Бог обходит нас стороной - 2 - газета «Обзор», новости Литвы

Вторая глава. Начало

Глава II

С Запада Литва граничит с Анклавом России. Демон запустения, Абадонна, там бы сдох от тоски.

Что бы представить городок Анклава, возьмём пару 60-ти квартирных «хрущевок» из миллиона, построенных в СССР. Снесём большую часть центра городка, которому восемь веков, и шлепнем их туда. Теперь собор, если не разобран. В кирпичном апогее цивилизации, Бранденбургской церкви св. Екатерины, 50 форм фасонного кирпича. Тевтонский Орден богаче Бранденбурга, но на периферии. Положим, собор Ордена не дотянул до рекорда фасонов, так, 15. Провалим крышу, пристроим сараи и гаражи.

Вот в этом Анклаве, на шоссе, которое шло от захиревшего городка - на пустынном, латаном-перелатанном шоссе,- к стволу согбенной липы прислонили мешок. Немцы обсаживали шоссе, считая, что корни укрепляют дороги. Эта липа была глубокой старушкой.

Только рассвело. Появилась легковушка, пережившая социализм. В ней было пара. Около мешка машина затормозила. Выбрался мужичок в одежонке, в которой не жалко копать и сажать. Огляделся по сторонам. Пощупал мешок. Он был набит чем-то круглым и зашит.

-Лорик? - громким шепотом позвал он. - Нам не нужен мешок капусты?

С правой стороны появился Лорик — дама среднего возраста, чьи округлости усугубляли спортивная куртка и треники. Она тоже пощупала.

-Не помешал бы. Только ведь багажник забит.

Они подтащили мешок, открыли багажник. Он был заполнен кирпичами, набранными с какой-то кирхи поблизости. Последние века четыре это законный прусский промысел. Хоть в чем-то преёмственность с предыдущей цивилизацией. Но и тогда, и сейчас им частенько занимаются в темноте.

Лорик принялась носить кирпичи, и прятать их в кустах. Мужичок резал ленту, зашивающую мешок:

-Блин. Как его зашили так? Это же вручную не сделать.

Наконец лента перерезана. Он стал высыпать содержимое на асфальт рядом с багажником.

-А-а-а!!!

Среди кочанов капусты покатились две отрезанные мужские головы.

Лорик завизжала.

Через два часа здесь была ещё пара машин, человек пять полицейских. Драндулет парочки так и стоял, где остановился. Выставлены предупредительные знаки. Там, где рассыпана капуста, накрыли брезентом. Вот этот старик, вероятно, патологоанатом, а этот чиновник, судя по петлицам — Прокурор. Собиратели кирпичей сидели на обочине, прижавшись друг к другу. Подошёл Прокурор:

-Лёша, Лариса. Если хоть слово об этом когда-либо услышу от того, кто этого знать не должен, будет ещё мешок, с вашими головами. Понятно?

Лёша сжался, но на Лорика где наедешь, там и вмажут. Агрессию она любила едва ли не больше президента Путина:

-Ща! Твои первые раззвонят.

Она встала, тряхнула одного из полицаев за плечо. Тот чуть не упал.

-Во, - вишь?! Он же пьяный. С утра, за рулём! Мой-то хоть трезвый!

Прокурор посмотрел на неё мутным взглядом:

-Я-те-бе-ска-зал.

Он развернулся и подошёл к патологоанатому.

-Платон Вельяминович, коли уж встретились... Можно на пару слов? А то вечно Вас не застанешь... Всё в работе, в работе...

Патологоанатом помрачнел. Они отошли в сторону.

-Я насчет Юзиной... - начал Прокурор.

Старика скрутило:

-Давайте, я лучше к Вам зайду, Кирилл Константинович.

Прокурор выпятил губу. Потом сказал:

-Ко мне прискачет майор Скирин, будет утомительный день. Вы где живёте? Где-то недалеко от нас?

-На улице Баумана.

-Я к Вам заеду вечером. Пойдёт?

В нерабочее время — совсем плохо. Паталогоанатом уныло пожал плечами.

Юзина была пьянчужка. Умерла она от потери крови, вызванной глубоким вырезом в ягодице. По поводу заключения возникли разногласия, которые вряд ли можно назвать теоретическими.

