Бог обходит нас стороной - 5 - газета «Обзор», новости Литвы

Пятая глава из 12. Предыдущие - 1, 2, 3, 4

С этой главы в повести встречаются сексуальные мотивы.

Глава Y

Гератский Волт

-..шад!

Порталы, ворота, двери... Мелькание, треск, грохот.

На неё набросились. Драка. Ей не добраться до пистолета!

Схватили.

Абинея сидела на каменном полу большого зала. Связанная, в грязном плаще с прорехой. Стен не было — от пола начинался крестовый свод. Роль стола играло большое жестяное корытце на ножках. Над ним люстра в которую продет рельс, железнодорожный рельс; на нём развешены кружева, между ними расставлены свечи. В кружева продето множество часов и очков. Пол дальше сплошь заставлен мужскими ботинками.

Перед ней стояло два мужика, и парень помоложе каких-то кавказских кровей. Одного она окрестила мысленно Старым, другого — Страшным.

-Ну, ты скрутил! Час развязывать! И резать нельзя, - проворчал Старый.

-Ага, часто у нас гости… - фыркнул Страшный. - Тут надо понадежнее.

Молодой отгонял ладонью воздух:

-А запах! Может, посидит, выветрится?

-Специями отобьём, - не согласился Старый.

-Сырой она полезнее, – возразил Страшный.

-Не по зубам, - Старый.

-Да ты бы зубы эти давно выбросил. Найди себе что-нибудь помягче. Мозги, там, - предложил Страшный.

-Тоже мне, сыроеды, - поморщился южанин. – Пробежку по утрам не забываете?

-В честь такой дамочки стоило бы собраться. Слабеем… - предположил Страшный.

-Не-не. Никогда не рисковали, не будем и сейчас, - отверг Старый. Его голос явно играл решающую роль. – Но коли уж я еду в Лобанор, окорочок прихвачу. Не с пустыми же руками.

Абинея всхлипнула. Из носа текла кровь. Ужас, а если под глазом синяк? Допрыгалась.

-Не дрожи, - успокоил Старый. - Он заклинаньице наложит, ничего не почувствуешь. Мы ж не звери.

-Какая-такая ещё анестезия? – удивился его словам Страшный. -Раков живыми варила? Ну вот, представь, что теперь мы, раки…

-Не убивал и не собираюсь, - заявил молодой.

-Я тоже первые лет восемьдесят не решался, - посочувствовал Старый. - Впрочем, тебе и нельзя. Ну хоть пообедаешь за кампанию.

Он пошарил под корытом и нашёл длинный нож:

-Э... А где чего-нибудь посерьёзнее? Хоть топор. Тут надо одним ударом. Как вспомню, как та курша мне чуть горло не порвала...

-Ещё и жесткая была, - мрачно заметил Страшный.

Парень нервно засмеялся.

-Тебе смешно, а Черкашин зуб сломал! - укоризненно сказал Старый, откидывая волосы с шеи Абинеи.

-Чего-то она позеленела, – заметил парень.

-Вот и надо обойтись без потери сознания. Сразу — смерть. У кого рука вернее?

-Вы не торопитесь? Узнать бы, как она попала сюда, кто послал… - встрял молодой. - И вообще, зачем вам Кашефтин? Я не голоден...

….

Мысли в голове неслись с сумасшедшей скоростью. Где она? Сон, Навь, если это Навь... «надо одним ударом», позеленела, им не нравится потеря сознания, живой человек на том свете падает в обморок, душа остаётся с телом, оно же не умерло, тело не на своём месте, душа на своём месте...

Нет выхода? Утопающий хватается и за торпеду. Времени обдумывать вопрос «что станется с живым человеком на том свете, если он потеряет сознание» не было. К тому же, он доломал бы и Стивена Хокинга.

-Господа каннибалы, я гневаюсь! –оповестила она. Резко выпрямилась, и ударилась затылком о свод.

И повалилась на пол без сознания.

-Сс..сука! - взвизгнул старый, и отскочил.

Из тела Абинеи истекала субстанция, принимающая её формы. Для начала эта субстанция цапнула Старого за ногу.

-Ну и ладно, - сказал Страшный, подбадривая сам себя. - Всё равно же убивать. Так бы и было.

-Дурак, - сказал Старый, пятясь.

