Бог обходит нас стороной - 11
Одиннадцатая глава из 13. Предыдущие главы - 1, 2, 3, 4, 5, 6 , 7, 8, 9, 10
Глава ХI
81
Средняя температура зимы в Анклаве плюс два, как в Крыму. А был ещё октябрь, тёплый октябрь.
В сумерках потрескивал костёр. Морось, наконец, кончилось. Залив плескался чуть слышно. Залив - не море, запах здесь другой - гниющих водорослей, тины и рыбы.
Борхов, похоже, действительно собирался порыбачить, а Раков и Гибин полулежали у костра.
-Я вот думаю, может негром стать? - произнёс Гибин. - Негром я ещё не пробовал. А ты чем занимаешься?
-Ничем, - ответил Раков. - Лежу, телек смотрю.
-Ещё скажи, «Ворониных».
-В чемпионат по волейболу впёрся. Женский. В перуанскую сборную как влип, глаз не отвести. Осанка гордая, свежие, чистые... Мир здорово посвежел.
-Жаль, если Бовин этому миру устроит. Урыть бы его.
-Да. За мои семьсот он мне только нравиться начал.
-Пора валить в Перу, - грустно сказал Гибин. - До туда не долетит.
-Представь, одна мне даже приснилась. Сама пришла. В одной футболке. С такой бы...
Его прервал возмущенный крик Борхова:
-Нет, ну какие гады! Четыреста лет такого дерьма не помню!
Они встали, подошли. Борхов, квадратный квадратный мужик-борода-лопатой, горестно стоял над лодкой. У неё было прорублено дно. Совсем недавно.
-На весь залив не ори, - сказал Раков.
-Детей разбужу? - сплюнул Борхов.
-Не за рыбой же мы сюда собрались, - вздохнул Гибин.
-А зачем собирались, кстати? - мрачно усмехнулся Борхов. - Уж не про баб ли говорить?
-Про перуанок, - уточнил Гибин.
-Как гасить и в каких количествах. Давно должны были, - Раков зло встряхнул рукой. Из неё мелькнула молния - в дюну.
Тут что-то ощутимо бумкнуло. Взметнулся песок.
-Периметр?? - ахнул Раков. Все трое рванулись туда. Пальцы Борхова засветились. Взбежав на дюну, они застыли.
Песок на дюне светился переплетающимися линиями, колыхался. По нему пробегали волны. Он вздыбился и создал из себя объёмные буквы:
«ВЕРНИ МУХУ»
Буквы со свистом развеялись.
Там стояла смуглая девушка в футболке и трениках. Они вперились взглядами в неё.
-И как формы? - мрачно спросила она.
Запястья обмотаны, будто собралась подавать мяч. Молодая, осанка королевская. По футболке шла надпись «Расходный материал. Зря не тратить!», а ко лбу приклеена карта — дама крестей.
-Как правило, маскируются под что-то безобидное, - наконец проговорил Раков. – Впервые вижу того, кто вопиёт к немедленному уничтожению.
-Ты, никак, тренер, – сказала спортсменка. – Хочешь, я удостою тебя поцелуем?
-Вот не поверю, что это Бовин, - обернулся Гибин к остальным.
-Зачем ему Муха, он её за три километра обходит, - сплюнул Борхов.
-Для Вас страшнее кошки зверя нет? - девушка впервые улыбнулась. - Мне бы ваши проблемы.
-На огонёк заглянула, невинное дитя? - спросил Раков.
-Сказали в покер с вами играть. На Муху. Я, правда, понятия не имею — ни о покере, ни о Мухе.
-Какой ещё покер, - сказал Раков. - И кто так сдурел?
Расходный Материал большим пальцем показала вверх.
-А может быть... -перевернула палец и потыкала на песок. -Я в вашей бухгалтерии не разбираюсь. Покер — это карты? Может, лучше волейбол — я против всех? В пляжный футбол?
