Бог обходит нас стороной - 8 - газета «Обзор», новости Литвы

Предыдущие главы - 1, 2, 3, 4, 5, 6 , 7

Глава YIII

Абинея намеревалась осмотреть Вехлевский мелькомбинат, пока Ардвег в Германии. Она пошла к Лиле. Та удивилась, что она уже вернулась, и что вернулась вообще. Но не взяла на себя ответственность. Они позвонили Бланже, и он решил возглавить экспедицию лично.

Абинея передала Лиле адрес, по которому её, может быть, свяжут с Добронравовым.

Бланже приехал на следующий день. Он, она и Шеломайник встретились в «центре» Вехлева. Он не хотел оставлять старый «опель» в безлюдном месте:

-С него, правда, красть нечего. На этой работе хорошая машина не нужна — в какие только места не заедешь,- пояснил он, устанавливая самопальную раскоряку, фиксирующую руль. - Ну, двинулись. Ваш инструмент, - он протянул Абинее «Таурус». - Как поездка в леса? Дала что-нибудь?

-Очень плохо. - отозвалась Куршите. - Погибла полицейская. Это могла быть и я.

Они помрачнели.

-А с другой стороны потери есть? - спросила Лиля.

-Одного сожгли.

-Литва ввязла, - вздохнул Бланже. -До нас дошёл слух, что в тот день, когда в Ширрау нашли Вязему, в кирхе в Эйкунево разводили хороший костерчик. Нашли оплавленные пуговицы. - Он достал записную книжку. - Как звали погибших?

-Глокис и следователь Майжьене.

-Если начинать с Ширрау, похоже, девятый труп. Ух ты, как набежало. Планируем ещё?

-А как же.

-Ты поаккуратнее с пистолетиком, - предостерегла Лили. - Не заметишь, как из заднего кармана вытянут. Какой-то он маленький.

-Что б удобнее. Таурус, бразильский, - пояснил Вольфганг Амадеевич.

-У меня кухонный нож бразильский, трамантино, - уважительно отозвалась участковая. - Годами не тупится. Интересно, нельзя ли достать бразильский топор?

-Сопрут, - заявил Бланже категорично.

-Сопрут? - Абинея даже остановилась. -И пистолет сопрут, и топор?

В хорошем настроении Вольфганг Амадеевич склонен был молчать. В плохом — травить истории... Он кивнул:

-Я тут был в Рагните. Там на выезде из города, где правление колхоза, канализационный колодец. Сколько им не говори, крышки нет. А дети рядом играют. Один немец к ним всё ездил, жил в детстве он в тех домах. Так он в конце концов измерил, заказал в Германии крышку, и привёз! Поставили, и по этому случаю пьянку устроили. Немец, веселый, уехал. Председатель говорит — снимайте. Сопрут.

-Это тот председатель, которому немцы подарили рыцарский доспех для музея, и доспех больше никто не видел? - уточнила Лили.

-Не, то старый мэр Рагнита. Который перебрался на БАЭС. И как раз... Ну... Недавно он... э-э... - он вздохнул и выразительно посмотрел на Куршите.

-Тела так и не нашли? - бестактно поинтересовалась Лилиана. Бланже погрозил ей пальцем.

-Вольфганг Амадеевич, почему Вы до сих пор не в Германии? - вдруг выпалила Абинея. - Есть же программа репатриации.

-Я умер для Германии. Здесь отличное место для мумии. Я не могу туда, я их заражу, - ответил он. И засмеялся, в стиле мумии. - Вон, видите ту лужу? Там вот был дом, его забросили, и лет за семь весь на кирпичи разобрали. А лужа как была четырнадцати с половиной сантиметров глубиной, так и осталась. Хотите проверить? Тут у меня где-то рулетка валялась...

-Верю, - остановила Куршите.

-Где такое бывает? Только в стране мёртвых.

-Её думали засыпать, - не согласилась Шеломайник. - Просто она же не одна. У Новоколхозного лужа больше. Кошка провалилась под ледок и утонула.

-Вот! Умерли. Все умерли. Вместе с кошкой. Утонули. И провалились в канализацию. А что отсюда следует? Что нам, трупам, терять нечего. Поэтому, пошли!

Они стояли перед дверью в стене из красного кирпича, которая оставалась от двухэтажного дома. Охранник тускло смотрел на них. Это был вход на территорию бывшего мукомольного комбината.

Их сопровождало секьюрити узбекского типа. Смотреть тут было нечего. Останки комбината были гораздо запутаннее, чем он был при жизни. Что-то отгородили, где-то прорубили, тут и само рухнуло. В самых неожиданных местах - то штабель коробок, то залежи тетрадок, то месторождение цветочных горшков.

