Импотент (1)

Увлёкшись психологической мангой, я заболел идеей переложить "Идиота", или "Бесов"  Достоевского в духе хентаи. Кстати, в "Идиоте" есть хентайный мотив - если вспомнить, откуда взялась такая Настасья Филлиповна.

Семь страниц первой главы я переписывал раз двадцать.

Это эротическая повесть. Развёртывается она неспешно, тем не менее...

1

   Тьма, пришедшая с Урала, накрыла Ершанск. На день св. Ардалиона, к вечеру, четырнадцатого дня месяца апреля, всё закутали тучи. Повеял хлад, повалил снег.

   У сада, в котором стоял особняк с мезонином, остановилась карета c сундуками и саквояжами. Из неё появились дама лет за тридцать, девица, и молодой господин. Ямщик стал отвязывать багаж.

     Особняк уж лет десять стоял пуст.

     Из соседского дома, закутавшись в шаль, выскочила хозяйка — купчиха Шванская. На попечении её было три невыданных дочери, да племянница-сирота. Внезапные соседи, одетые по-заграничному, были событием великим и обещали много беспокойств. Увы, всё, что она усмотрела, прежде чем приезжие ушли к дому - господин был очень смугл. Дамы прикрывались платками. Забегала ключница Степанида, что жила в чулане и присматривала за строением. Потащили сундуки с кареты.

     Шванская не уходила.

     Прибыл городничий, но в особняке пробыл недолго. Выйдя, и не глядя на купчиху, которую уж порядком засыпало снегом, молвил:

-Купили дом-то. Сосед твой - барон, Ардалион Гавриилыч Маус. Считай, на свои именины к нам заявился.

…

     Въехав, барон заделался затворником до неприличия. Выгнали за что-то Степаниду, наняли кухарку. В город ходила лишь дама. Она была худа, темна лицом, говорила с акцентом, и одевалась строже вдовы.

     Аристократическая шарада со странной фамилией взбудоражила город. Что Маус с купцами не знался, то привычно — дворяне держались своего круга. Но что ж в собрании не появился? Какое-никакое, а собрание... Встретив даму на базаре, городничиха отчаялась-таки спросить:

    -Хорошо ли Вашего супруга самочувствие?

    -Я служу у его милости секретарём, - отвечала та. - Спасибо, немного лучше.

     Так-с. Приезжий имел секретаря, значит, был состоятелен, - и чем-то болел.

     Дворянин он был, похоже, не урожденный. К девице, коею он привёз, - а была она чернее цыганки - наняли для обучения французскому мадам Бланже. Оказалось, барон по-французски ни слова не разумеет! При том мадам объявили, что б являлась в застёгнутом до подбородка картузе, и панталоны непременно носила. Предположение, что она обходится без оных, так её возмутило, что она даже думала отказаться. Но платили хорошо.

     Мужики подновляли дом - звучали пилы да топоры. Тут к Шванским явился Епифан Мироныч Белавец.

…

    Железная дорога прошла стороной, ярмарка закрылась, в Ершанск ступило запустение. Здесь были ещё купеческие семейства, всё женския их половины. Купцы с сыновьями в разных краях купечествовали. Если чем и славен был Ершанск, так невестами, воспитанными в добропорядочной строгости.

    Супруг Шванской давно промышлял в Малороссии и Галиции, Белавец — в столице. Не чаяли их здесь и видеть. Епифан Мироныч приехал токмо из-за барона. Человек с таможни шепнул ему, что на складах лежало до ста пудов опечатанного чаю Мауса, и слоновая кость, с неоплаченной пошлиной. А хозяин уехал в какой-то Ершанск.

     Белавец прежде с таким товаром дел не имел. Он пошёл по знающим людям. Пахло деньгами. Надо было навестить родные пенаты. В первую очередь, куму свою, Шванскую - соседку Мауса.

    Чаёвничали оне, и после первых трёх чашек без сахару, он сказал:

    -Чай у него индийский.

     -Индийский? - поразилась Шванская. - Какой там чай? В этих Шамаханы коралл, самоцветы, и дома на слонах, что бы тигр не съел.

     -У Китая с англичанами раздор, чай им не продают. Но те Индией владеют. Там тепло. Вот и вырастили на замену собственный. Индии, Прокопия Елизаровна, побольше Ершанского уезда, - усмехнулся Епифан Мироныч. - Уж не числится ли какое непотребство за бароном, что он сразу в глушь?

     -Непременно, - вздохнула Шванская.

     -Что про него знаешь? - спросил купец.

     -Что бы я к дворянчику, да с расспросами? Иль через забор, как дворовая девка?

      -А детки-соседки?

     -Там одна чернющая цыганка в саду бродит. Смертным боем заказывала своим заговаривать.

     -Тьфу! Ничего и не знаешь? Это я зря зашёл?

