-Не только... Правда, что у вас есть какой-то... ну, не знаю... Кружок?

-Юнкомов. Юных комедиантов. Есть.

-Ага, театралов. Я не в актрисы, ты не бойся.

-А представь - руководитель такая уродка, что дальше некуда. Кому-то ж и Бабу Ягу играть.

-Да... клоуны бывают даже... толстые. И те, кто пишет пьесу — тоже комедианты. Я про стихи. Вроде какие-то стихи нужны?

Шальная мысль промелькнула у Ангелины, но она не успела её разглядеть.

-Я тебе скажу, про что. Для песенки.

-А на какую мелодию?

-Хм... А знаешь что...

Абрикосова выдернула стебель полыни, одним движением счистила листья. Подошла к стене дома, и постучала стеблем в стекло.

- Мамей! Мамей!

Он появился.

-Привет, Абрикоска! Была у Венеры?

-Да. Закрытие отменяется. Теперь мы кружок юных комедиантов. Юн-комы. Слово «апейгос» не говорить, но можно посвящать в юнкомы. Кружок завтра в четыре. Вот тут Люся, она стихи хорошо сочиняет. Ты сочинил про остров?

-Давно.

-Сыграй?

Он пропал и раздались звуки рояля, стоящего у окна. Вновь появился:

-Вот. Как?

Люся, стесняясь, что-то зашептала на ухо Гельке.

-Она не запомнила. Можешь записать ноты?

-Э-э... Ждите тогда.

Пока он кусочками записывал, Индурцева спросила:

-А что значит «закрытие отменяется»? Кружок хотели закрыть?

-Да.

-Почему?

Абрикосова чуть не сказала «не твоё дело», но задумалась. Как другим представить, что говорила Уродка, в приемлимой форме?

-Ну, мы хотели разыграть сказку про остров, и на нём жил волшебник. Вот Морозко, он добрый волшебник, да? Что бы ни сказал, надо делать. А у нас - не добрый. Остров захватили, и папуаскам надо идти к нему, просить помощи. А девочки не хотят говорить дурному колдуну «делай с нами, что хочешь, только помоги».

-Чего-то я такой сказки не помню.

-А её Мамей придумал. Он сейчас ноты записывает.

-Он же может изменить. Можно вообще взять другую.

Абрикоска наклонилась к её уху и зашептала:

-Он у руководительницы в любимчиках. Она прям гением его считает. Сказала «если вы этого не можете, то вообще ничего не сможете»!

-Да-а-а... - Люся сочувственно вытянула губы. - В кино всегда так, появился гений - пиши пропало.

Высунулся из окна Мамей с листком нот:

-Забирайте! Ты сейчас куда?

-Зайду к Вите, скажу, что в пять. Пойдём, Люсь? На Комсомольскую. Как раз расскажу.

-Ага, - кивнула та.

Они зашагали, и Гелька поведала об Аламбике.

-А что такое «апейгос»? - спросила Индурцева. -Вроде, какое-то церковное слово.

-Не представляю. Не хочется, что б болтали про кружок. Видишь, как разносится - ты уже знаешь. Миле бы помалкивать. Хотим не принимать, если не прошёл испытание. После него болтать не будешь.

-А что за испытание?

Абрикоска остановилась и мрачно приложила палец к губам:

-Не спрашивай этого. Никогда.

61

Ангелина познакомила Виту с Люсей и обрадовала - шоу маст гон прямо завтра в четыре. Разилина притащила аккордеон и по нотам уверенно опошлила венскую классику Мамея до детско-утреннего. В её аранжировке запоминалось. Поэтессе сказали нести балладу к половине четвёртого к каштану у мамеиного дома. Разговор тянулся ещё долго после того, как она ушла. Литовка с трудом понимала, что говорила Венера о Мамее.

-Я не чтоб стать артисткой, - прояснила Вита. - В Литве у меня было много подруг, а здесь нет. Папа мало, куда отпускает. Спасибо, что в кружок. Он не должен закрыться. Надо сделать так, что бы Мамей просил об этом Венеру Антеевну. Если она его так любит, не откажет.

-Да как это сделаешь? - удивилась Абрикоска.

-А ты что, не умеешь? - ещё больше удивилась Вита. Стоит прояснить национальный нюанс: если спросить литовского мужика, есть ли у них в деревни ведьмы, он скажет «Не знаю, как в других, а у нас-то все ведьмы».

Они договорились утром сходить к Мамею, взглянуть на подвал под его домом.