Пышки-торопышки (2)
Два месяца назад я написал начало.
Наверно, я мог бы существовать сказочками, которые рассказываю себе на ночь. Интересно, есть ли авторские права на сексуальные изобретения? Открытия реже, чем у паровоза, и не менее востребованные.
"Пышки" шли плохо. Как всё это происходит среди героев Островского? Чем брали-то? Целина...
Назарий Цлер явился Торопцу внезапно, мрачней туманного Казбека и одинокий, как жук в муравейнике. Не ознакомиться с торопышским светом было, что плюхнуться в омут и не замочить ног. Торопец диагностировал: взгляд магнетический, власы в нервическом припадке, юноша тяжко страдал.
Первой настигла его Ликерия Портальоновна Белобрюшкина, мать троих девиц на выданье. В дебрях фикусов своего салона она вцепилась в него обхватила белыми рученьками:
-Я знаю, Вас преследуют злые люди! Как я Вас понимаю! Давайте рыдать вместе! Сердце моё тут! - и притиснула бунтарскую голову как можно ближе к упомянутому органу, в пухлую трясину.
Дочки её были в некотором роде очаровательны. Жить в городке, мимо которого прошла железная дорога, и не быть очаровательной — это перебор. Однако Назарий (будем звать его так) видел их ослепительный миг., и лишь облизнулся. Был бы здесь его брат, он расценил бы эту мимолетность в меру своей испорченности: похоже, доступ к ним лежал через тело самой Ликерии Портальоновны. Должна же она иметь свой процент.
Итак, никого кроме них в салоне не было и ничто не мешало любому мужчине в здравой памяти и твёрдом уме ознакомиться с её богатым внутренним содержимым. Но Назарий гордо выпрямился:
-Никому не могу я поведать ужасного несчастья моего! Я падший человек. За одно только слово полиция Вены заточила бы меня в тюрьму на веки вечные.
-Я никогда не предам Вас! Я готова на всё, что бы доказать это! Облегчите душу свою, излейте её в мой кувшин, я впитаю Ваши страданья, как губка!
-То есть страшная тайна, недоступная миру! - он встал, одёрнул фрак. - Мой венский друг... барон
-... барон... - повторила купчиха.
-...человек дурной и ничтожный...
-Дурной и ничтожный... - прошептала Белобрюшкина...
-Нет! Нет! Я не могу этого выговорить!
Если бы Ликерия была матросом, она бы рванула тельняшку на груди. Но тельняшки у неё не было. Оставалось только разрыдаться.
-Ну что Вы... что Вы... - Назарий сел и подставил жилетку.
-Вы разбиваете моё сердце!
-Хорошо же... Я не могу глядеть, как Вы страдаете из-за меня. Поклянитесь, что никогда... никому...
Ликерия Портальоновна сползла на пол и обхватила его колени:
-Клянусь всем, что у меня есть на свете! Невинностью своих дочерей, душой и телом! Ни слова!
Назарий задумчиво поднял глаза. С испанской картины ему ухмылялась похищаемая сабинянка.
-Проиграл я барону... сумму... Чужие деньги. И решил застрелиться. Как вдруг он сам предложил он мне в счёт долга нечто абсолютно... нет, это невозможно...
-Что же? - выговорила Белобрюшкина, обдав его жаром, как пирог только из печи.
-Многие мужья... достойные и солидные... лучшие люди государства... Они радели отчизны для... Бывает, для того отложишь в сторону все свои интересы, надежды, семейные радости. И когда, наконец, можно устроить счастие своё, и сочетаться священными узами... возраст... Вот же каверза! Не всегда уж возможны родительские радости.
-Да, так бывает, - подтвердила Ликерия. -А хуже того, среди жен обделенные, лишенные умиления чадами своими, не редкость. И доктора ничего поделать не могут.
-В окрестностях Вены есть уединённый замок, в коем расположилась обитель лучшего профессора в этих проблемах, - Назарий тронул сосок на картине. - И есть там несколько юношей, исключительно здоровых, из хороших семей... Вот туда-то...
-Какая гадость! - воскликнула купчиха.
-Остановимся. Ибо самое ужасное впереди. Я преступно болтлив.
-Нет, нет! - вскричала Ликерия. - Я выдержу... Я вынесу всё... Скорее! Скорее!
-Лицо моё, мелькавшее в Венских обществах, кое-кого впечатлило. Последовало пожелание, что бы я был в группе этих молодых людей. И мне прощают долг.
-Вас хотели видеть... там?
-Не совсем видеть, - губы Назария исказила мефистофельская усмешка. - Что бы гарантировать полноту ощущений и наилучшую взаимосвязь членов, профессор создал специальное устройство. Юноша не видит ни лица, ни рук, ни ног особы. Ему достаточно туловища. Что бы, не дай Бог, исключить всякую возможность того, что дама будет узнана. И она не знает, кто это из юношей, и таким образом её супруг по крайней мере может полагать, что кроме святаго желания укрепить семью нет у неё ни единой посторонней мысли.
-Почему же... не во тьме?
-Процесс гораздо успешнее, если в него включаются все чувства и органы. Юноши, принявшие участие, не подлецы и не развратники. Но представьте только: видят они всё, что не видели никогда, и не видят ничего, что видят каждый день, взглянув на каждую встречную. Скажу, не тая: это возбуждает совершенно, так, что и мужчина с самыми строгими нравственными нормами взхрывается в один миг, будто заряд картечи. Ах! Если бы Вы видели, что это за устройство, Вы бы сразу всё поняли.
-А Вы... не нарисуете... схему? Меня это так волнует... волнует Ваша судьба... волнует Ваше горе...
-Вообще-то, я купил у него одно... - молвил Назарий. - И привёз.
Ликерия Портальоновна потеряла сознание.