-Сетки нет, - ласково сказал Борхов. - А в «пьяницу» не хочешь?
-Кто сколько выпьет? - хмуро поинтересовалась она.
-Нет-нет, это замечательная игра! - Борхов подмигнул своим. - Делим колоду, снимаем сверху по карте. У кого старше, забирает. И так, пока у одного колода не кончится.
-Не вижу препятствий, - кивнула она. - Туз старше валета, да? Давайте «пьяницу».
-Так, - сказал Раков. -Сейчас в мире на кучку пепла станет больше, или ты скажешь, как сюда проникла. Через кордон.
-Всегда здесь стояла, с сотворения мира. До твоего «кордона» точно. Можешь в кучку пепла, хотя вечернюю пробежку мне бы откладывать не хотелось, - вздохнула девица. - На мне блок, мне не произнести откуда я, пока не сыграем. Так, и так пепел. А бы хотелось бы напоследок поцеловаться, тренер... Уж не знаю, что это на меня нашло. Короче. Вы отказались? Пусть шлёт какую-нибудь змеедевушку с Веги, с ней разбирайтесь.
Они молчали. У неё вдруг исчезли ноги. Затем она исчезла до поясницы.
-Погоди, - сказал Раков, облизнувшись. - Как нам тебя называть?
-Марикармен Герреро, - произнесла она бархатно. - Для тебя - Рика.
….
Вот столкнулись две равных карты — её и Борхова. Они положили по карте рубашкой вверх, затем открытые. Борхов выиграл.
-Мухлюем, - сказала спортсменка. - Ничего, я тоже сразу не дамся. Вы ещё за мной побегаете. А кто тут чемпион по бегу? Ладно, мой господин. Иди ко мне, я раздеваюсь.
Она стянула носки. Под ней оказалась точно такие же. Борхов подошёл. Она скватила его за руку, потянула, и повалила на себя. Поцеловала, и оттолкнула.
-Холодный мужчина, - оценила она. - Я как раз люблю похолоднее.
…
У неё совсем мало карт, и мало одежды. Сейчас она проиграет.
-Я чувствую, нас дурачат, как детей, - сказал Раков. -Вы на что согласились? Совсем мозги растеряли?
-В жизни не пробовала дурачить. А что, хорошо получается? - спросила девушка.
Но Раков бросил карты.
-Если она нас грохнет, значит, таков ответ, — ответил Борхов.
-Если вам нужны ответы, то это мне разрешено, - произнесла она. - Любой вопрос. Смысл жизни и всё такое. Спросите, и ответят.
-Нет вопроса! - рассвирипел Раков.
-Погоди, - остановил его Гибин. - Сжечь всегда успеешь, если она вообще горит. Скажи, Герреро... вот он хочет созвать нас на смертный бой. Кое-кто собрался уничтожить четверть мира. А мы, старые и ленивые, предпочитаем убежать в другие четверти. Что делать?
-Люди могут уничтожить четверть мира? Пусть уничтожат, - ответила она. - Потому что потом они смогут уничтожить его сразу весь. А всего четверть — запомнят. Изменят мораль, принципы, жить придётся с оглядкой. Четверть планеты ради этого не жалко. Это Ваш вопрос?
Ответ поверг мужчин в глубокое раздумье.
-Сивилла? - спросил Раков.
-А что? - заметил Гибин. - Ливийская сивилла у Микельанджело точно тяжелоатлетка.
-Это она на что намекает? - нахмурился Борхов. - На Великий Потоп?
-Давайте доиграем. Всего семь карт осталось. - сказала «Рика».
И вскоре она проиграла.
-Ну наконец-то поцелуй по-взрослому, - она подошла к Ракову, стянула трусы и прижалась к нему. - Ты такой холодный. Как айсберг в океане.
На ней остались только носки.
...
Мужчины резко поседели, осунулись. Раков не шевелился. Борхов слегка ворочался. Абинея лежала рядом с Гибиным.