-Душа не уходит? - нахмурился Страшный. - Ну, она же не мертвая. Привязана к телу. Нам ли местных пугаться?

-Где ты видел таких местных??

Вторая Абинея уже стояла во весь рост, во плоти. Возможно, Абинея — потому что у фигуры не было головы. Возможно, стояла — но вряд ли. Потому что от ног оставался самый верхний фрагмент. Причем, это было вовсе не уродливо. Напротив, это было само совершенство. Как скульптура сюрреалиста, но живая. Из глубин овеществлённой эротики донесся звук, как издаёт рассерженная кошка;

-Ння-ння-ння-ння-ння...

Она приближалась, разводя, и сводя бёдра . Ударила одной грудью по железному корыту. Раздался грохот, как от литавр. Другой.

-Ння-ння-ння-ння-ння...

Из руки Старого выпал нож.

-Дамы приглашают кавалеров, - прохрипел он, и сделал шаг к ней. - Моя шалунья...

Страшный вставил ногу в один из ботинков на полу. Похоже, он собрался бежать. Но голова сама повернулась к ней.

-Моя радость, - сказал он и облизнул губы.

-А-а-а! - заорал Кашефтин. Прыгнул на корыто, схватился за рельс, мгновенно вскарабкался и зажмурил глаза.

Дворец Запада

В конце длинной, почти бесконечной анфилады кирпичных сводов, в нише каземата сидел тот самый «аккордеонист» из Вильнюсского морга. Он что-то вычислял под бормотания:

-…корень из две тысячи шестнадцатого порядка сорок четыре и девять без малого… Вряд ли они по плану, в шестнадцатом. Из декабря семьдесят девятого был ровно на пять десятых меньше... Из апреля восемьдесят шестого...

Перед ним был стол, заваленным бумагами, гроссбухами, картами, схемами, калькуляторами.

-...Меркурий во втором доме, Луна ушла в шесть… Добронравов под Меркурием… Ну, пусть там стоит… Интели тихо сменили на АМД, кулеры растащили, кондиционеры не подвезли. Ударила жара, АМД при сорока двух бастует… пик кабельного, катушку оптоволокна они уже загнали … Юпитер, Юпитер, Юпитер… Что за чертова винтовка в доме Юпитера?

Перед столом появился ещё человек — тот самый старик, что был в Вильнюсском морге. Они оба там были. Появился неощутимо. «Аккордеонист» явления не отметил.

-Гриша? - позвал старик.

Оказывается, аккордеониста звали Гриша. Мужичок поднял глаза:

-Не получается. В требуемых масштабах охлаждение не летит.

-Тут в реактор влетает забытый мух, повелитель...

-Ладно, - Гриша отодвинул расчёты. - Тебе чего?

-Дамочка допрыгалась до мигрантов. Теперь я знаю, где нора. Можно было бы помочь, пробиться с нашей стороны, - сказал старик.

Гриша шумно выдохнул:

-Быстро она. Я не вполне уверен, что она так уж нам безопасна. Дай им спокойно поубивать друг друга.

-Не, у неё шансы нулевые. В волте их минимум трое. Теперь надо нагрянуть. Только вход в нору не единственный.

-А может, случится чудо, и их вынесут оттуда в явь вперёд ногами. Лучше быть готовыми.

-Ну, тогда за тремя-то не успеть, - заметил собеседник. - Максимум, двумя. Только нечего беспокоиться.

-Предусмотрим все варианты, - сказал Гриша.— за тобой Запад, за мной Восток. Как всегда.

Старик помолчал. Потом сказал:

-Пошёл готовить Эллиля.

Он залез в свой балахон, и вытащил из кармана жестянку из-под «Манчестер Джин-Тоник». Она была пуста, но не вскрыта.

- Держи, пьянь…

Гриша схватил её, прижал, любовно погладил. Кинул на пол, встал. Старик зажал уши.

Аккордеонист – хрясть! – резко смял банку ногой. Никакой жидкости не вытекло. Но явственно был слышен крик человека. У стены стоял мешок, наполненный такими же банками, смятыми. Он кинул туда жестянку, упал в кресло, и блаженно закрыл глаза.

Абинея проснулась.

Ей снился какой-то муторный, тягостный сон. Кошмар. Вот только она не помнила, о чем. Нужно было бежать, бежать, а для этого бесконечно переставлять ноги в ботинки - вот всё, что запомнилось.

