Труп смертью не испортишь - 7 - газета «Обзор», новости Литвы

Продолжение, Начало - 1,2,3 4, 5 ,6

Картинки фотографа Мортенсена, упоминаемого в данной части.

Окончание - 8

ДЕНЬ ШЕСТОЙ

Он выгулял пса, поехал в офис. Миссис Хайуорд остановила его:

-Вам сообщение!

На пути к себе он развернул конверт. Это было от Арчи Симака:

«Уверен, что на Шенандоа есть тайник. Слазить бы, поискать. Арчи.»

Он подёргал ручку офиса Дороти — закрыто. Она ещё не приходила.

У него был посетитель — старушенция. Так,... Соседка специально прикармливает птиц перед её домом, что бы к ней было не пройти от птичьего помёта.

Внезапно зазвонил телефон. Кэсьен снял трубку, извинившись перед клиентом. Это был Бенджамен.

-Привет, Хапп! - бодро сказал он. - Там у тебя ничего за ночь не произошло, за что бы мы должны были тебе ещё сотенку?

-Нет. Но сегодня ожидается, - ответил Кэсьен. -Слушай, у меня пара вопросов, в которых ты можешь помочь. Я хочу порыскать насчёт нескольких мелких писак.

-Да?

-У вас там есть специалист по Роберту Говарду?

В трубке молчали.

-Ну, тот, кто написал «Конана-Варвара».

-Ну, я специалист. Я с ним много разговаривал. Это не «мелкий писака» - сказал Бен.

-Есть такая теория, что, мол, ему мать кидала идеи. Поэтому он застрелился, когда она была при смерти.

-Кто тебе сказал такую чушь? Ему никто не был нужен, идеи из него пёрли, как бамбук в джунглях.

-А что тогда застрелился?

-Ну да, есть момент. За месяц-два он уже планировал самоубийство.

-Как это? Ведь, наверно, он был поглощен какими-то этими затеями? Ну, которые пёрли, как бамбук, - настаивал Кэсьен.

-Вот тут он немножко охладел. За два месяца ничего не написал — это для него совершенно необычно.

-Понятно. Второй вопрос, - продолжил Кэсьен. - Поэтесса Локи, у неё была какая-нибудь близкая подруга?

-Не было у этой суки подруг.

-Как, вообще?

-Вообще. А любовников она душила подушками.

Кэсьен задумался.

-Это всё? - спросил Бен.

-Да, всё, - ответил Кэсьен.

-Как начнёте что-то штурмовать, позови. В любое время дня и ночи, - напомнил Бен.

-Обязательно, - отозвался детектив, и положил трубку.

С выражением «что поделаешь?» он обернулся к посетительнице:

-Есть один способ. Некоторые птицы плохо переносят куркуму. А по цвету она напоминает хлебные крошки.

-Да что Вы! - вознегодовала старушенция. - Если хоть птичка сдохнет, она меня пристрелит!

-Они не сдохнут. Их просто вырвет. Раз, два — и они запомнят, что тут плохое угощение.

Старушка подумала, блеснула очками.

-Интересно предложение. Сколько с меня?

-Шестнадцать долларов. В случае неудачи, возвращаю деньги.

-Откуда такие расценки? - возмутилась она.

Кэсьен развёл руками — а что делать?

-До чего в Пасадене всё дорого! - мрачно заключила старушка. - А Вы не хотите вместо этого заплатить мне четыре?

-За что? - спросил Кэсьен.

-Я назову Вам лучшую подругу той поэтессы. О которой Вы спрашивала по телефону. Локи.

Кэсьен подумал.

-Дороговато.

-Ну, как хотите, - сказала старушка, доставая кошелек.

-Может, сойдёмся на нуле долларов? - предложил Кэсьен.

-Хорошо, ноль, - так ноль. Моя дочь — лучшая и единственная подруга Локи, - быстро сказала клиентка, пока он не передумал. И спрятала кошелек обратно.

-Вы знаете, я с Вами согласен. Эта наша Пасадена — какая-то обдираловка! - воскликнул Кэсьен в ярости.

Мисс Джонстон жила в Голливуде. Придётся опять ехать! За шестнадцать не уплаченных долларов старушенция написала и любезное письмо.

Волка ноги кормят. Не было и полудня, когда он добрался до домика в Голливуде. К счастью, хозяйка была там, и открыла на звонок.

-Добрый день! - приподнял шляпу Кэсьен.