-Что с ним? У меня ещё столько вопросов… - она показала на Ракова.
-Умер Кривисс. Ему лет восемьсот. Кто-то твоими руками жар загребает. Кто? Ему нужны наши имена. Эта тёмная кожа... это же краска. Обманула. Ты — кто-то. Блин, не вспомнить, кто, - Гибин не говорил, шептал.
-Я сама по себе. Честно.
-Не называй наших имён... Не называй... Никому... На, все трофеи — твои, - он подпихивает сумку Кривисса к ней. - Кольцо с мухой... не надевай...
-Я ни к чему не прикоснусь. И имён не спрашиваю. Мне не надо их знать.
-А какая тогда цель этого всего?
-Надо сказать три слова человеку. Который умер.
Глаза Гибина широко раскрылись.
-Криве… не взялся бы. Какие слова?
-«Я тебя люблю».
Гибин харкнул кровью.
-Тевтонский Бог знал про любовь, наши – нет. Все сбежали от них. И мы их бросили.
-Вас вообще много?
-Мы, человек семь, едва знаем друг друга... Военком, Герат, Портной, Знаток, Вельшевлул… Карвантус... Где они, живы ли — не знаю. Больше вайделотов знает только Купец, он всем... посторонний. И Паромщик...
-Кто ведёт с вами войну? Бовин?
-У нас было много времени, мы окопались на века. Кто бы ни пробовал нас на зуб, не те зубы. Не ждали лишь... тебя. Хульдра... курша... Вспомнил. Вот, почему у тебя носки. Ульмиганская ведьма — куриная нога. Удар ниже пояса.
-Э? Стой! Не умирай!
-Говори… с Купцом … - он закрыл глаза. И протянул ей оранжево-синий мобильник. В руке Абинеи он медленно изменил цвета. Жемчужный, красный, зелёный — цвета — её и её матери. Он что-то ещё прошептал, и умер. Это была приятная смерть. Она вытянула его два пальца из себя.
83
Светало. Абинея смотрела на громадный полыхающий костёр. Нелегко было затащить на него их тела.
…
Она шла по песку, он засыпался в кроссовки. Сумка Кривейто была тяжела, но она не решилась заглянуть. Дошла до сосен. На поляне, на одной лапе, стоял огромный белый петух. С двухэтажный дом.
-Ты меня видишь? - спросила птица.
-Вижу.
-Я — Курша. Галлюцинация. Внучка, ты не забыла? Семечки? Дай семечко. Дай семечко.
Он не нападал, но обойти его было невозможно.
-Дай семечко. А то клюну. В мешке.
Тут она заметила перед ним выцветший брезентовый мешок, «сидор».
-Осторожнее, - предупредил Курша. - Бумкнет.
Она развязала его, приоткрыла. Ржавые снаряды, мины. Не дыша, она вытащила снаряд. Курша тут же ловко склюнул его из её рук, и проглотил. Затем он застыл, прикрыв один глаз.
-Зови на семечки, внучка. Помогу. Долго они ещё там?
-Они все поумирали, -ответила Абинея, - Все трое.
-Э? - сказал петух. - Как это «поумирали»? А семечки? Это чего, всё моё теперь?
-Бери... - расщедрилась Абинея.
-Эх, обожрусь, и помру молодым! - встрепенулся Курша.- Ты проходи, проходи.
…
Она шла по шоссе, шатаясь, и плутая, и всё вокруг неё тоже было галлюцинацией.
Догнала машина, остановилась. Открылась дверь. Она села. Машина набрала ход.
…
-Ну что? - спросил Ардвег. Он даже выглядел бесстрастным. Бесстрастной галлюцинацией.
-Прокатило, - сказала она. - Ступень пройдена. Тела я сожгла, извиняйте. Всех троих.
Михаэл был бледнее её.
-А охрана?
-Была. Кажется, это мой дальний родственник.
Ардвег поперхнулся. Машина вильнула.