К обеду выехавшие на место происшествия вернулись в Кёниг. Так называет г. Калининград всё население. После работы Платон Вельяминович сидел на скамеечке перед палисадником своего подъезда. Напротив остановилась машина. Вышел Прокурор.

-Заключения менять не буду, - сказал старик.

-Если патологоанатом не меняет заключение, меняют патологоанатома, - с нехорошим прищуром проговорил Кирилл Константинович.

-Вон стая побежала…

-Найдём.

Они молча глядели друг другу в глаза.

-Это что за текст? - сказал Прокурор. - Что значит «из мягкой части вырезан...»? Ваши слова какие? «В левой ягодичной мышце имеется трёхгранный пирамидообразный вырез...» А то, что Вы написали — это не заключение. Это гастрономический рецепт!

-Кирилл Константинович, завтра свалится не бомжиха Юзина, а большая цаца. С таким же вырезанным куском филея. И он тоже будет лежать рядом на сковородке. А Юзина списана на пьяную драку… - предостерёг Дэйвич.

-Не свалится.

-Согласен. Поводов для горячки нет. В конце концов, они ж не отравленные, эти котлеты. Мясо вполне доброкачественное…

-Котлеты? Какие котлеты? - устало сказал Прокурор. - Выложи три тонны мяса задаром, не возьмут. Бумажки, место, крыша… Вот мясо-то современной котлете совершенно необязательно. Ничьё. В том числе, человечье.

Дэйвич устало спросил:

-Ну и зачем?…

-Шуткует народ, - сказал собеседник равнодушно. - Захотелось попробовать, какая она - человечина. За остальной Юзиной не пришли. Значит, невкусная.

-Юзину надо было лучше прожаривать, - кивнул паталогоанатом. Опять наступило молчание. Наконец Кирилл Константинович вздохнул, и решил прояснить ситуацию:

-ФСБэшникам третий дом квартир строят. А нам, в простой уголовке — что-то светит? Гаврилов получил со скандалом, а Шемьев… Шемьеву жену, двух любовниц и четверо отпрысков не потянуть. Не наши деньги нужны. Он в ФСБ и уйдёт. А что мы можем ему дать? Отличные рекомендации?

-Ну, не беднее уж мы учителей… - вякнул Дэйвич. Прокурор взорвался:

-Да на месте облроно я бы вообще повесился! Что ж в уголовку не идут? Положим, скушают с пяток человек. Вызовут. Думаете, я этого боюсь? - Он выдержал паузу. - Вот тогда-то я и скажу — а что хотели, господа? Все мои давно у вас. За исключением тех, кто в МЧС подался. Вместо что б по интернетам сидеть, путь наши старшие братья… по разуму… и ловят. А то устроили… празднества Дионисия! Между прочим, нормальной стране организация для деятельности вне кодексного пространства вообще не нужна. ФСБ, су...

Он нервно поискал сигареты, но вспомнил, что не курит.

Дэйвич осмелился предложить:

-Может, это... Просто… объедините дело Юзиной с тем... с «могилкой Адальберта»? Правда, там область, тут — город. Но там тоже каннибализм! Есть и свежие кости со следами жарки-варки! Там немец работает… Я с ним познакомился. Поболтали. Так чисто по-русски шпарит!

-Хм-м-м… - протянул Прокурор.

-Понимаю, с километра видать, что притянуто за уши, - смутился Платон Вельяминыч.

-Ну, это-то... Кому именно «видать»? Кто разбираться будет, кроме нас? Дайте подумать.

Думал он недолго.

-Он, кажется, с Регенсбурга, этот Миша?

-Михаэл Ардвег - отдел по борьбе с криминальным оккультизмом, Регенсбург - с готовностью подтвердил старик.

-Какой-какой отдел? - переспросил Кирилл Константинович.

-По криминальному оккультизму.

Прокурор посмотрел куда-то вдаль. Казалось, он скажет «Какое небо голубое!».

-А что, Регенсбург красив? Там же императоры* жили?

-Чертовски красив. Хотя в войну долбанули, - уши врача будто встали торчком, настраиваясь на волну.

-Да немцы уж всё восстановили, - предположил собеседник.

-Конечно! Есть на что посмотреть. Сокровищ! Всего так раза в два меньше, чем было бы здесь…

-…если бы в Кёниг не пришли мы. Вот-вот.

Они понимающе улыбнулись друг другу.