-Вот это правильно, - смерила она его взглядом. - Репортёр должен быть покрасивее и помоложе, а не эти, лысые и шустрые. А то пришлют какого-нибудь африканского бородавочника...

-Сожалею, мисс Джонстон, но я — детектив.

-Вот это круть! Можно сказать, редкая удача мне выпала сегодня. Настоящий, не киношный? И удостоверение есть?

Кэсьен показал.

-Кэсьен... Кэс... Самый молодой детектив в стране? - полюбопытствовала Джонстон.

-Что Вы, мисс, я на третьем месте.

-Называйте меня просто Милли. Я — Милдред.

-Вопрос крошечный. Говорят, Вы были ближайшей подругой поэтессы Локи...

- С этими словами Кэсьен вручил ей записку от мамы. Женщина пробежала её глазами.

-Понятно. Зайдёте?

-Почему «нет»? - пожал плечами детектив.

В гостиной буйствовали цветочки. Цветочки на обоях, диванах, подушках. Пестрило в глазах.

-Я неудобно себя чувствую в этом малоприличном халате, - сказала Милли, и вышла. Через некоторое время она появилась с кока-колой, парой бокалов и в чём-то гораздо менее приличном.

- У Локи, строго говоря, последний год подруг не было, - сказал она, отпив.

-Она изменилась последний год?

-Да, и сильно. Главное — то бухтела, она какая великая поэтесса, и сочиняла дешевку. И вдруг перестала бухтеть, и выдала шедевры. Я подразумеваю «Шепчущего», конечно.

-А какие-нибудь ещё изменения произошли? Не помните? - спросил Кэсьен.

-Не помню? Как уж тут не помнить! Облик у неё стал зверский, просто зверский. Отрастила волосы. И зубы, наверно, выросли, как у вампира. Шучу... Ты, конечно, по поводу Дэвида Ньюсома. Убивала ли она его?

-Да, убивала ли она его? - поддакнул Кэсьен.

-Ну, и что с того? Ньюсома надо было убить. Это тебе, милый Кэс, любой скажет. Лучше бы поискал, кто её зарезал. Ведь так и не нашли.

-Спасибо.

-Что, это были и все твои вопросы? - разочаровалась Милли.

-Милли, - Кэсьен погладил её по руке пальчиком, - может, ты знаешь ещё что-то важное, но я не знаю вопроса...

-Я знаю самое важное. Только высоколобые кретины, что пишут эссе о поэзии, никогда не спросят об этом Милли Джонстон. Сорвут глотки в спорах, но не спросят.

-Самое важное? Что это?

-Ну, тебе-то не надо. Ты же детектив.

-Заинтриговала, и бросила? - обиженно прошептал Кэсьен.

-Да не нужно тебе это. Так же, как второсортная престарелая старлетка Голливуда.

Вместо ответа Кэсьен встал, подошёл к дивану. Милли вопросительно смотрела на него снизу вверх. Вдруг Кэсьен упал на неё и приступил к длительному поцелую.

-Бог мой! - ахнула Милли, отдышавшись, - Да у тебя опыт!

-Да, - сказал Кэсьен. - Опыт в добывании информации. У каждого детектива свой метод. Что самое важное они забыли спросить?

И он поцеловал её гораздо предметнее.

-Вероятно, ещё ни одна дама моего возраста не сумел от тебя ничего утаить, - выдохнула Милли. - Я знаю, кому посвящен цикл «Шепчу...»

Кэсьен чуть сдвинул её декольте и поцеловал туда.

-Да я просто горю на работе, - сказал он. - И кому посвящен этот дурацкий цикл?

-Её серьге. Под волосами она носила серьгу с малиновым шерлом. Она считала этот камень шепчущим демоном.

Кэсьен вышел и пошёл по дорожке к машине. Милли, в полуспущенном платье, прикрыв грудь ладошкой, послала ему воздушный поцелуй из дверей. Он широко улыбнулся и помахал ручкой.

У первого бара он остановился. Здесь был телефон. Он сверился с записной книжкой, набрал номер:

-Лейтенанта Фокса.

-Кто спрашивает? - осведомились на том конце.

-Детектив Хапп.

-Сейчас найдём. Ждите.

Прошло с минуту, прежде чем притащили требуемого Фокса.

-Да. Хапп? Фокс слушает.

-Дело я считаю почти законченным. Вы в Санта-Монике, я сейчас в Голливуде. Может встретимся где-то на полпути?

-Вы считаете законченным дело об убийстве эсквайра? - удивился Фокс.

-Да.

-Пересечение Пико-Бульвар и Оверланд-Авеню? - предложил Фокс.