-Я не буду его описывать, - добавила она.
-Бог мой, бог мой, - пробормотал он. -А Муха была? Чем она оказалась?
-Вот она, - Абинея запустила руку в сумку и вытащила перстень. Серебряный свернувшийся рак держал в клешнях невзрачный кусочек почти черной субстанции. Через неё ничего не было видно. И это было очень странно, потому что внутри была белая муха, прекрасно видимая с любой стороны.
-Лучше не трогай! И уж точно — не одевай!
Абинея и не собиралась этого делать.
Михаэл подрулил к обочине, остановил.
-Выйдем.
Утренний сосновый лес тянулся с обеих сторон. Ардвег сложил руки на груди, облокотился на капот.
-Я думаю, это пропуск ко всему, - сказал он. - Не отдавай его никому. Я не знаю, какова твоя цель. Я не знаю, что может эта штука. Возможно, они соответствуют друг другу. Не продешеви. Есть ещё чемодан Хранителя в Литве. Правда, я не представляю, как бы его можно было получить. Но сейчас с тобой все будут торговаться.
В машине зазвонил мобильник Гибина. Мелодия его была та самая, которую она использовала однажды для танца живота. Она взяла его.
-Проезжать красивый место. Там. Одна, - сказали с акцентом.
Она вспомнила этот акцент. Это был Кашефтин.
Телефон смолк и больше не отзывался.
-Вот и первый покупатель, - сказала Абинея. - Тебе придётся отдать машину мне.
-Кольцо не отдавай, - взмолился он.
84
На повороте шоссе из дымки блеснул луч медного утреннего солнца. Три старых, огромных дерева окаймляли выгнутую сторону, наверно, что бы вылетевший с поворота отправлялся прямиком в рай. На обочине стояло кресло. Она остановила машину между деревьев, вышла, вытащила кресло на середину дороги, села. Рядом поставила сумку и принялась ждать.
Из тумана возник белый минивэн. Он остановился в трёх метрах. Из него вышел Кашефтин. Он встал перед ней, упёр руки в боки.
-Всех заубила? Ну что ты так на нас обиделась? Что мы тебя покушать хотели?
-Да вы какие-то хлипкие.
Он удивился:
-Это Кривой-то — хлипкий? - Кашефтин становился выше, акцент пропадал. -Ты знаешь, кто я?
-Купец.
Он кивнул:
-Купец не может передавать никакой информации. На нём зарок. Я не смог никого предупредить о тебе. Тогда, после волта, лучше было положить тебя на место, меньше шума. Я неуязвим, но и вреда не причиню. Верни чемодан. И то, что в сумке.
-Чемодан попробую. Но я победила в честном бою. Кто победил Кривисса, тот получает трофеи. Ты знаешь Закон, - сказал она.
-Что ж... - он ковырнул носком асфальт. - Закон, так закон. С ними ты будешь сильнее. Тебя не ждал Кривисс, и что-то ещё не примет всерьёз. Я не должен в это вмешиваться. Но что из его сумки ты хочешь?
-Муху. Коня. Защиту. Вот это - крест Адальберта?
-Да. В нём есть потенциал, но Кривисс его так и не зарядил. Всё не мог решиться, чем. Доспех он давно посеял. Муха - это, пожалуйста... Никто не хотел умирать, как говорится. Конь... Самый сильный конь. Вот это реально — потеря. У нас такого больше нет. Такого вообще больше нет. Что ж, трофей есть трофей. Наиграешься — поменяем на что угодно.
-Больше всего мне нужна информация.
-Я мало знаю, тебе вообще нужен Знаток.
-А об этом что знаешь? - она вытащила Муху.
-От Мухи больше вреда, чем пользы. Пришла к нам на пальце женщины. Мы даже этого не знали.
-И вы её убили.
-Да она чуть на клочки не порвала! Это самооборона!
Абинея начала хохотать.
-Э? Ты чего? - забеспокоился Кашефтин.
