Записки мерзкого старикашки -20
Предыдущая часть - http://antipatriot.ru/post460850971/
На этой или следующей части приторможу, потому что варианты дальнейшего всё время совершенствуются.
50
Медный аламбик Мамея потряс. Можно мамой клясться, что оно само выросло, человек «это» не сажал. Все аламбики Нормандии сейчас за стеклянными витринами, туристов пугают.
-Корабль марсиан! - закричал он. - А пусть остров называется «А-лам-бик»?
-Я тогда Принцесса АламбИка? Или БалАмбика?
-А чего? Вот бы на нём сидеть, как на троне!
-Обожжёшься. Он на печке стоит, внутри кипяток. Поэтому тут жарища. Когда долго работают, снимают всю одежду.
-Ага, тётя Света один раз так вышла. Заработалась, - он не отрывал взгляда. - Если не трон, значит, статуя бога. Обычно перед ней свечки зажигают, а наш прямо на огне стоит!
-Так на него кретиться надо?
-Крестятся у капиталистов! - оскорбился Мамей. -
-На колени становиться?
-Как рабы??
-Но как-то надо бога чтить. Если уж мы так придумали.
Он задумался.
-Перед ним надо делать... Аламбалу! Вот так, - он очертил руками двойное расширение. Иногда таким жестом деревенщина изображает дамские формы, не ведая, что на самом деле рисуют аламбик.
-Э-э... - донеслось из бухгалтерши. - Пусть это секретный знак. Только мы, островитяне, его знаем. А как зовут бога?
-Папуак, - ответил он. - Великий и ужасный.
-Давай без «пэ», - поморщилась она. - Апуака.
-Апуака?? Тогда уж «Мпуака».
-А у него жрицы — мпуанки, - размечталась Антеевна. - В таких красивых... сарафанах...
-Опять про платья! - сказал он с раздражением. - Тут не красоту, тут вентилятор бы в одежду. И почему это у Мпуаки жрицы, а не жрец? Вот он и есть Волшебник — жрец Мпуаки!
-Жрец в трусиках? - она поморщилась. - Вот была б я жрица, так оделась бы... оделась... Как в старые времена. При Пушкине.
-Только Пушкина не хватало!
-Ты даже не видел, как тогда ходили, - отвернулась Венера.
-Ну как?
-А я не жрица. Не буду надоедать великому Мпуаке глупостями. Кстати... Почему бог, а не богиня?
-Подождите... что там про Пушкина?
-Чем знатнее была дама, тем бессовестнее ей разрешалось платье.
-Это как - «бессовестнее»?
-Не покажу. Стесняюсь.
-А если б была жрицей, не трусила?
-Тогда бы я была обязана. Может, я бы там плакала?
-Хм... - озадачился он.
-Вот и не узнаешь. Если Мпуака не захочет.
-Да кто ж знает, что он хочет?
-Его жрец. Зачем же ещё жрецы?
-Хм, - он призадумался. - Так это ж я.
-Да.
Он замер..
-Бог Мпуака хочет, что бы ты оделась, как жрица!
-Я принцесса Аламбика, а не жрица. Бог должен не хотеть, а приказывать.
-Та-ак, - собрался он с духом. - Я, жрец великого и ужасного Мпуаки, передаю его повеление принцессе Баламбике: оденься, как при этом дурацком Пушкине!
Бухгалтерша бросилась на колени, воздевая руки:
-О добрый Мпуака, пощади! Нет! Неужели ты хочешь этого? Хочешь, это будет любая придворная, но не я?
-Нет! Только ты!- он воздел палец. - Да будет принцесса в платье жрицы!
-Это непотребство! - Поскольку он не знал, что дальше, подсказала. - Скажи, что ты мой бог, и что б не перечила. Иначе будешь глух к молитвам.
-Я твой бог! Не перечь мне! Иначе не получишь то, чего просишь!
Рыдать толком она пока не умела, но пыталсь. Сняла пояс, расстегнула верхние пуговицы, и пропустила его под халатом. Повернулась к нему спиной:
-Концы стяни...
И невеликие её молочные ёмкости выбрались на простец. Окаймлённые халатом, они стали гораздо существеннее.
-А что, при Пушкине так ходили? - в голосе Мамея прорезалось уважение к великому поэту.