В номере густо пахло каким-то цитрусовым освежителем воздуха. Что, уборщица приходила, а она даже не услышала?

-Надо же так упиться... - Абинея, пошатываясь, слезла с постели. Темно. Это что, уже стемнело? Она включила свет.

Нет, пила она с Камергеном не сегодня...сегодня она ездила в Кёниг. А потом? Он дал альбомы. Где они?

К ней забрались грабители? Грабители! Шарахнули по темечку — вот почему так болит! Говорили же ей, останься в Кёниге.

Она бросилась к сейфу. Деньги на месте, коробка от пистолета... пустая. Украли! Всё! Пистолет украли. Ей сидеть в русской тюрьме!

Что-то толкнуло её открыть шкаф. Плащ... капюшон...

Пистолет был в капюшоне. Какой дурак его туда положил?

В магазине оставалось семь патронов. Она помнила, что после стрельбищ Камерген доложил магазин. Понюхала ствол — порохом не пахло.

А есть-то как охота!

Раздался громкий, оглушительный трезвон в дверь.

….

Она сбежала вниз, посмотрела в боковое окошко. Это Лиля. Открыла.

-Где ты была?? - с порога спросила участковая.

-Спала, ... - ответила она.

-А днём? Тебя с утра ищут...

-С какого утра?... - растерялась Абинея.

Лиля уже набирала номер.

-Господин Ардвег? Она здесь. Сейчас дам трубку, - и протянула мобильник ей.

-Где ты была? - обрушился на неё Михаэл.

-Здесь... - не поняла девушка.

-Тебя не было «здесь». Я беспокоился, все беспокоились. Мы заходили в дом.

-Михаэл, вы же дали мне мобильник? Он же должен был показывать, где я.

-Гималаи он показывал!

Гималаи выбили её из колеи.

-Гималаев... не помню. Я не знаю ничего. Уехала от вас, погуляла, легла спать.

-Это было вчера. Понимаешь?А где ты была сегодня?

Она думала.

-Тебя чем-то опоили? - предположил следователь.

-А что вы меня искали? Я могла и в Литву уехать, к примеру...

-На звонки не отвечала. Часа в три дня Дэйвича вызвали в Ширрау. Которое рядом с тобой, с Вехлевым. В старой кирхе нашли труп старика, некого Вяземы... Горло вырвано собакой, но возможно, уже у мертвого.Ты исчезла, тебя нигде нет, зато труп обнаружился.

-Да я проспала всё веселье! «Трупы зовут»!

-Кончай шутить, уноси ноги! Не разбирая дороги!

-А может, это я? В лунатическом состоянии? В горло зубками?

-Уезжай, хватит нам одной Юдит.

-Глупо, но у меня есть цель, - проговорила Абинея. - Я не могу объяснить. Да ты и не поверишь. Она нереальна.

-Я давно верю в нереальное! - он совсем разволновался. - Какая у тебя цель?!

-Не скажу. Но тебе пора увольняться. Следователь по оккультному мошенничеству не должен верить в потустороннее.

Тут он замолчал.

-Значит так... У этого Вяземы, в кармане, билет на поезд. В Литву, Швенченелай.

Это Лобанорский лес.

-Передаю тебе настоятельную просьбу Прокурора Анклава выехать туда. Ищи, к кому он ехал.

И он оборвал связь.

-Гонят меня, гонят, - вздохнула она, возвращая мобильник Лиле.

-Зря ты вообще сюда поехала, - пожала плечами та. - Мы уж думали, всё. Правда, ты пропала не так эффектно, как та...

Абинея принюхалась к своей руке:

-Фу! Где это я так нахваталась...

Лиля сказала:

-Да уж. Я тут еле стою. Не иначе, тебя по какой-то мазутной луже долго возили.

-Я вот думаю... - госпожа Куршите уныло скривила губы. - А может, я померла?

Лиля расхохоталась.

-А что... Знаешь, сколько в Пруссии сказок было, где мёртвые не умерли? Это ж любимый мотив. Человек двести лет, как похоронен, а разгуливает по рынку. Разрывают кладбище, там пустой гроб. Только мне буженины хочется, кофе, а покойники обычно людоеды... - рассудила госпожа Куршите.

-Пора тебе домой, нервы лечить.