Абинея осмотрела историческое место, где пропала фон Ширрау. Увидев прислоненную к стенке чугунную раму от рояля, она мгновенно вспомнила эту комнату. Здесь её поили «рачьим млеком». Раму поставили немного не там, если хотели прижать невидимую «дверь»... Или наоборот, её отставили от двери?

При виде рамы Бланже взгрустнул:

-У меня вместо девушки в юности был рояль. Маленький, но настоящий - «Бехштейн». Номер шесть тысяч шестьсот шестьдесят семь. Ранний «Бехштейн». Потом они по десять тысяч в год делали, и на клапе все медали не умещались.

-Клапе?

-Это крышка над клавишами. Открываешь крышку, а на ней изнутри медали бронзой нарисованы. Во всю крышку в два ряда.

-А? А где сейчас Ваш рояль? - рассеянно поинтересовалась Абинея. Она принюхивалась.

-Тоже умер. Уронили при переезде. Рама – хрясть, и пополам! Ножка – хрясть, и пополам!

-Ужас.

-Это пол-ужаса. Нам дали крошечную квартиру. Повернуться негде. Жена сказала, притащишь сюда свой рояль – разведусь. Рояль разбился, вот и не развелась. Коль не везёт, так уж ни в чем.

Лилиана захохотала.

Абинея провела рукой по коробке. Запах был отсюда.

-Это дезодорант? - спросила она узбека.

-У Кашефтина спросите. Да вон же, написано - «Карибский лимон». По-польски.

-Как, Вы сказали, зовут владельца?

-Кашефтин, - повторил тот. - Но он сейчас в разъездах, товар возит по области. Купец.

-Ка-ше-фтин, - повторила она. Теперь она вспомнила это имя. -Мне надо подумать.

Она села на коробку, подпёрла голову руками. Все встали вокруг. Прошла минута. Вторая...

-Где сейчас Дэйвич? - встрепенулась Абинея.

-В Кёниге, где же ещё?- отозвался Бланже.

-Мне надо с ним встретиться. Вы можете меня доставить, Вольфганг Амадеевич?

-Сейчас? Ну... можно, - следователь был озадачен. - Что, всё? Уходим?

-Да. Я позвоню Дэйвичу из Кёнига. Всё равно нужно забрать в Кёниге мою машину. Её же должны были отогнать на стоянку. Заскочим только в вехлевский магазин.

Лилиана пожала плечами, и пошла к себе. Бланже к машине. Она - в магазин. Он был завален чем попало. Кажется, что бы увидеть продавщицу сегодня, требовалось изрядное терпение. Слава Богу, вот эта корова.

-У Вас есть дезодорант или освежитель воздуха «карибский лимон»? Польского производства?

-Нет. И не было. У нас есть другие польского производства. Честно говоря, польские самые дешевые. Но что Вы эту гадость... У нас английские есть, дамочка. Без обмана!

-Нет, спасибо.

Она вернулась к Бланже. Они сели, и тронулись.

По пути она рассказала Бланже о Глокисе, его домике и смерти Майжьене. Но не всё. Затем попросила описать главнейшие кёнигские рестораны.

Самым старым из них был «Москва».

-Вот к нему меня и подкиньте, Вольфганг Амадеевич, - попросила она.

Гостиница «Москва» напротив зоопарка является довоенным аскетичным кубом, творением сумрачного германского гения. Нигде он так не сумрачен, как в Пруссии. Окна в белых квадратах выстроились идеальной ротой на тёмно-малиновом плаце стены. Верхние, как из-под каски, смотрят из-под крутой черепичной крыши. Здание было построено для страхового общества «Северная Звезда», но вряд ли можно вообразить что-то более далекое от понятия «звезды». Тут и располагался ресторан.

-Как? - спросил Бланже Абинею, внимательно разглядывающую этот раритет.

-Подходит, - решила она. - Большое спасибо. Успехов.

Бланже посмотрел на неё. Потом на «Москву»:

-Это... это архитектурный памятник. Его нельзя рушить. Ведь глядишь, и поднимите древнего кривисса, как обещали Ардвегу...

Интересно, кто ему передал её слова про кривисса.

-Хорошо, учту Ваши пожелания.

Он явно хотел остаться. Но пришлось уехать.

Как только машина скрылось за изгибом проспекта Мира, она позвонила Дэйвичу:

-Платон Вельяминович? Я в Кёниге. Ещё одного каннибалы не досчитались. Но это не так важно. Есть способ вычислить всех. Я вот хочу где-то поблизости поесть, где хорошая кондитерия. Я сладкоежка...