-Ага.
Заблуждением она была обязана большой глиняной статуэтке женщины, держащей в каждой руке по змее, которая занимала пол-шкафа с биркой 1929. Что в ней привиделось от Анны Керн, загадка — уровнем она соответствовала детсадовскому гению, и от поэта её отделяло тридцать пять веков. Коллекционер купил статую у сэра Артура Эванса, ехавшего через Германию с раскопок в Кноссе.
-Мпуака, услышал ли ты мои мольбы? - тихонько поинтересовалась принцесса.
Мпуака не слышал. Его жрец пялился.
-Бог не слышит меня! А-а-а! Прикуйте несчастную к скале!
Мамей завертел башкой: чего? Где? Какая скала?
-Засунь в рукав швабру.
Швабра валялась рядом. Он поднял...
-Мне.
Всунул.
-До конца.
Теперь она ещё больше походила на пугало. И не могла прикрываться.
Левел ап.
-О бог мой, Мпуака! Я раскрыта перед тобой, я не могу и пошевелиться! Доволен ли ты? Выполнишь ли мои мольбы?
-Доволен, доволен, - смущенно пробормотал Мамей.
-Ну вот. Дальше я пока не придумала. Как тебе такой театр?
-Зверь.
Она попыталась выдернуть руки.
-Э... Мамей!
-Да?
-Не получается. Помоги? Это что, самому от швабры не избавиться, что ли?
-Попались?
-Вроде. Вот смешно!
Мамей взялся за швабру.
Неужели вытащит?
-Точно не можете?
-Конечно. Вытаскивай. Ты же у нас примерный мальчик. Не хулигань над тётей.
Выражение, с которым она это сказала, отсутсвует как в Большом Оксфордском Словаре, так и в русском.
-Не прикидываетесь? - почесал в затылке Мамей.
-Не прикидываюсь. Вытаскивай, и иди домой. В кубики поиграй.
-У меня нет кубиков.
-А погремушечки есть?
-И погремушек нет.
-Кончай ты, вытаскивай. Вдруг кто придёт.
-Вы на ключ закрылись.
-Послушай, я действительно не могу двигаться.
-Да шутите.
-Нет.
-Да.
-Нет.
-А проверю?
-Это как?
-Как, как... Так.
Он тронул сосок.
-Ты что делаешь, хулиган??
-Проверяю.
-Проверил? Видишь, ничего не могу сделать. Тебе смешно, а мне нет. Это ведь тоже чувствительное место.
-Ничего-ничего? Точно?? - он схватился за обе.
-Мамей, ты нехороший мальчик, - сказала она.
-Я просто хотел узнать, мягко там, или нет.
-Мягко?
Он продегустировал вторично:
-Мягко.
-Всё уже, узнал! Аж током бьёт!
-Очень мягко.
-Ты хулиганишь, как дядя, который толкает телегу в гору.
-А как они ещё толкают?
-Лезут в чувствительные места. Целуют. Вот как захочу целоваться, что будешь делать? Вдруг я уже хочу?
Это была роковая ошибка. От презрения к поцелуям он не излечился, и выдернул швабру.
-Фу-ух... Классный был театр, - сказала она, застёгиваясь. -Чувства прям взбурлились! Только никому не рассказывай.
-Что я, дурак? Тёть Вень...
-Да?
-А втроём так играть можно?
-Наверное. Только поди найди того, кто не проболтается...
-А его...того... К скале приковать. Вряд ли будет рассказывать.
-Может быть, - задумалась она. - Но к этому же надо подвести. Постепенно. Ты бы придумал, что островитянкам очень нужно от бога.
-Пулемёт! Сундук золота!
-Не. Это только на раз. Чтобы ходили и ходили, и всё о чём-то просили.
-А может... вообще не надо революции? - задумался он. -Революция — это не очень хорошо. Ведь это значит, что буржуи, часть твоего народа, стала такой плохой, что их даже приходится убивать!
-Не ляпни такого в школе, - предостерегла она. - Они на всю жизнь испорченные. Бессовестные эксплуататоры.
-Хм... Мпуака — бог из сказки. Он может дать микстуру. Подлили в чай, и совесть вернулась.
-Так и островитянок не надо.
-А пусть её сначала добыть надо, совесть.
-Откуда?
-Из островитянок.