     -Одно только, что эта Клементина, его секретарь, золото и каменья у барыг меняет, - ответила купчиха.

     -И то хорошо. Но что ж ты, он ведь богат, - с укоризной молвил Епифан. - Женат он, иль наши барышни ему даром не нужны, но вот окажи услугу — и уже в накладе не останешься. Что, если дочки твои записочку в садик кинут?

     -А коли он людоед, иль душегуб?

     -Хорошо, пусть эта... племянница твоя. Разрешишь мне у тебя посидеть, дождаться этой Клементины? Парой слов бы перекинуться.

…

     На следующее утро через забор от Шванских перелетела записка.

     «Цыганка» подняла, прочла её:

     «Барин много людей на дуэли убил?»

      Из-за забора виднелась светлая голова соседской Сашеньки. Чернавка сделала два шага, и сложив ладони, громко прошептала:

     -Никого.

     -А за что ж его сюда? - таким же шепотом спросила Сашенька.

    -У Его Милости душевное расстройство, предписано в деревнях выправлять.

     Девочка всплеснула руками:

     -Жена умерла? Детки?

     -Индии. Индии нас в расстройство привели. Его Милость управлял полями с чаем, и у него работало боле двух сотен работниц. Все девицы молодыя, незамужние.

     -О-ё-ё! - ахнула Сашенька. -Да они ж и каменному истукану жилы повыдрегают!

     -А то! - сурово согласилась «цыганка». - Он пять лет крепился, прежде чем начал беспричинно хохотать.

….

     Звали «цыганку» Филиппа Настасьевна. Как Сашенька ничего не знала об Индиях, так и она о Ершанске.

     -Что ж Вы чего получше не выбрали? У нас такое захолустье! - удивилась Сашенька.

     -Вот оно-то и надобно было.

    -А барин женат? У нас одно богатство - невесты.

    -Какое! - отмахнулась Филиппа.

    -А у тебя жених есть?

    -Я же «фифа», - Филиппа высокомерно задрала носик. -А у тебя праздник? Отец приехал? Гостинцев-то привез?

     Значит, они отметили Епифана, который второй день сидел в их доме. Сашенька отвечала уклончиво:

      -Я сирота, ихняя племянница. Епифан Мироныч редко здесь бывает, в Петербурге его дело, с золотарями. Здешние скупщики и проценщики все антихристы, обдирают людей, как липку.

    Так говорить её подучили.

     -Да? - удивилась Филиппа. - И камни знает?

     -О, смотри, что подарил, - Сашенька выпростала из-под блузы крестик с синеньким камушком.

…

     Как парламентёры вернулись до своих, так довольно скоро вышла Клементина за покупками. И столкнулась с Епифаном.

     -Ваш сосед буду, - приподнял он шляпу. - Епифан Мироныч, купец второй гильдии.

     Та не пробежала мимо, по своему обыкновению, а представилась:

     -Клементина, секретарь его светлости.

     -Слышали, слышали.

      -Может, как заглянете на чай, если то Вам позволительно? По-соседски.

      К вечеру Клементина и зашла, и впервые платье её открывало шею.

…

      Вещи Клементина рассказала удивительные. Чай, оказывается, собирают одне девицы, потому что после рождения дитяти руки грубеют, и на кустике листочков нужных не нащупать. А что б держать в узде две сотни шумных цыганок, англичане разбивали работниц на разряды. За послушность, красоту и кротость повышали в разряде. Чем выше был чин, тем больше вольности. Новеньким, так и заговорить с господами было нельзя, волос распустить и даже рук открыть.

     На полях была своя королева, «цаца». Её выдавали замуж с хорошим приданным. Случалось, цаца и ребёночка от инглиша приживёт — тогда его воспитывали в их заведениях, как своего. Редко, но и женились англичане - то считалось за великую удачу для работниц. С такими порядком девки своих парней в грош не ставили, старались всё внимания хозяев добиться.

      Клементина была англичанкой, рожденной в Индии. Филиппе служила гувернанткой. Сознание Барона затуманилося, и он объявил её «лялей», как чайную сборщицу - на чин ниже «фифы», что на чин ниже цаци. Та не только не стерпела, но даже одобряла распространению системы на себя, ибо превыше всего ставила регулярство и порядок.

      В этом они с Прокопией Елизаровной пришли в единодушие. Несмотря на округлость и пышность, Шванскую вряд ли пристало назвать «душкою». Старых приличий она держалась аки кремень.

    -Только представьте, как его милости дурно было по возвращению в Европы, - сказывала Клементина, воздев руки. - Незнакомые дамы дефилировали в таком немыслимом виде, будто они все графини или пуд соли с ним съели.

    -Теперь ясно, почему он затворничает, - протянула Шванская. - Держаться скромно, да закрыться с гарантиями токмо бесстыдницам это в тягость. Я мужчине первая и слова не скажу.