-Помнится, кто-то мне экскурсию по мелькомбинату обещал, - ответила госпожа Куршите.

Лилиана издала звук, похожий на стон. И сказала:

-Сначала в своём лесу покопайся. Да и возвращаться тебе незачем. Пошла бы, помылась...

Она последовала её совету, однако отбить запах начисто ей так и не удалось.

Когда поезд, идущий из Кёнига, подъезжает к границе Литвы, пассажиры видят вдали кирху из красного кирпича. Городок при границе был обязан существованием таможне. Первая германская станция на пути из царской России в Европу. Аристократия, российская интеллигенция, промышленники облегченно вздыхали. И пересаживались в другие вагоны — европейской колеи.

Как всё перевернулось! Теперь это первая российская станция Анклава. Сложности с документами удесятерились. Знаменитый вокзал из желтого кирпичика разломали, настроили казарм, где пограничников хватило бы, что бы захватить всю Литву. Теперь городок обслуживал их.

Кирха велика, даже величественна. Снаряд второй мировой проделал здоровенную дыру в своде — однако ж стоит, как ни в чем ни бывало.

Сейчас под этим сводом пылал мощный костёр. И никто не жаждал выяснять, что там происходит. А на костре методично сжигали труп. Процесс контролировал Гриша. Он был один, такой маленький рядом со столбом пламени. Вот он подправил железным крюком тело.

С невидимой от него стороны от тела отвалилась кисть. Упав, она перевернулась, и, дымясь, побежала на пальцах в темноту.

Но Гриша всё видит. Он подлетел, пронзил её крюком и вернул в огонь.

В ночь Абинея не поехала.

Утром к кофе ей совсем нечего было укусить. Запах дезодоранта до сих пор стоял в номере и рушил весь кайф. Такую бы стойкость хорошим духам. Съездить в «Пруссию», что ли, или сразу ловить автобус в Литву?

Проблему решил звонок Дэйвича. Он направлялся на восток Анклава, дальше Гумбинска, и по пути хотел заехать.

-О, а я решила вернуться в Вильнюс. Можете меня подвезти? - обрадовалась Абинея. - И где-то по пути бы позавтракать?

-Что-нибудь придумаем, - успокоил Платон Вельяминович. - Тогда мне и сдадите оружие. А то Ваши Вас и не впустят.

Вскоре он подъехал, она стала собираться:

-Кофеварку и машину оставляю здесь.

-Хорошо, но кто-нибудь отгонит её в Кёниг, на стоянку. А зачем вообще уезжать? Только веселье началось, трупики. С Вами всё так бодро покатилось...

-Гонят меня, гонят. В кармане Вяземы ведь был билет до Швенченелая. Прокурор гонит меня туда. Как будто у нас полицейских не хватает.

-Так Вы в Лобанорас? - поднял бровь Дэйвич. -Правильно. Задайте им жару. Дайте им в Литве по мозгам, и возвращайтесь добивать.

Они тронулась. Выбрались на трассу.

Пейзаж был бы романтичнее с остатками замков, поместий, брошенными садами — тут же росли сотни сортов яблонь. Но нет, - унылые бескрайние поля. Десятки тысяч немецких ферм в Анклаве снесли и запахали, что бы не мешали колхозному турнепсу. Давно на них не было уж и турнепса.

-Труп Вяземы украли. Из морга, - объявил врач. - Кстати, у него была куча болезней, несовместимых с жизнью. Что собачка постаралась над горлом, так то «контрольный выстрел».

-Может, он сам? - сказала Абинея с невозмутимым видом.- Встал, да ушёл? В прусском фольклоре не так трудно убить вайделота, как не допустить, что б он с того света не вернулся.

-Уникальный монстр. Голливуд до такого не допёр. Кстати, э-э... - промычал Дэйвич. - Домик у него ещё тот... Запросы, примерно как у плотвы. Живые люди так не живут. Интересно, два ящика комода полностью набито часами. Когда русские продвигались по Пруссии, солдат врывался в дом, и требовал — урки, урки, урки, урки! Часы собирали. Надевали их и носили. До локтей. На девушек впечатление производило. Неужели из последних ветеранов войны?

Что-то шевельнулось в Абинее при слове «часы»:

-Мне бы там побывать. Надо было сначала туда съездить.