-Умора! Представила семёрку вайделотов, мужественно жующих жилистую фон Ширрау!
Она хохотала, хохотала, и не могла остановиться.
85
Вернувшись в Кёниг, она связалась с Йонасом. Он напряженно смотрел на неё с дисплея.
-Этап пройден, - сказал она. - Они подписывают капитуляцию.
Она дала ему времени, что бы он понял.
-Ты достигла цели? На этом — всё?
-Нет. Но я очень близко. Отдай им чемодан. Это их условие.
-Это можно было бы обсуждать, но...
-Тогда Вы сможете похоронить Майжьене и деактивировать весь лом.
86
Йонас боялся, что человек придёт с Доминиканской, прямо из «Сатан-Хауса». Есть в Старом Вильнюсе монастырь, в подвалы которого в средневековые эпидемии сбрасывали трупы, прямо через окна. Потом их заложили. Монастырь облюбовала неспокойная молодёжь. Но вайделоты и городские легенды пересекаться не собирались. Ехать ему сказали на поле у леса.
Он проезжал поле. Несколько пугал... где-то за ними. Человек уже ждал - замотанный по самый нос, в почти непрозрачных золотых очках. А был ли там, внутри, человек? В руке неизвестный держал пакет из Maxxim'ы, это было особенно дико.
Он сел, доехали до Молетая. Здесь присоединилась машина полиции, пристроилась следом. Поехали в лес. Доехали.
Перед забором, которым обнесли «объект ноль», Йонас отдал ему ключи.
-Разведите хороший костёр, - сказал замотанный человек. Открыл, вошёл.
Через два часа он вышел. На фанерке, на вытянутых руках, он нёс кучку кружевов. И свалил их в костёр. Пламя взметнулось, складываясь в какие-то причудливые фигуры. Он бросил в костёр и фанерку. Снова зашёл за забор, и вышел с чемоданом:
-Можете забрать тело. Ей нельзя было снимать одну из перчаток голыми пальцами. Сейчас там опасности нет. Не бойтесь.
Йонас довёз его точно до того же места, и, не оглядываясь, уехал.
Чемодан уехал дипломатическим багажом.
87
Скирин вошёл в Серый Дом.
-Что-то Вы реже стали появляться, майор, - сказал дежурный.
-Я тоже так считаю, - взгрустнул Игорь Иванович.
Он ехал на нервах. Жена твердила, чего себя накручиваешь. Ещё похвалят. Знала бы она, что ему однажды устроили его ребята.
В цехе дезактивации стояла дюжина дезактиваторов — цилиндры из двух толстых полукорпусов, сболченные солидными, эм так двенадцать, шпильками. Это винты без головок, у них с обеих сторон резьба. Его туда затащили на какой-то разговор. И кто-то сказал: а концы шпилек-то — торчат!...
Слесари, эти охламоны должны были их в нижний полукорпус, в основание, на четырнадцать ниток завернуть - а они абы как. Лень. На четыре. Вот конец и торчит. Это ж Россия, надо стоять над каждой шестерёнкой, которая в нормальной стране сама крутится. Отвернулся — саботаж. Они, наверно, и дышать перестанут, если на них не глядеть. Однажды аварийные датчики вибрации телогрейками замотали, что б не срабатывали. Кошмар. От безделья изнывают, что мешает сделать нормально? И деньги ведь — зашибись. В Нигерии, и то на десять ниток бы ввернули. Тут, не вовремя, он возьми ещё, и вякни, что поезд ушел, времени нормально завернуть нет. А везде камеры Добронравова понатыканы — и записали... Вроде как, договорились, не должен был Добронравов эту подставу в ход пускать...
Но грызло.
Вот и кабинет директора. Секретарша.
-Игорь Иванович? Проходите. У него никого нет.
Он вошёл, аккуратно прикрыл дверь. Полковник отложил газету, встал. Подержались. Сели.