-Рад Вас слышать, - раздалось в трубке. - Судя по джи-пи-эс, Вы около «Москвы»? Я Вас туда приглашаю. Сейчас подъеду.

Они выбрали уединённый столик, сели. Абинея вертела головой, осматривая ресторан.

-Я надеялась, они сохранили советский интерьер, - сказала она. - Поляки и мы в тех краях, которые перешли от немцев, почти везде восстановили всё довоенное. Это так прикольно! Бланже мне рассказывал, что это место перевидало всех знаменитостей СССР, а потом - и все преступные группировки. Заключались и предавались союзы, платились взятки и отступные. Велись все виды предпринимательской деятельности — как преступной, так даже не вполне...

-Понял. Хотите продолжить славную традицию. У Вас впечатление, будто у меня есть что-то, что Вы хотите, - ухмыльнулся он. - Совершенно ошибочное, уверяю. Кстати, здесь в доме рядом жил один еврей. У него была знаменитая кошка. Она очень правдоподобно изображала голодный обморок рядом с накрытым столом...

Подошёл официант. Абинея углубилась в меню:

-«Драники»... Это картофельные оладьи... да? Наше национальное блюдо... И что, в них можно замешать овощи и сладкий перец? Надо попробовать. А скажите, что у Вас из тортиков по классическим рецептам?

-«Космос», «Гусиные лапки», - важно поклонился официант. - Бизе, крем, шоколадные бомбочки, лёгкие крема. На свежайшем фермерском польском масле.

Абинея откинулась на кресле:

-Платон Вельяминович, я сегодня буду очень добрая! И обморок изображать не буду.

Они заказали, официант ушёл. Дэйвич терпеливо ждал, что она скажет.

-Да,... о чем мы говорили? - она выглядела легкомысленной. - Во-первых, я не знаю, что бы Вы могли мне предложить. Во-вторых, я не знаю, чего я хочу. Да и сомневаюсь, что вообще чего-то хочу. Конечно, не только Вам я делаю подобное предложение. Всем заинтересованным сторонам. Вот, вернётся Ардвег... Да-да, знаю - должна помогать следствию, и всё такое. Но, с другой стороны, в кои-то веки у меня есть нечто действительно ценное! Это такое захватывающее чувство, что можешь дать то, что нужно другим...

-Голубушка, и как же нам договориться? - фыркнул Дэйвич.

-Не знаю.

Это было сказано легко. Обычно говорят «она посмотрела на него честными голубыми глазами». Но они у неё были не голубые. Он отвернулся и спросил:

-Как Ваша поездка?

-Ах, да... Я всё больше склоняюсь к Вашей теории о вайделотах. В этом лесу, в Лобанорисе, жил один лесник. Глокисом звали, там, потом... он ещё какое-то имя назвал, совершенно непроизносимое... Не запомнила. Я с ним оказалась на охотничьей пирушке. Кто заснул, кто ушёл, а мы с ним вдвоём. Он собирался что-то у меня выспрашивать, и вдруг сердце отказало. Ужас. Прямо на руках у меня умер. Всё бормотал про какую-то безделушку. Я так поняла, что эту чародейскую штучку у него забрал другой бандит, который за ней из Анклава приезжал. Специально. Потом я с полицией была в доме этого Глокиса, но там ничего.

-Вы уверены, что он из этой банды?

-Конечно. Его же тело украли. И похоже — представьте — сожгли!

Она сделала страшные глаза.

-А других членов банды он не назвал?

-Вот в том-то и дело, что назвал! Связного. Но я не хочу впутывать в это дело ни здешнюю полицию, ни Вас, её сотрудника. У них такой адский нюх,... особенно у связного, конечно. Он же от всех вас сбежит. А я не ограничена чиновничьими заморочками. Конечно, мне понадобится помощь, что бы незаметно к нему подобраться. Это почти нереально. Но я нашла их уязвимое место!

Выражением лица Дэйвич напоминал игрока в покер.

-Вы очень рискуете.

-О, не так, как моя мама! - засмеялась она. - Вот, кто рисковал!

-А кем она была?

-Женщиной. Вышла замуж за какого-то шейха, и знаете, мировые цены на нефть здорово зависели от того, скакой ноги она встала. Сейчас даже не знаю, где она. Вот это жизнь!

Она мечтательно закатила глаза.

-Приятно видеть увлеченного человека. Никогда не думал, что бывают литовцы, которые любят риск, — Дэйвич лукаво прищурился. Он добрел на глазах. - Чувствую, что должен Вам подыграть, хотя бы из любви к искусству. Мы как-то должны договориться. В шутку можно и контракт подписать! Осталось понять, как это сделать.

