Пышки-торопышки

Jeanne Lorioz

     -Я — брачный аферист, но сволочью никогда не был! - заорал братец.

     Блин. Он что, не пойдёт на это даже за освобождение из тюряги?

      Брат сел не по делу. В матушке-России трепать имя провинциальных девиц - последнее дело. Как не психовал адвокат, доказывая, что белое — это белое, и к подделке векселей братец никакого отношения иметь не мог, присяжные с издевательским единодушием признали его виновным. Это была неудачная линия защиты: кто ж не знал, что всё высосано из пальца?

       А ведь Нигредо вытащила бы его! Нестор ни секунды не сомневался.

      -Такие деньги уплывут! - застонал Нестор. Брат хмуро посмотрел на него:

      -И ты не лезь! Не дай Бог, получится...

      «У меня-то?», - уныло подумал Нестор.

-

     Брат был на восемь лет старше. Откуда у него такая наглая рожа, от которой бабы теряют рассудок, загадка. Отец братьев был книжный червь. Сам он, Нестор отлично пересказывал уйму историй, но считал, что воистину силён он по части расстановка книг. Что там силён! Он гениально расставляет книги! Но что б по женской части??

      Особенный шарм брату придавал шрам. Чей-то ноготь чуть не выцарапал глаз. Он уже не помнил, чей. Чувствуя, что младший брат всё ещё девственник, он пытался научить его уму-разуму, повествуя о своём бизнесе. Нестор, приукрашивая, литературно - записывал. Скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается, но рано или поздно всё скрытое станет явным. В один прекрасный день «Записки альфонса» были напечатаны, вызвали скандал, и даже высочайшее запрещение. Автором значился Нестор.

     Нестор продолжал писать, отчисляя процент источнику вдохновения.

     И явилась Нигредо Семеновна.

     Дамочка вышла за богатейшего купца, а купец был торопецких корней. Торопец — город купцов, в коем супруги их, пышные торопышки, скучают, аки жены моряков. Там и так для сладкой дурочки ни женишка, а заезжая Нигредо Серафимовна ещё и увела из под носа лучшего. Город её возненавидел.

     Супруг нежданно скончался, завещав ей пребывать вне родовых хоромов в Торопце не боле трёх месяцев в году, пока она не отыщет приличного мужчину. Она отыскала трёх. Но как только очередной прибывал в Торопец, чего избежать было невозможно, через месяц оказывался в чужой постели. И была то страшная мстя торопецкая.

     Нигредо Семеновна не понимала, отчего. Как не потерпеть из-за её денег? Ведь глупы, тупы, провинциальны. Чем торопышки берут? Что у них такого, чего нет у неё? Как эти козлы удержаться не способны?

     Гнев вскипал в ней, как волна. В Петербурге нашла она автора «Записок альфонса», и предложила сделку. Она выставит его своим женишком, а он перепашет всю торопецкую ниву, и опишет это в новых похождениях. Что бы узнавались.

     Не зря звалась она Нигредо, хотя не выросла в Толедо! Не зря. Особым пунктом соглашения значилось «влюбить, соблазнить, и не удовлетворить».

    Последнему братец предпочёл тюремную камеру.

     Нестор ни словом не обмолвился заказчице, что всё это похождения братца. Если б тот согласился, обсудили, но до того его брату и без авторства «Похождений» хлопот хватало. А если самому взяться за торопецких барышень? Не выйдет? И что? Даже, если представить самое страшное - он не устоял, и контракт не выполнил - то последние лет десять он как раз и мечтал потерять невинность.

     Однако ж для того нужна была романтическая маска, которая впихивала бы в его невзрачное дохлое тело целого Дон-Жуана. Коллективное падение нравов не хухры-мухры, это эпический подвиг.

     Быть ему... революционером! Сосланным. Не... ученик венских психиаторов! Сосланный. Венский психиатор из общества Сапфирового Рассвета. Запрещенного. Скажем, Назарий... Назарий... Шмутцлер? Мутцлер? Уцлер?

     Цлер! Годится.

     Когда он объявил об этом Нигредо Семеновне, она впервые посмотрела на него с восхищением:

     -А я-то не понимала, отчего Вы с Вашим видом, Нестор Исидорыч, такой удалец по женской части? Так вот Вы какой! Но может, Вольдемар?

     Вольдемар Цлер прибыл в Торопец с Нигредо Семеновной, в её собственном вагоне. Вторым вагоном ехали книги.

      Начхал он на мудрость брата. Как-то ночью он оказался в одной комнате со вполне подходящей барышней. Барышня кашляла, ворочалась на постели, и ваще. Вот тогда Нестора и взяла гордость. Ага, сказал он себе, как к вам подойти — отшиваете, все такие из себя бриллиантовые. А как надо — функционируй, Нестор? А вот фиг!!

      И обида за бесцветно прожитые годы удивительным макаром спроецировалась на последний пункт контракта.