-Продвижение есть в расследовании?
-Это лучше у следователей спросили бы. Вроде, есть. Целую секту засекли.
-Я слышал. А как с этими безбашенными вышло? Их, что, с территории увели?
-Нет, это они поехали в Тильзит днюху отмечать. Отметили... Назюзюкались и даже до машин не дошли.
-И что, тел так и нет? Игорь Иванович, хоть за несанкционированный выезд с территории штрафуешь?
Майор втянул голову в плечи.
-Понятно. А как восприняли на стройке?
-Никак.
-Да ну? - Полковник прищурился. - Никак?
Скирин заёрзал.
-Нет, ну неприятно, конечно...
Полковник взял лист со стола и зачитал:
-«Майор Скирин практически не ведёт следствие. Хотя его обязанностью было удержать информацию о преступлении, она сразу стала известна всей области. В результате люди, причем ведущие специалисты, побежали со стройки - Добронравов, Соловьёв...»
Скирин хладнокровно положил ногу на ногу и сцепил на колене ладони:
-Опять отец Дорофей?
-Хотя бы, и Дорофей,... - прищурился Полковник.
-И Добронравов, и Соловьёв работают, и будут работать. Никто никуда не ушел. Да, была паника, пришлось повозиться. Как с детьми. Раззвонил не я, раззвонили преступники. Зачем им было головы резать — что бы это оставалось в тайне?
-Что за вечные тёрки с этими, в рясах? - нахмурился Полковник.
-И небось, написал, что западную пропаганду развёл...- вкрадчиво сказал Скирин.
-Ну, что-то такое... С какого перепугу у Вас там пастор?
-Знаете, как удалось их на месте удержать? В религию ударились. Да-да. Я, может, превзошёл свои полномочия, но в Ульяново старую кирху вычистил, они там по субботам и воскресеньям торчат. Поветрие такое, что под защитой Господа никого не тронут.
-Такое мне бы и в голову не пришло! - ахнул Полковник. - Вот что крест животворящий делает! Помолились, и все довольны. Да тебе медаль положена. Только почему этот Господь оказался лютеранским? У нас своего нет?
-Вот отец Дорофей всё и рвался к нам. Они ж думают как: стройка такая, деньги. И на попа больше придётся. Не писал бы гадостей, может и был бы его приход.
-Ну-кась, рассказывай. Давай, давай, что-то я этого не слышал... - Полковник весь обратился в слух. - Что за «гадость», где этот Дорофей прокололся?
-Тут же все всё знают! В Первую Мировую здесь был наш прорыв. А потом немцы перекинули силы, назад погнали. Под Шалленом там было неслабое сражение, до фига погибших. На его месте, где все захоронены, они памятник сделали. Лестница красивая к кладбищу на холме, каменный купол...
-Про Шаллен что-то говорили...
-Ну, в восьмидесятых этот купол рванули. В борьбе с фашизмом чего только не сносили. А недавно расчищали. Неприятно, ведь могилы всё-таки. Хотели внести памятник в реестр... Так отец Дорофей гневной отповедью в своей поповской писульке разразился. Что это мы памятник чистим врагам, которые наших героев убивали?
-Блин...
-Это не блин, это дерьмо. Наши под Шалленом так быстро отходили, что убитых взять не могли. Немцы их вместе со своими похоронили, русских ещё и больше было. Именно там. Вот это-то кладбище и нельзя чистить, по отцу Дорофею!
-Ах, какое дерьмо, - процедил Полковник.
-Он прискакал на радостях в Ульяново, в расчищенный храм, ему эту историю выкатывают. Ты писал? И послали... Распсиховался, говорит, не будем храм освящать. Да катись, нашёлся монополист на Бога. Освятят!
-Так это немец? - кисло спросил Полковник. - На объекте?
-Какой немец, Владлен Петрович! - возмутился Скирин. - Вы что? Всю жизнь здесь живёт. Районным милиционером работал. И справка от немцев есть, что имеет право...