-А моя бабушка, царствие ей небесное, говорила: все заброшенные храмы дьявол себе прибирает, - продолжил мысль Прокурор. - Сколько у нас кирх поуродованных в области! А какие гадости на стенах намалёваны!

-Вы даже не представляете, до чего мудра была Ваша бабушка! Неужели там нет сатанистов и всяких… - поддакнул старик.

-Неплохо бы ребят к немцам отправить, опыт перенять, - мечтательно произнёс Кирилл Константинович. - К регенсбургским. Криминальный оккультизм, значит? Шемьеву отдел бы – может, и не ушел…

Он опять смолк. Патологоанатом заволновался:

-Ну и?

Прокурор решился:

-Забираем адальбертские кости с области, воссоединяем с надкусанной Юзиной, и вот таким скелетом… - Стоп. Следователей нет, - он задумался. - Тогда арифметика будет такая: пишем Бланже, Вы – в уме, Платон Вельяминович. Не хотите писать, что Юзина убита в пьяной поножовщине, вот сами и лазьте, ищите каннибалов. Всякая инициатива должна быть наказана. Найдёте – честь Вам и хвала.

-А кто сказал, что их там нет? - ответил Дэйвич.

…

Прим. «Там же императоры* жили?» - в Регенсбурге находился Рейхстаг Священной Римской Империи с 1663 по 1806 год.

На следующий день Прокурор собрал заинтересованные стороны. Следователь Михаэл Ардвег представлял следствие по «склепу Адальберта» с германской стороны, Александр Камерген — то же самое следствие со стороны области, кёнигский следователь Вольфганг Амадеевич Бланже вёл следствие по убийству Юзиной, а патологоанатом Дэйвич, лишний в этой компании, отдувался за него.

Кабинет Прокурора был обставлен формально, как фикус в тылу врага. Может, хозяину было плевать на работу.

-Расследование дела по могильнику Адальберта застопорилось, несмотря на высококвалифицированную помощь Германии, - суммировал хозяин кабинета, кивнув Ардвегу. - Подведём итог. В склепе останки более, чем двадцати человек. Почти все имеют следы каннибализма. В основном останки старые, и очень старые. Но последние из них оказались останками пропавшей гражданки Австрии Юдит фон Ширрау, которую мы ищем больше года.

Рассмотрим юридическую сторону. Согласно нашему законодательству, как и многих других, каннибализм не рассматривается, как тяжкое преступление. Важно, кто довёл человека до состояния трупа, а не то что сделали с телом. Нет доказательств, что фон Ширрау, скажем, не умерла от естественных причин. Мы хотели бы оказать содействие областным коллегам, но до сих пор это было второстепенное расследование, а мы не можем вольно распоряжаться государственными средствами.

Недавно в городе была убита некая Юзина. В наличии вырезы в ягодичной мышце, более того, обнаружены и остатки поджаренного мяса. Её точно убили те, кто жарил бифштекс. Из предполагаемого сходства дел я принял решение их объединить. Понимаю, если Юзину убил каннибал, то не факт, что Ширрау - тоже. Мы же не убиваем коров, это делает мясник, правда? Тем не менее, статус дела Ширрау повышен от «исчезновения» до «убийства». Следовательно, силы города подключаются отныне к «могильнику». Надеюсь, это не вызовет возражения нашего германского коллеги?

-Я не российский налогоплательщик, - пожал плечами Ардвег.

-Зараза ещё та, эта Юзина, - вздохнул Бланже. - Но как жертва межнационального сатанизма, она го-ораздо привлекательнее.

Прокурор продолжил:

-К сожалению, мы крайне загружены. Я лично прошу Платона Вельяминовича оказать максимальное содействие Вольфгангу Амадеевичу. Знаю, что врач должен заниматься своим делом, следователь — своим, но...

Бланже был оперативен, как пирамида Хеопса. Камерген не сдержал усмешки.

-Какие будет вопросы? Все ознакомились с вводными?

-У меня вопрос к капитану, - сказал Бланже. -Вы же вели следствие? Хозяин участка в Ушаково, этот Верхонников, который наткнулся на люк, говорит, что копал яму для пересадки дерева. Что за дерево, стоило ли его пересаживать? У нас если кто найдёт подземелье, болтать не будет. Здесь оно было набито останками людей, старичок испугался. Что непонятно: если в склепе австриячка, значит кто-то разрывал сад не более года назад. Где в это время был хозяин?