    -И Его Милость вольности не допустит. Только попробуй ему ножку показать — второй раз на порог не пустят. Правда, бывает, захочет он расположение выказать, а люди и оскорбятся, не понимая, как чист он сердцем. Я, к примеру, при нём декольт обязательно ношу, как знак его признательности. И считаю то честью!

     -Скоко Вы интересного рассказали. Надо же, какие странности на свете расположены! - поцокал языком купец. И вздохнул. - У Его Милости, небось, и диковинок много? Как хотелось бы на истинную работу индийских золотарей глянуть! Жаль, что совсем мы незнакомы, а у нас так не делается.

     -Может, Его Милость, ещё надумает с Вашим семейством ознакомиться, - обещала Клементина.

     -Епифан Мироныч мне только кум. Зашёл проведать, - поправила Шванская.

     -Ай-яй, - покачала головой англичанка. - А он уж посчитал за супругов. Не разочаровало бы его это.

     -Да пусть его считает, кем хочет, - благодушно рассудил купец. - А, кума?

...

     Известие, что Клементина ходила к Шванской, разнеслось по городу. А сама-то говорила, что приезжий, чай, в долгах, разорился! Смухлевала...

     Назавтра Клементина прилетела с вестью, что барон, кажется, захочет видеть «супругов» к вечеру.

    -Его Милость не может не думать о приумножении доходов. Он должен на кого-то опереться, коли болен, - обрисовала она. - Вот, если б он вас признал рекомендацией собственноручной! Драгоценностью он Прокопию Елизаровну точно не одарит, так быстро он людей не привечает.

    -А может? - удивился купец.

    -Ещё выбор предложит, и собственноручно оденет! - ответила секретарь.

    -Мы ни в каком случае не причиним волнений отказом, - обещала Шванская чопорно.

…

     Вечером в особняке устроили два самовара, дабы сравнить индийский чай барона с лучшим китайским, и показать обычаи приготовления. Накуплено было угощений к чаю. Белавец сидел чинно, с достоинством, а Шванская и глаз не поднимала. Ежли им и было интересно, как Ардалион Гавриилыч заделался англицким бароном, они ничем того не выдали. Угощали мальвазией и заморскими сластями. Чай оказался резок, силён до сердцебиения.

     Испросив позволения, Епифан с волнением осмотрел диковины в стеклянном шкапу. Резная кость, кокосовый орех, наутилусы — да всё резное, в золотых оправах, с камешками. Посреди стоял большой серебряный футляр.

    -А что в оном? - спросил купец.

     Его Милость чуть поморщился, и сказал лишь:

    -Я одну комнату отвёл под кунсткамеру.

     Дела Мауса стояли, однако ж капиталы в англицких банках, должно быть, росли. Крепость чая и поборы за него в казну (в связи с коими Его Милость взволновались, и даже назвали Императора бандитом), затуманивали першпективы торговли. Слоновья кость и камни выглядела заманчиво.

     -У нас тут сурьёзные дела делаются свояками, - вздохнул купец.- Вот, скажем, был бы я управляющий Вашей Милости.

     -Англичане проще, - возразил барон. -Может, компанию под моим покровительством?

    Предложение взволновало купца, но виду он не показал.

    -Подумаю. А Вы бы, Ваша Милость, завели бы коляску, лошадей, выезжали сосновым воздухом подышать.

    -Я позабочусь, что б здешние девицы вдоль заборов не выстраивались, - поддержала Шванская.

     -Воздух — это хорошо, - рассеяно сказал барон. -Где здесь достать пару бочек пива?

     Вечер завершился тем, что Белавец купил у барона пару сапфиров, прикинувшись большим знатоком, а тот выдал гостям рекомендательные записки.

…

     Зацвела вишня, обновились купальни на реке. Все барону старались услужить — нашлась и коляска с лошадью, почти задаром, и конюх. А кто-то привёз с лифляндской пивоварни пива. Белавец решился принять предложение Ардалиона Гавриилыча. Отметить рождение «Компании под покровительством барона Мауса» Ардалион позвал всех к себе. Шванская привела и среднюю дочку, Лизу.

     Филиппа сидела по правую руку от барона, а Клементина в конце стола. Выпили бургундского, откушали утку. В благости духа Белавец рассказал анекдот:

     -Отец и сын, поморские рыбаки, решили продать рыбу с корабля в английский порт. Отец показал с английскому купцу два пальца, сказал: му-у. А потом 3 пальца: бе-е. Купец забрал рыбу и дал 2 коров и 3 баранов. Сын, про себя, бормочет: лепота! вырасту, тоже выучу англицкий язык.

    Барон захохотал, его поддержала и Филиппа.