-Справка — это прекрасно! Тем более, от них... А то отец Дорофей намекает, ещё никто не знает, что он там проповедует...
-Так я с ними в кирхе сижу. Труд он проповедует. Аккуратность. Тщательность, твою мать!! Исполнение инструкций.
Полковника это поразило в самое сердце. Он никогда не слышал, что бы проповедовали исполнение инструкций. Он встал, заходил.
-Пять баллов! - он выставил вперёд кулак с пальцем вверх, - Медаль тебе не обещаю, но премию точно.
-Они теперь такие совестливые стали... То у них эмергенционной вентиляции недостаточно, то гайки не так завернули. Завалили заявлениями. Я Вам всё копии пересылаю.
-Читал. Это хорошо! - воскликнул майор. - Перед нами, Игорь Иванович, цель - пуск первого блока. Главное, конечно, срок, с мелочами этими будем после разбираться. Президент с компанией приедет ручку повернуть, перед камерами. Работайте. Чуть что, звоните. Дорожки, лампочки, урночки. Я, конечно, заеду. Не раз.
-Подкинули бы охраны и камер. В городок. У них же семьи. Это и уверенность на физиономиях, и что б никто не полез.
-Подумаем.
Полковник подошёл к нему чуть ли не вплотную, и тихо спросил:
-Послушай, дорогой...А всё-таки... Головы - это «Портной»?
-Кто Вам такое ляпнул, Владлен Петрович? Кто угодно. Там друг друга обкакавших, друг у друга уворовавших знаете, сколько? Взяли, да имитировали.
-Вот я тоже так чувствую. Но ведь мешок зашить - непростая имитация.
Скирин, почувствовав фавор, позволил себе укоризну:
-Это Вам лучше судить, простая, непростая. Чего-то я затребованных документов по делу призывников так и не получил. Потому не спрашивайте, что я так ковыряюсь со следствием.
-Ты их и не получишь, - полковник строго покачал головой. -Здесь, в хранилище с ними работай. А про отца Дорофея забудь. Мне стало казаться, в Саратовской глубинке он гора-аздо нужнее. У нас тут Европа, надо же понимать! Замечательно он мыслит: наша земля, срём на германские могилы. А не дай Бог, их окажется — они наши будут взрывать?!
Скирин задумчиво произнёс:
-Я иногда думаю... ну что они на нас напали? Дураки. Эх... Вместе бы...
-Вслух это лучше не думать,- покачал головой Владлен Петрович. И крепко пожал руку.
После аудиенции окрылённый Скирин побежал в буфет. Пару бутылок коньяка, и жене хор-р-рошего шампанского.
88
В этот раз всё было обыденно. Никаких «красивых мест», мистики. Позвонил Кашефтин, подкатил на своём фургоне прямо к «Пруссии», она села к нему, и они поехали куда-то в район порта. Тут стояли длинные, облезлые дома рабочих кварталов. Однако сзади каждого имелся сад.
Они заехали за один из них со стороны двора. Дом отделяла от сада узкая дорога к мусорке и кочегарке.
-Пошли, Знаток в подвале, - сказал Кашефтин. -Если боишься, так у тебя в кармане Слеза. Даже умирающий всегда успеет надеть. И кирдык злодеям.
Всё здесь, в Пруссии, было в подвале. Говорили, что под городом ещё сеть затопленных подземных ходов. Вот только акваланга ей не хватало.
Спустились по ступенькам в полумрак. Из четырёх чуланчиков, в которых жители обычно хранят картошку, три были без дверей.
-Ты не увидишь его. Он в последнем. Заходи в соседний, спрашивай. Знаток! - крикнул Кашефтин.
-Да, - донеслось из крайнего чуланчика. Она зашла в соседний.
-Ноктюрнис Ульмиганикус? Я Вас слушаю, - сказал Знаток.
-Как активизировать коня?
