Ослепительно сладкий (3)

(1)

(2)

3

-Шановане, купуйте цици Ганны! Як солодки мои цици!

Перед ним была босая девица в блузе с приспущенной резинкой, из под которой наружу рвались такие округлые плечи, что сложи их – выйдет жопа.

-Одни цици? – сморщил нос Карло. – А что ещё у нашей Ганночки?

- «Сиськи Ганны» - сорт черешни, - сказала материализовавшаяся Адольфина. – А ну, тикай, мантелепа!

«Мантелепа» (не забыть записать, подумал он) подхватила своё ведро с черной черешней и последовала рекомендациям.

-Феликс? - ласково подозвала секретарь их камердинера-сторожа. Тот приблизился, втянув голову. Это не уберегло её от страшного удара настольным прибором из слонового клыка.

Писатель хмыкнул:

-И как она проскочила?

-«Проскочила»! – воздела руки Адольфина. – «Проскочила»! Феликсу показать, где ноги светлеют – и вари его в слюнях!

Карло вдруг задумался. Потом спросил:

-А действительно, где? Я так понимаю, тень от юбки не постоянна, низ ног загорает, а выше они постепенно белеют? Это Вы подразумевали?

-Разве в Италии не так?

-Каринтия - это Альпы, там довольно холодно, - пояснил Гор.

- Ну тогда учтите: в Чуфилине есть немецкий гидропат, он пропагандирует гуляние босиком в чернозёмной пыли. Дамочки и пользуются. Юбку подтянул - у мужика солнечный удар.

- Не забыть записать, - сказал Гор. – Где это мы стоим?

- Это Фундуклиивка, - ответила она. – Остался Молхунскоит.

- Что стоит?

Вечно ему слышалось что-то не то.

Вечерело. Девчушки, завидев поезд, со смехом сели писать.

Они пробивались к эпицентру изобилия. Сливы облепляли ветви гроздьями, так что внутренние наверняка гнили; абрикосы устилали землю оранжевыми ковриками; Феликс отмывал столик, на который умудрилась шмякнуться груша. Воздух хоть на хлеб маж. Запахло какао, грецким орехом, миндалём, проплыли башенки - цеха кондитерской империи.

У стрелки их расцепили. Поезд смылся, как кавалер, сбежавший с глаз мамочки. Что-то запыхтело, потянуло.

Дворец представлял мраморную bagatelle  размерами чуть меньше египетской пирамиды.

Амелия Ищенко шокировала Гора. Маленькая, деловитая женщина под сорок, типа хозяйки, везущей огромное семейство! Её невозможно было представить магнатом, ей же бежать, пелёнки стирать!

Встреча удивляла малочисленностью. Амелия предложила ему отдохнуть, разговоры – потом. Пышная, сочная хохлушка Теодосия повела его в гостинный особнячок с амурчиками.

-Як пан доехал?

-Спасибо, прекрасно. Только граница…

- Шо там скоилося?

- Зашли три голые пограничницы, проверили паспорта.

Теодосия зевнула:

- Статься, спор какой проиграли. Сначала покушаем, или поспим? Може, на сон пяточки почешу?

- Нет.

- Ну, я всегда рядышком в каморке, если злягатися не отойду.

Глагол Карло не понял.

4

Уж пролетел закат через все цвета черешни. Черная, мягкая ночь схватила бархатной лапкой сердце, обволокла душу. Посередь степи, посередь ночи, под черном куполе со звёздами, шепни – эх, что бы зъисти? И услышишь - бегут к тебе синенькие в обнимку с херсонновыми помидорчиками, обеспокоенные вареники з вышнею, картопляники,  снедь - сичени, печени, копчени и кручени - только не умри безвинно.

Интимное чаепитие у садочку, у тихом закуточку, мало напоминало чай.

-Так зачем я тут? – вопросил Карло, переводя дух. – Тоже сокровище, стоило из Италии тащить!

- То забота не Ваша, - подмигнула Амелия. – У меня были и подкову гнули, и бойчее манхэттэнского адвоката. Всякие. Порнограф – это звучит гордо!

- Зря, - буркнул жених.

- Хотя, - со вздохом кинула она взгляд, - внешне не впечатляет.

            -Ага! Ага!, - возрадовался Карло. – Она не хочет со мной этого… как его… злягатися!

            - Фи! А то порблема? – цыкнула Теодосия, которая почему-то тоже присутствовала. – Вот у меня была померанская шпица, кобелей вовсе не подпускала. А ведь ценная, зараза. Я распялочку заказала, привязала к ней, и как она дурным голосом не верещала, щеночки в срок.

            - Вот-вот, - засмеялась Амелия. – Тут оглянуться не успеешь, как добрые люди помогут, расчалят!

            - А если серьёзно? Неужели такого, как я, кто-то отбивать будет?

            - Будут, будут, - сказала Адольфина. – Вы не откажитесь немножко повладеть лавкой на главной улице Чуфылина?

             Карл застыл.

           - Какой лавкой?

            - Фотографической.

Порнограф мгновенно понял, какого рода фотографии чуфылинских мещаночек они рассчитывают заполучить.