-Зачем контракт, Платон Вельяминович! Обещания вполне достаточно. Когда мне нужна будет помощь, и она окажется в Ваших силах, Вы сделаете, что я попрошу. Всего-то...

-Надеюсь, это будет что-то реальное для меня?

-Будет нереально, так и не надо. Нереального не требуем.

-Эх, - он как будто стоял на вышке перед прыжком в воду. - Не знаю, во что мне это станет... Я люблю риск... но эта неизвестность... Черт. Ладно. Давайте Ваш метод. Подпись, печать. Согласен. Итак?

Официант уже принёс заказанный кагор, полные бокалы стояли перед ними. Они чокнулись. Абинея закусила долькой апельсина из вазочки, и объявила:

-Запах.

Он застыл и нахмурился:

-Ну... запах... Может быть. Но какой запах, где нюхать?

-Есть польский дезодорант, всего одной фабрики - «Карибский лимон». В тот день, после приезда, когда меня все обыскались, я действительно проснулась в своей постели. И воняло дезодорантом. Меня откуда-то притащили. Или привели. Когда я увидела дезодорант в доме этого Глокиса, сообразила. Он был там лишним.

-Понятно, - кивнул врач. -И что, надо искать, кто его производит?

-Не надо. Его развозит из Вехлева некий Кашефтин. Купец.

-«Купец»!... - понимающе протянул Платон Вельяминович. - Купец! Ну да, если они не высовываются, должен быть кто-то, кто их снабжает. Что-то им бывает надо. Надо искать, где видели фургон. Кстати, у меня есть знакомый с собачкой, нюх у неё редкостный. И что, они все им пользуются?

-Не обязательно. Но помогает, видимо, только этот.

-Понятно... - он задумчиво барабанил по скатерти. - И запах чего они отбивают?

-О! - смеясь, она покачала пальчиком. - Платон Вельяминович! Тут мы подходим к секрету, каким способом можно нейтрализовать их способности. Я его знаю. Но он стоит не меньше первого. Конечно... я могу придумать и второе желание... если напрячься.

-Где Вы научились так торговаться? - вознегодовал Дэйвич. - Нет! Я уже согласился неизвестно на что. Попросите кого-то убить, и я, как джентльмен...

-За двух столько же дадут.

-Вот, когда припрёт...

-Смотрите, смотрите. Припрёт — а уже поздно. Папа мне это вечно твердит.

-Я подумаю, - пообещал Дэйвич. - Вот если бы у Вас была информация, какому сатане они служат, я бы даже не раздумывал. Что там с этими клешнями рака.

Пришли музыканты, заиграли что-то заунывное. Начинался вечер. А они заканчивали.

-Торт был сказкой, - глаза её блестели. -Осталось только, что бы Вы подкинули меня к машине. Вы же обещали, что она будет ждать меня в Кёниге?

-Тут и стоит. Счастлив, что доставил Вам удовольствие... - поклонился кавалер.

На самом деле, масло в торте было старым.

...

Он подвёз её к стоянке, и подарил антиполицай. Последнее, что сказал Дэйвич, было:

-Если что-то пойдёт не так... внутри пробки бензобака «Вранглера» есть полость. Достаточная для записки.

-Мне кажется, Вы собрались их искать, - произнесла она без выражения. - Собачка.

-Да-да, - он вопросительно посмотрел на неё.

-Официальная версия такая, - сказала Абинея. - Я отговаривала Вас изо всех сил. Это раз. А это — два. Меняемся...

Она протянула ему тот мобильник, что выдал Ардвег, и он безропотно отдал ей свой, «родительский».

Можно было уже перебраться и в Кёниг, но на «Вехлевской базе» она ощущала себя дозорным на высокой башне. Поэтому поехала обратно. Когда-то она никак не могла сдать вождение, и спустила на инспектора витчкрафт. С той поры практики у неё не прибавилась. Поэтому даже на трассе она не превышала восьмидесяти. В номере была вечером.

В инете лежало письмецо от папы. Он сообщал, что «Слеза Сатаны» упоминалась лишь раз, зато в каталоге янтарной сокровищницы Тевтонского Ордена. С пометкой «муха Эндорфа». Спасибо немецкой пунктуальности. «Не тот ли самый Иоганн фон Эндорф?» - напомнил папочка, подразумевая, конечно, брата Тевтонского Ордена, заколовшего в 1330-м магистра Орзельна. Как говорилось в заявлении епископов по поводу этого прискорбного акта, «подстрекаемый сатаною и собственной неправедностью, изменил Богу и Братству и перешёл в стан язычников»...

