Книгоманты - 2 - газета «Обзор», новости Литвы

Даат пожаловалась, что читать нечего.

Мне так казалось, пока сам не напишешь, ничего и не будет.

Чем же развеселить, чем скрасить? Решился запостить. В случае чего, прикинусь невменяемей Навального.

Начало - http://antipatriot.ru/post279731776/

О том, что у Бибки есть журнал с иностранными буквами, Мамею сказал её брат Таська. Когда-то Таська выклянчил у Мамея увеличительное стекло, пообещав за него немецкий пистолет. К тому же стекло было старшего брата Мамея, который ехидно вспоминал мамейское простодушие.

Двор с вруном Таськой не водился. Но моросило, в саду никого, и только он стоял рядом и пялился, как Мамей строит что-то из палочек.

-И что строим? - сплюнул Таська.

-Станцию, - ответил Мамей.

-Тоже мне станция. Вот у сестры журнал есть с ненашими буквами, вот.

-Ага, - усмехнулся Мамей. - И в нём линкоры и самолёты.

-В нём — паровозы, - небрежно сказал Таська. И пошёл прочь.

Картинки с паровозами... А вдруг Таська не наврал?

Мамей подкараулил, когда Бибка, Шиндя и Зу-Зу очередной раз чесали языками. На этот раз жертвой была Лилька из крайнего подъезда.

-Бесстыдница, - сказала Бибка.

-Хвастунья, - добавила Зу-Зу.

Тут, как бы случайно, мимо проходил Мамей:

-Да такого хвастуна, как твой брат, и нет, - сказал он. - Такое сочинит...

-Что, что он наврал? - забеспокоилась Зу-Зу.

Теперь уже Зу-Зу подкарауливала Мамея. Как только он вышел, она была тут, как тут.

-Ну, что он ещё сказал?

-Что у тебя журнал с немецкими буквами. Все немецкие книги и журналы давно сожгли, нашёл дурака.

-А вот и нет! - возрадовалась Зу-Зу. - Жди!

Она сбегала домой и принесла журнал.

-Видал?

Хотя на обложке было лицо какой-то тётьки, Мамей заволновался.

-А что в нём?

-Не покажу! - высунула язык Зу-Зу.

Мамей смыслил в ненаших буквах побольше положенного для пятиклассника. Название журнала было написано замысловато, он его не понял, но на обложке успел прочитать чернильный штампик:

KUOLONIS

Дома он добрался до тяжелой деревянной коробки. Это был немецкий атлас, когда-то подаренный папиной тёткой. В коробке стопа карт и указатель всех названий, которые встречались на картах. Наверно, миллиард названий.

Мамей страшно любил карты.

Kuolonis...

...оказался железнодорожной станцией. Причем здесь. Всего несколькими улицами дальше. Он не знал такой ветки. Неужели где-то заброшенная станция?

Мамей обошёл квартал. Да, одну улицу пересекали ржавые рельсы, но они уходили за ворота. Лезть в чужие дворы не полагалось. Чужие дворы — неприятности.

Один из заборов, разделявших сады, был добротным, кирпичным. Он влез на него и пошёл по верху, как ходил в школу, перелезая через ветки-перебежчики между садами.

Вот она — маленькая, облезлая станция. Рельсы проходили вдоль остатков платформы и уходили в туннель — вот почему с другой стороны не было рельс. Станция называлась «Кулонец».

Мамей спустился с забора. Дверь качалась на одной петле. Он вошёл.

Пол оставался лишь кое-где. Черепицу тоже много заимствовали, и через дыры виднелся каштан над домом. В стене сбоку была дверь и окошечко кассы, а напротив — дверь на платформу. Мамей заглянул в окошечко.

Что он никак не ожидал — там сидела тётя.

-Вам билетик, товарищ пассажир? - спросила тётя.

Он очень растерялся.

-А что... здесь ходит поезд?

-Даже два. Подходи. У тебя, наверно, и денег нету. Знаешь, как скучно тут работать кассиром? Три пассажира в день.

Тётя была не старая, добрая и полная. Она заинтересовала Мамея, но он не понял, чем. Я объясню: в окошке видно было лишь лицо и плечи, и загадочным было, во что она одета.

Оказалось, что лямки, которым положено было быть на плечах, сползли до локтей. Поэтому их не было видно.

Грудью тётя облокотилась на стол, жесткий верх платья, как у невест, топорщился вперёд, и на нём, как на блюдечке, он увидел обе сиськи. Тётя не замечала, что они совсем открыты сверху!

-Как ты здесь оказался? Полез за яблоками? - спросила она.

-Я видел на старой немецкой карте станцию. И захотел узнать, есть ли она. Я люблю станции и паровозы.

-Вот это да! - удивилась тётя.

-Она называлась «Куолонис», - добавил Мамей, изо всех сил стараясь не смотреть на то, что нельзя.

-Покажи, как пишется, - попросила тётя, и пододвинула карандаш. Едва не касаясь страшного места, Мамей написал на краю газеты.

-Вот, в чем дело, - сказала тётя. - У меня тут целая стопа журналов, и на них штамп с точно таким же словом.