    -Чувствую себя куда против прежнего, и всё благодаря радивым помошникам, - сказал Маус. - Как уезжаешь ты, Епифан, в столицу, хочу показать твоей супруге вещицы. Коль что понравится, пусть возьмёт, и носит.

     Филиппа поднялась, и принесла большую подушку, на коей блистали индийские драгоценности. Купец сразу узрел что-то с большим чистым сапфиром в середине, и подтолкнул куму.

    -Сама вижу, - пробормотала та. - Какая красивая вещь, Ваша Милость! Цариц достойна.

     -Пояс любимой танцовщицы индийского раджи,- сказал Ардалион Гавриилыч. -А ежли я тебе одену?

     -Буду токмо польщена, - поклонилась купчиха.

       Барон Маус поднял эту цепь из золотых пластинок с камнем, повернулся, и... застыл. Какое-то сомнение появилось в его глазах. Он наморщил лоб, углы рта его опустились...

      -Камень должен быть точно в пупке, - в голосе его послышалось плаксивое выражение. - Но как же... как же... это же на...

       -Сейчас разревётся,- шепнула Филлипа.

       -Меня накажут, - тихо ахнула Клементина.

      Епифана Мироныча перекосило. Всё шло так хорошо!

     -Одно мгновение, Ваша Милость, - улыбнулась Шванская, расстёгивая блузу. - Вот видите... никаких проблем...

      Но под блузой был корсет! Тут взнеслась Лизавета и справилась с расшнуровкой в рекордные сроки. Однако ж под корсетом был верх рубашки.

      -Мы так польщены Вашим вниманием, - сказал купец, сурово дёргая её наверх из юбки.

      -Что-то там порвалось, - побледнел барон.

      -Это нормально, - успокоила его Шванская.

      -Оно завсегда рвётся, - добавила Филиппа.

     -Тут так принято. Это не помешает принять Ваш драгоценный дар, - невозмутиво проронила бледная Клементина.

     Барона отпустило. Он отпил из бокала, и заметил:

     -В Индии такая одежда очень бы мешала в жару. Ведь правда, Клементина? Англичанки там такого не носят.

    -Конечно, нет, Ваша Милость, - успокоила секретарь.

    Юбки одёрнули пониже. Барон обернул пояс вокруг живота купчихи, и, поправив камень в пупок, застегнул.

     -Можно ли верхнюю часть вовсе снять? - проговорил Епифан басом, не оставлявшим сомнений, что всё идёт, как в лучших домах. - А то красоты и не видно.

     Барон тяжко вздохнул.

    -Ну что ж, дозволяю, - Он потренькал крупным соском. -Как не совсем я здоров для тонких моментов, повяжите сверху платочком.

    Филиппа вмиг нашла платок.

    -У индийцев есть свои боги, похожие на досточтимых греческих, - поведал Маус. - И Венера тоже имеется. Считается, что в пуп оной вмещается унция масла, а меж персей не просунуть и травинки. Но такую там не встретишь — а вот Прокопия твоя, Епифан, сгодилась бы.

    -Ах, шутить изволите, Ваша Милость, - надулась купчиха. - Какие там вкусы, у дикарей-то.

     -А что. Махараджи, изыскивая себе принцессу, посылали специальный резной профиль. И только те удостаивались смотрин, чьё тело входило с ним в полное соотвествие. В кунсткамере такой имеется. Вот была б новость, ежли Прокопия подошла.

     -Она, в некотором смысле, замужняя дама, - поднял бровь Епифан. - И нечо махардажам привечать.

     -Безусловно, - ответил барон. - Я в предположительном смысле. Я ведь не каждой графине дам моих кунштюков коснуться.

…

Перед уходом барон зазвал купца в кабинет. После того все направились домой. Клементина смотрела улицу, что б никого не было.

-Как всё благородно получилось, - сказала она. И чмокнула всех в щечку.

-Не дай Бог, что-то пошло бы не так, - кивнула Прокопия Елизаровна.

Едва «супруги» с Лизаветой проскочили до дому, купчиха навалилась:

-Что он тебе говорил?

-Спрашивал, как тут Ершанские бабы подолгу без мужиков. Я сказал — с Божьей помощью.

-А он?

-Он сказал, что есть способ, и в Индиях он уж давно распространен. Его отец придумал, как работниц удержать. Он был великий знаток и в чахотках, и в женской гистерике.

-Знаем мы эту ноуку. Грех какой-нибудь.

-Так ноука вся один грех и есть. Ты, кума, надень свой картуз-то, а то в пупе так сияет, что кровь приливает.

-Деревенщина немытая!! - вскричала Шванская. - Кровь у него, видишь ли, приливает! Дали б тебе Орден Подвязки, так по всему бы городу в панталонах бегал!

-Ой, кума, до греха недалеко! Пожалей, не сдюжу... - промычал купец, сверкнув глазом.