Йонас сообщал, что связь с монтажниками БАЭС установят. А Михаэл завтра выезжает в Анклав.

Разговор с Дэйвичем, в котором одно неверное слово «грозило Штирлицу провалом», утомил. Главное сделано. Раз посчитав женщину дурой, мужчины редко меняют мнение. Спала она крепко.

...

Цветные пятна, смутные улицы города выводят на окраину. Лес? Роща? Нет, кладбище. Ночь, лунный свет. Она, обнаженная, бредёт по кладбищу. Странный памятник, с ушами — такие были у древних кельтов...

-Главное — не спи, - говорит Бенедикт. Он сутул, огромен, и оброс шерстью.

На памятнике:

В.В.Путин

Просрал все полимеры

-Съешь её, или трахни! - приказывает Бенедикту Путин на памятнике. Как фигура Ленина, рукой он указывает вдаль. На неё. И начинает кукарекать. Кукарекает, кукарекает...

...

Это звонил телефон. Не её, а тот, с джи-пи-эсом. Она схватила его:

-Да?

-С кем говорю?

Это не Дэйвич. Кто-то нажал аварийную кнопку вместо него. Высветилось место — Тапиев. Недалеко, где ресторан «Пруссия».

-А это кто? - спросила она в ответ.

-Клиника. Тут какого-то старичка привезли... дамочка, хирург не для того среди ночи звонит, что б мозги засирать. Если это твой папа, или твой дедушка...

-Что случилось?

-Что случилось, то случилось. Лети сюда, пока ещё дышит. Тапиевская районная больница. Хотя... А, вроде уже не дышит...

Гудки.

Хорошо, что рассвело - в темноте она предпочитала не водить. Машина была с джи-пи-эсом, баритон в гаджете объявлял, куда свернуть. Минут двадцать, вот и больница - здание из красного кирпича.

Было очень тихо. Никого. Тут и в час пик полтора человека на квартал, что уж в семь утра...

Дверь незаперта. Она вошла. Где дежурная-то? Она заглянула в палату. В постели лежал кто-то с забинтованной головой.

-Кто нужен? – вдруг хрипло спросил он.

-Звонили, что дядю привезли, - ответила Абинея. – Состояние тяжелое.

-Если тяжелое, это которого в умиралку сунули. Второй этаж, посредине. Кладут грязных алкашей, у него там тыща болезней. А нам потом там лежать.

Человек закрыл глаза.

-Эй!

Он не шевелился.

-Эй!

Без ответа.

Она вышла, поднялась наверх. Вот это наверно - «Палата интенсивной терапии».

На кровати, без сознания, лежал Дэйвич. Белый, страшный. Она села рядом. Внезапно вошёл мужчина в белом халате.

-Ваш, что ли?

-Мой.

-В середине дня приходите, оформим свидетельство. Одежду принесите, он в окровавленных тряпках был. Думаю, его те отделали, у кого он ключи стырил. В кармане были. От хорошей машины.

-Не верю, что он умер.

-Он пока и не умер. В коме. Процессы замерли. Очнётся – умрёт.

-И что вы ему ничего не делаете? Переливание...

-Смысл в решето кровь лить? Там такие куски вырваны… В полицию бы сообщить…, - он зевает. - Я вот не знаю, чем так можно. Наверно, эскаватор покусал.

-Я посижу? - спросила Абинея.- Можно?

-Нужно! Услышите, что вот эта штучка совсем-совсем не пикает, время смерти запишите. Ой, надо поспать, не дай бог, кого привезут… Да, в тумбочке посмотрите — вещи его.

Врач вышел.

-Дэйвич, Вы меня слышите?

Ответа нет.

Снаружи, за дверью, будто упало что-то мягкое.

Прошелестело что-то, тихо-тихо. Звук? Не звук? Или это у неё в голове?

-Ловушка..

Это произнесли? Это прозвучало? Ручка двери начала поворачиваться... Подкатила тошнота...

Но она уже поняла. Выхватила из сумочки пистолет, и выстрелила в дверь. Раз, два, три, четыре...

-А-а! Сука!!

От двери кто-то побежал. Открыла окно, выстрелила ещё пару раз. Неужели в тихом городе некому среагировать на выстрелы?

...

Прошло, наверно, полчаса. Целая вечность. Сирена. Голоса за окном, беготня. Топот в коридоре. Дверь чуть приоткрылась.

-Бросай оружие, или стреляем!

Она швырнула пистолет в коридор. Его подобрали. Дверь открылась — не сразу. Ей мешало залитое кровью тело. Тело того самого врача.

-Кто ты? Сволочь, ты же Егоркина убила, он тут один на весь город!!!