Врач отрицательно покачал головой:

-Не выйдет. Меня оттуда сразу местные алкаши выперли — чего обыскиваешь, он нам всё завещал. Стоят вокруг, нетрезвые и с железными прутьями. Там от склянки на кухне цианидом пахнет — но я не стал им рассказывать. Не удивлюсь, если скоро патологоанатом снова потребуется. Ничего, я успел. Палец нашёл в склянке. Угадайте, чей?

-Чей?

-Юзиной! Всё-таки дела правильно слили — эта шарашка кокнула и Юзину!

...

В Инстербурге он свернул, и привёз её в новый отель, который был устроен у возродившегося коннозаводческого комплекса — Георгенбурга. Когда-то тут разводили чудовищных прусских тяжеловесов — тракененов. Ресторанчик при отеле был терпим, и даже временно недорог — рубль всё падал.

Они поехали дальше. Молча.

-Здесь есть хорошее место, - внезапно предложил Дэйвич.

-Покажите, - согласилась Абинея.

Он свернул.

-Здесь.

Они вышли.

Узкая алея, сжатая колоссальными тополями, стволы которых зеленели от мха, вела на кладбище, нереальное, как картина венского Сецессиона. Оно было довоенное и почему-то не перекопанное искателями орденов, зубов и прочего. Непонятным оставалось, где же город от этого обширного кладбища. Они встали меж рядами памятников, на которых почти ничего уже нельзя было разобрать.

-Идеальное место для размышлений, - сказала Абинея. -Итак, что хотим?

-Странный вопрос! – удивился Дэйвич. – Конечно, вычислить секту.

-Я – нет.

Ответ его потряс.

-То есть?!

-Да, возможно на Земле есть какая-то древняя секта. Может, не одна. Вдруг, они действуют из высочайших побуждений? Спасают мир? Я не думаю, что из одной гастрономии, или мизантропии. И вообще, эти рассуждения и материи слишком утомительны для моего маленького мозга.

-Вчера, когда Вы пропали, все, грешным делом, думали «не убили ли». А то ведь, и съели. И что, это уже Ваши друзья?!

-У меня из памяти выпало несколько часов. Да даже если мне что-то угрожало, в чем я сильно сомневаюсь, и то... Ну, ошиблись. С кем не бывает.

-Ошиблись?!

-Убить меня несложно. Но это привлечёт ещё больше внимания. Больше сил к противодействию. Тысячелетняя секта вряд ли к этому стремится. Они что, хотят себя афишировать? Если я это дело брошу, то разойдусь с ними, как в море корабли. Конечно, я вижу некоторые подходы. При везении их можно вычислить. Но заниматься этим... Увольте.

-К чему именно Вы видите подходы?

-Как найти, как обезвредить. Извините, нужно иметь невероятно заманчивую цель, что бы воевать с этой сектой. Как всякий человек, я внезапно смертна.

-Они что-то с Вами сделали, не иначе. Переформатировали. Ну, и... идите. Меня вообще волнует всего один вопрос - кто за ними стоит.

-Ничего они со мной не сделали! Мне даже не предлагали ровно никакой награды. Знаете, бессеребрянники бывают только на телеэкранах.

-Приз? Хм... Не представляю, какой приз в современном мире был бы адекватен? - он с сомнением покачал головой.- Да мне-то что думать? Даже если бы такой существовал, я-то, старый пенсионер, совершенно бесполезен.

-Кто знает, кто чем пригодится? Может, мне понадобится то, что вполне в Ваших силах.

Старик издал смешок:

-А если Вы попросите кого-то убить? Это вполне в «моих силах», и, как честный человек...

-Какие мелочи, - холодно сказала Абинея.

-Вы блефуете, - он ей не верил. -Интересно блефуете. А что бы Вы на самом деле хотели? Виллу? Яхту? Стать акционером «Газпрома»? А то какая-то дурацкая «американка» выходит.

-Стать нормальной, - ответила она. -Я приношу несчастья.

-О, элементарно, - он был преисполнился сарказма. - У меня, как у того Вяземы - весь чулан уставлен бутылочками. На одной написано «Смелость», на другой «Мозги», на третьей «Приносить счастье». Всегда готов поделиться. Только...

-Что?

-Может, своими разрушительными способностями Вы и ценны? На самом деле, Вы, Абинея Куршите, грубо ошибаетесь. Вы будет спать спокойно, только когда исчезнет последний сектант.