Она повернулась, сравнивая надпись с чем-то.

-Ага, оно.

-А что в журналах? - не удержался Мамей.

-Зайди, да посмотри, - шепотом сказала тётя, встала. Щёлкнула задвижка, дверь открылась.

Внутри был столик, покрытый зелёным сукном, шкафчик. Она дала ему табуреточку. Увы, в журналах были почти что одни дяди да тёти.

-Ну, как? - спросила тётя. - Правда, красивые?

-Скука жуткая! - вздохнул Мамей. - Чего на них смотреть? Люди все одинаковые — два глаза, два уха. То ли дело паровоз. Три больших колеса, или четыре, или два маленьких, и ещё два...

-Тебя совсем никто не интересует? Даже вот такие тёти? - она полистала и открыла картинку. У этой тёти тоже сильно сползли лямки, а под грудью можно было прятаться от дождя.

Мамей бросил презрительный взгляд:

-Да ну!

-Ну хорошо, - нахмурилась тётя. - Что, и вот такие?

Откуда-то из-под стола она достала совсем другой журнал. Там тётя смеялась, а платья на груди и вовсе не было. Там вообще ничего не было, до самого пояса.

Вдруг послышались шаги.

-Сиди тихо, и не высовывайся, иначе меня подведёшь! - испугалась тётя.

По голосу посетителем был мужчина.

-Привет, Танечка, - сказал он. - Как всегда.

-Пропуск, - строго сказала тётя.

-Как будто ты его сто раз не видела, - усмехнулся посетитель, и в окно просунулась рука с раскрытым пропуском. Звякнули монеты.

-Пожалуйста, Василь Василич, - она написала что-то на билете и подала.

-Какая-то ты невесёлая сегодня, что ли, - предположил мужчина.

-Так сидишь здесь часами, и не с кем словом перемолвиться, - ответила эта тётя Таня. - Ни дружеского слова, ни дружеской руки.

-Дружеская рука — это можно, - согласился невидимый Василь Василич. В окошко просунулась рука и... потренькала её за сисю!

-Ой, Василь Василич! Так нельзя. Опять Вы за своё. Нехорошо это, - сказала тётя Таня, но не двинулась.

-Дай поцелую, - предложил Василь Василич.

-Нельзя, нельзя, нельзя, - всполошилась кассирша.

-Что от тебя, убудет? Всего разок, - возмутился мужчина. - Что это всегда можно, а сейчас нельзя?

-Нет-нет-нет! - вскричала тётя и бросила опасливый взгляд на Мамея. Он сделал вид, что уткнулся в журнал. Она встала, сбросила лямку и просунула одну грудь в окошко!

Послышались чмоки.

-А-ах, - сказала кассирша назидательно. - Нехорошо так, так можно возбудить бедную девушку.

-Вторую, - потребовал Василь Василич.

-Ни за что! - сказала тётя Таня, и тут же просунула туда другую грудь вместо обцелованной.

Василь Васильич засосался, потом вздохнул, как ныряльщик после всплытия.

-Царь-Девица, отвори светлицу!

Кассирша махнула куда-то рукой:

-А вот расскажи, что там? Может, и пущу...

Молчание.

-Ты же знаешь, запретная зона. Нельзя. Ну, нельзя.

-Ах, запретная зона?

Тётя Таня сердито села и объявила:

-Посторонним в кассу вход воспрещён!

-Ну и дура! - обиделся дядя. - Сиди тут, а я пойду кваса попью!

Послышались шаги и так хлопнула дверь, что упала ещё пара черепиц.

Стихло.

Взгляд тёти Тани блуждал где-то в облаках, пока не упёрся в Мамея.

-Ай! - сказала она и прикрыла грудь.

-Да ничего-ничего, - сказал Мамей.

-А, ну да, тебе же всё равно, - вспомнила тётя Таня. - Не волнует?

-Не-не, - сглотнул Мамей.

-Смотри, не рассказывай! - погрозила она пальчиком.

-Что я, дурачок? Тётя Таня, а что значит слово «возбудить»?

Кассирша улыбнулась.

-Ну, это как чешется, и очень хочется, что бы почесали.

-А почему этого нельзя?

-Потому что от этого другие места зачешутся, и другой человек тоже возбудится, а когда они возбудятся, то уже не остановятся, и случатся ужасные вещи. Тебе о них рано знать.

-А какие это «другие места»?

-Об этом тебе тоже рано знать. Ещё маленький. Тебя всё это не должно интересовать.

Мамей подумал:

-Я маленький, меня это не интересует.

-И что? - не поняла тётя.

-Значит, если я буду кого-то щупать, то не возбужусь. И ужасные вещи не случатся. Значит, мне можно.

-Ох, ты боже мой, - сказала тётя Таня. - Да ты гений в трусиках!

-Я так, теоретически, - пошёл Мамей на попятную.

-Теоретически? - протянула тётя Таня. - Ну-ну, теоретик. Назвался груздем — лезь в кузов. Давай, давай, - и она схватила его ладонь и пришлёпнула к сиське. - Не беспокоит?