-Я задавал эти вопросы, - вяло ответил капитан. - Он мычит в ответ.

-Может, кто-то навёл его? А он молчит? Как получилось, что ужасная многовековая тайна раскрыта легко и невзначай?

Камерген засопел:

-Попробуйте допросить сами.

На этом встреча закончилась. Прокурор напомнил:

-Есть вероятность, что в могильнике подлинные останки святого Адальберта, покровителя Пруссии. Поскольку это касается вопросов веры, и его мощи хранятся в известных европейских храмах, просьба не делится никакими версиями и непроверенной информацией до завершения расследования. Без санкции - избегать общения с представителями массовой информации. На этом всё. Да, господин Ардвег, задержитесь на пару минут.

Когда они остались вдвоём. Прокурор достал верхнюю бумагу из стопки.

-Герр следователь, прочтите, что я получил сегодня...

«Уважаемый Кирилл Константинович!

Мы признательны Вам за предусмотрительность и стремление к добрососедским отношениям, которые Вы проявили, предупредив нас о древнем могильнике, найденном под Калининградом. Который использовался в криминальных целях.

В свою очередь сообщаем, что вчера вечером в Вильнюсе разбился, не справившись с управлением, житель Штутгарта Бенедикт Абенир Шварцман. У нас создалось впечатление, что его приезд в Вильнюс как-то связан с расследованием вокруг могильника. С германской стороны его ведёт Регенсбургское отделение полиции. Намёки, допущенные погибшим, позволяют предполагать, что он был привлечен этим отделением к расследованию. Тем не менее, мы узнали о Шварцмане, лишь когда он погиб.Что помешало Регенсбургу обратится непосредственно к нам? Не могли бы Вы конфиденциально прояснить этот момент?

С уважением

Йонас Баландис».

Ардвег отодвинул листок.

-В нашем Регенсбургском отделении нет ни Бенедикта Шварцмана, ни такого временно привлеченного сотрудника или эксперта. Тем более таких точно не значится в данном, довольно закрытом расследовании. Ни с нашей, ни с австрийской стороны. Упоминание Вильнюса в связи с этим расследованием я слышу впервые. Может, мне стоит выехать в Вильнюс? Или лучше дождаться обращения с литовской стороны?

-Если это самозванец, о котором Вы впервые слышите, действуйте оперативнее, - рекомендовал Прокурор.

За глаза Йонаса называли «экскаватором». Копать — и никаких гвоздей! Поддельный звонок от его имени и сам не оставил бы его равнодушным, но уж когда симка в мобильнике Шварцмана самоликвидировалась, издав запах горелой пластмассы и старых голливудских плёнок... О-о, 007, МИ-6, «Спектр», полоний! В довершение всех прелестей, в гостиничном номере Шварцмана оставался его ноут. Он жрал трафик, как сумасшедший — специальная программа двадцатый раз записывала что-попало-из-Инета на те места, где когда-то была значимая информация.

Диктофон уцелел. Он автоматически включался на речь. Запись была всего одна, начиналась с момента, когда Бенедикт увидел Абинею у кафе, и милосердно опускала значительную часть любовной сцены. Диктофон не понял, что эти звуки издавали люди. Допрашивать Абинею не возникало необходимости.

Через сутки о Бенедикте стало известно многое (точнее, оставалось неизвестно многое). Он не имел отношения к Институту истории в Регенсбурге — как изображал Ламбертасу. Его не ангажировала Регенсбургская полиция - как он изображал Абинее и своим заказчикам в Таллинне. Его пребывание в Вильнюсе не имело отношения и к этим заказчикам. Он смахивал на инопланетянина: танцевал в ресторане «Лалотанго», ездил на двух колёсах, знал восемь языков и историю на уровне доцента. Плату от заказчиков брал несекретной, но специфической информацией. Бессистемно, и в смертельных дозах.

Ардвег выехал из Кёнига следующим утром после совещания. Кёниг от Вильнюса отделяет пять часов целеустремлённой езды, если достаточно увесистая кёнигская шишка устроит таможню без очереди. Поэтому с Йонасом он встретился уже в час дня. Они выпили литр горчайшего черного пива. Ничего не прояснилось. Оставалось только навестить Абинею. Поздно было не пускать её в круг посвященных. Не мешало кинуть профессиональный взгляд на квартиру — вдруг Бенедикт оставил что-то на память?