-Кривисса? Это вопрос. Зверь ставится над переходом. Это линза, собирающая свет с одной стороны на другую. Фантом Кривисса должен привести к гигантской птице. Он называл её «Сапсан». Заклинание мне так и не сказал, только посмеялся. «Колдунам это слово знать не надо». Нужна живая и мёртвая вода. Мертвую он где-то нашёл, а живая только в Нави, её там залейся.
-Зачем?
-Оживлять. Сапсана.
-Значит, надо в Навь? - говорит Абинея. - А для этого опять нужен конь?
-Нет, ворота. Звери нужны, что бы достигнуть определенного места. «Сапсан» - самый мощный. Ему доступно всё.
-А как пройти? По мосту в Вехлеве?
-О, дорогая! - Знаток заквохтал. -Я к нему заклинание за так раздаю. «Эллилькуцурриуцур». Только ведь он там и стоит, этот Эллилькуцурриуцур. За шесть тысяч лет ещё никто не проскочил. Воду под мостом зажег, крикнул — и шагай прямо в лапы. Открыто круглосуточно.
-Понятно.
-Наши двери обычно лишь в волты. Это скорее шахты в загробье, там и воду не везде найдёшь. Заколачивают дырки в заборах, что делать. Есть трёшечка, но у них дурная слава — близко всякая сволочь...
-Пусть будет сволочь.
-Пожалуйста, Ибенберг, под Тильзитом. Время на башне, фраза на воротах, но прочесть её надо иначе. «И грешник пройдёт чрез сии врата и попадёт, куда думал», - Знаток повторил фразу на немецком.
-Можно ли найти союзников?
Знаток захихикал:
-В этом деле редкая удача, если не враг. Скажем, цели Портного совпали с твоими. Но к нему не приблизиться — убивает сразу. Идиоты вечно отступают от этого правила, вот ты и прошла так далеко. Хочешь идти дальше — не выделяйся. Отпей там мертвой воды. Бывают ловкачи, договорятся и с Даготом. Вот если ты с монстром договоришься, и он даст патент, это значит, что тебя местные не тронут. Но сам-то будет преследовать и хитрить. Зашлёт, вернёшься через тысячи лет, коснёшься земли, и рассыпешься. Вроде как, он ничего не делал. Время не так течёт, извини.
-Что знают о Мухе?
-Грубо говоря, ничего. Она зачем-то необходима, но зачем? Никто, кто одел бы кольцо, долго не жил. Но если кто с какой-то целью нанесёт вред владельцу Слезы, вот именно тогда этой цели он не достигнет. А убьёт владельца — ему тоже смерть. Наши, кто ел немку, все мертвы. Но всё это — побочные эффекты, служащие какой-то главной цели. То есть, Владельца бессмысленно принуждать к чему бы то ни было. Нельзя потерять, иногда его не снять, и трезвонит, переходя грань. Перетащить этот линкор среди артефактов... Сплошные проблемы. Вот сейчас Муха не на своём месте. А кому-то позарез нужна.
-Значит, Ширрау «зазвонила», и Вы...
-Нет, она была меченая. Её нашли по запаху.
-Скажи... мой любовник, он где? Как узнать?
-А как он умер?
-Разбился на машине. О вяз.
-И куда торопился?
-Сказать мне, что любит. Мы поссорились.
-Это восхитительно! - он опять захихикал. - Рука мастера! 7902-й способ в моей коллекции способов убить человека. Давно не пополнялась. Где он — спрашивай не у меня. Тут такая комбинация, что и упрятать его должны были далеко. Наверно, тебе действительно нужен «Сапсан». А тебе зачем дохлый парень?
…
Кашефтин отвёз Абинею назад, высадил. Поехал на пустырь. Установил мину. Вышел из машины.
Из-за этой ведьмы всем приходилось всё менять. Хороший фургончик, хорошее имя - «Кашефтин». Эх...
Вэн взорвался, и он смотрел, как он догорал.