Если б Йонас пришёл один, она бы его не пустила.

Они сидели за журнальным столиком в её гостиной - уравновешенный и надёжный Йонас, и Михаэл Ардвег, зрелый мужчина в нимбе неподкупной европейской бюрократии. Рядом, на стуле, лежал включенный ноут. Абинея стояла у окна, против света. Она была в очках.

-Как обращают язычников? - говорил Михаэл. - Берут топор, и рубят самое священное дерево в самой священной роще. Пусть Ваш Бог его защитит. Если есть.

-Адальберту дорубить не дали, - кивнул Йонас.

-Не думаю, что он долго мучался. Тюк дубинкой - и стал святым покровителем Пруссии. И вот уже в каменном склепе одиннадцатого века скелет святого мученика...

-В каменном склепе? - поразилась Абинея. - В каменном склепе в Пруссии? Одиннадцатого века?! Это розыгрыш?

-Вы не доверяете германским лабораториям? - ответил Ардвег. - Одиннадцатый век.

-И полиция это скрывает?! - взорвалась Абинея. - Кто ей давал такие права! Каменное строительство древних пруссов ищут сто лет! Я сейчас позвоню в Университет, и сюда нагрянет толпа студентов, которая вас линчует!

-Погодите минутку, тут два момента. Через четыре столетия после первого скелета - десятого века - в склеп стали добавлять ещё останки людей. При этом кулинарная обработка и отметки столовых приборов на костях не оставляют сомнений, что они съедены.

Сколь она ни владела собой, рот приоткрылся. Ардвег продолжил нагнетать:

-Какая чушь, благопристойная Пруссия, где кирхи стоят часто, как уличные фонари — и «тайное общество каннибалов»! И какое! Не только занималось каннибализмом, но ещё не проболталось об этом шесть веков. Шесть веков! Бред. Но вспомним, о чем консультировался Шварцман у Вашего отца. О каннибализме в местных верованиях. Каннибализме, которого не было.

-Он прав, Абинея, - заметил Йонас. - Не стоило бы это валить в общественный доступ. Потом будут твердить, что литовцы — людоеды. Сначала бы понять, что это такое.

-А вот сейчас Вы совсем удивитесь, - разошёлся немец. - Последние кости в этом склепе, всё с теми же следами, принадлежат человеку, который умер, или убит, год назад. Австриячке. Клуб каннибалов действует по сей день. Можно ли открыть это широкой общественности?

Михаэл Ардвег наслаждался произведенным эффектом.

Она мрачно спросила:

-Причём, Бенедикт — и склеп? Причем, я — и Бенедикт?

-Это я, - поднял руку Йонас. - На диктофоне он настойчиво провоцирует тебя словом «Бранденбург». Ему важна твоя реакция на него. Ты не среагировала, но я среагировал. Бранденбург — это то самое Ушаково, где найден склеп. Он подчеркивает — их два. Переселенцы когда-то назвали свой новый городок в Пруссии по имени родного города. Я знал, что там этот чертов склеп. Мне это не понравилось. Да ещё он назвался их сотрудником, - он махнул на Ардвега.

-Мы о Шварцмане в первый раз слышим, - кивнул Михаэл. - А он знал, чем мы занимаемся. Как понимаете, мы этого не афишируем. Неясно, что произошло. Похоже, неизвестный осведомитель, который позвонил Вам, неожиданно сломал его игру, и пришлось переигрывать версию на ходу. Почему-то Шварцман согласен был предстать перед Вами даже в роли платного полицейского агента — куда уж хуже? - но всё же не в истинной. Она остаётся загадкой.

-А может, это Вы сейчас разыгрываете роль передо мной? - сказала Абинея.

-Если бы мы заинтересовались Абинеей Куршите, мы бы её допросили. А не стали подсылать «Джеймсов Бондов».

Она задумалась.

-Он упирал не только на «второй Бранденбург». Мне больше запомнился лес. Лобанорас.

-Да, мы тоже заметили. Мы этого не понимаем. Вас ничего не связывает с этим лесом?

-В детстве жила там. У какого-то болота. Но не припомню ничего примечательного.

-Хорошо. Пора сделать передышку, - шумно вздохнул немец. -Только один вопрос. Обращу Ваше внимание на вот это место в записи...

Он протянул руку, запустил файл на ноуте. Послышалось:

-Надо понять, кто и зачем втянул тебя, фольклористка Абинея Куршите. Тебя за глаза называют «ведьмочкой»... Съездим в Бранденбург? В другой Бранденбург?...

-Звучит так, будто Шварцман предполагает, что Вы можете иметь отношение к «клубу». Почему?

-Не представляю, - ответила она. - Стоило бы последовать совету. Посетить этот «другой» Бранденбург.

-Для Вас это опасно.

Она усмехнулась:

-Надо пробраться в это Ушаково и оживить тысячелетнего Кривиса Кривейто*. Пусть разнесёт Ваш Регенсбург пополам вдребезги.

Михаэл Ардвег неодобрительно покачал головой:

-Да пожалуйста. Уж кто бы был против. Если Вы так жаждете изобразить наживку для стайки людоедов, с удовольствием предоставим Вам эту возможность.

...

Прим. *Кривис (Криввис) Кривейто — верховный жрец древних пруссов

Наследственные таланты говорили Абинеи, что Ардвег поделился с ней не более, чем двадцатью процентами информации. Его надо было взломать. Витчкрафтом.

Для Анклава ей требовалась документы. Йонас, не покидая МИДа, создал из аспирантки университета Уполномоченную Литвы по «контролю раскопок могильника литовско-прусских племён». Гораздо сложнее было открыть г-же Куршите визу до конца рабочего дня в российском посольстве. Ардвег звонил в Кёниг и начальству, улаживая тонкости.

Тем временем стемнело. Как ни странно, Абинея плохо умела изображать истерику. Но пришлось. Мол, после смерти Бенедикта не сядет в автомобиль, и вообще, обожает задние кресла автобуса. Предпочительно, опираясь на руку надёжного мужчины. В четыре ночи через Вильнюс проходил «LuxExpress” Рига-Кёниг. Скрипя зубами, Йонас пообещал немцу перегнать с кем-то его машину в Кёниг, и повёз Михаэла с Абинеей на автовокзал.

Пара села без проблем — автобус был почти пуст. Трёхосный кашалот тронулся, мягко выворачивая по ночным улочкам. Это действительно романтично - как полёт во сне. Вот остановились у светофора. Окна второго этажа рядом - протяни руку. Под ними ярко освещенная кофейня, где скучает литовская ведьмочка в переднике. Киньте взгляд на декольте — будет, что вспомнить на смертном одре.

Город остался позади. Мимо летели тёмные леса. Впереди, на пульте, горели таинственные малиновые огоньки. Самое время. Она чуть-чуть приоткрыла эротические заслонки и задвижки. Ардвег тут же поплыл, будто в него вкатили наркотик правды. Оказалось, что в поездке по Анклаву год назад он сам, лично, сопровождал пропавшую - Юдит фон Ширрау. Это была не туристка, а секретарь и ныне действующего Тевтонского Ордена. В каком-то смысле — его коллега. Регенсбургское отделение специализировалось по махинациям на религиозной и оккультной почве. То же самое веками искоренял Тевтонский Орден. Сейчас Орден занимался медицинской деятельностью — тем самым, для чего и был основан. Со дня основания его штаб так и располагался в Вене.

-Дальше, Михаэл... Дальше, — шептала Абинея. - Да-льше.

Он дошёл до того, как пропала австриячка.

-...в развалинах старого комбината...в городишке Вехлев... Мы не могли найти проход в старый кабинет. Она всё время напевала эту дурацкую песенку -«Ухо красавицы склонно к измене. И гигиене»...

Он прерывается.

-Мне нравится, как ты рассказываешь. Заброшенный комбинат... Железная дверь. Я бы хотела оказаться там...

-Да, да...Она зашла за эту перегородку и сказала «Да вот же дверь». Громыхнуло железо. Мы, четверо, пошли за ней. Ни двери, ни Юдит. Исчезла. Перерыли здание, ломали стены и полы... Нет. Хорошо, что со мной были свидетели, иначе мне больше не работать в полиции. Я искал её всюду. Месяцами. Просматривал всё по Анклаву. Мелькнуло что-то про склеп. Этого не было в прессе. А там были свежие кости. Но ни клочка одежды, никаких намёков, чьи они. Я с трудом пробил генетический анализ. Проблема была в тепловом воздействии. Это оказалась... она...

Водолазка на Абинее была задрана и рука надёжного мужчины ласкала её сосок.