-Согласен, - сказал Кэсьен.

Вообще-то здесь была закусочная с хот-догами. Но перед ней были столики, где посидеть. И никого вокруг.

Фокс привёл с собой троицу полицейских, и все были серьёзно вооружены.

-Вам что-то заказать? У нас с собой хорошее виски, - сказал Фокс и выставил бутылку.

-Немного можно.

Фокс прошёл к двери и крикнул:

-Бармен, рюмки!

Вышел бармен, с неудовольствием воззрился на бутылку:

-У нас не приносят с собой напитков.

Вся команда Фокса дружно полезла во внутренние карманы. Перед барменом раскрылись четыре полицейских удостоверения. Кэсьен подумал, и добавил своё.

-Следственная необходимость, - сказал Фокс.

Появились рюмки для следственной необходимости. Все выпили. Один полицейский стал у двери, что бы бармен не подслушивал.

Кэсьен достал набор фото и выложил его на стол. Он убрал лишь одно — Говарда.

-Чем отличаются эти люди от обычных? Общее отличие?

Полицейские вгляделись.

-Придурки, - пожал плечами один из полицейских.

-Впечатление придурков им придаёт то, что тем или иным способом у них закрыто хотя бы одно ухо, или его часть, - сказал Кэсьен. - В наше время мужчине надо исхитриться, что бы не показывать ухо.

-А ведь верно! - воскликнул Фокс. -Это что, какая-то секта?

-Совершенно верно. Секта. Вот её глава, - он достал фото Ойсина Дурмана, и бросил поверх.

Полицейские вгляделись.

-Этого я знаю, - сказал один из полицейских. -Совсем недавно видел.

-Возможно, когда он ехал убивать Ноэля Эрскина, - небрежно бросил Кэсьен. - А может, и раньше. Это книгоиздатель Ойсин Дурман, его издательство тут неподалеку, в Калвер-Сити.

-Ты можешь доказать это, парень? - спросил Фокс.

-Нет. Дело в том, что Ойсин Дурман умер ещё год назад.

Полицейские возбуждённо загудели.

-Вернёмся к секте, - не обращая внимания, продолжил Кэсьен. - Вот Вы видите труп. Причем шесть пуль — в глаз, в грудь, в висок и так далее. Вся обойма револьвера. А потом видите этого человека живым. Что Вы подумаете?

Полицейские недоуменно переглядывались.

-Что это Христос... - со смешком сказал кто-то.

-Вот! - воскликнул Кэсьен. - Верно! Представим, что Дурманов на самом деле два брата-близнеца. Они ведут замкнутый образ жизни, никто в это толком не вникал. Какие возможности для того, что бы морочить голову? Быть в двух местах одновременно? В конце концов, даже воскреснуть?

-Интересно, - произнёс Фокс. - К чему ты клонишь?

-Они создали секту, потому легко могли творить очень достоверные «чудеса». И удостоверить других, что издательством «Оссиан» руководит сам Дьявол. Секта эта была очень странная. Принадлежностью к ней была серьга. А что бы туда вступить, ты должен убить человека с серьгой и забрать её себе. И состояла она из писателей или поэтов.

-Господи, а им-то это зачем?

-Это была «волшебная» серьга. Ты получал невиданный талант и перспективу стать мировой знаменитостью. На самом деле, воздействовал сам факт, что ты — убийца, плюс наркотики и прочее. Человек начинал творить совсем по-иному. Но конечно,они верили, что им нашептывает серьга в ухе.

-А какой прок с этого? - спросил Фокс.

-Дурманы забывали заплатить гонорар убитым. Кто вообще знал, что им передана рукопись? Придерживали лучшие опусы, что бы в один прекрасный день обрушить на прилавки. Хорошие сценарии тоже большая ценность. А может, и просто сдирали деньги с очередного «посвященного». Или брали в долг — перед убийством.

-Какая-то нелепая махинация, - поморщился Фокс. - Эсквайр их раскусил?

-Да. У него уже была серьга — он срезал её вместе с ушами Лардоса. Может быть, он в неё даже верил. Нахватался мистики в Китае.

-Подожди, что ты нам предлагаешь? Отправиться штурмовать издательство Ойсина, что бы обнаружить год назад умершего владельца? Ну и что, улик-то нет? - сказал Фокс.

-Я вам рассказал, как обстоит дело. Что дальше — решать Вам. Но улики вряд ли потребуются. Ойсин не знает, с чего Вы припёрлись. Он будет уверен, что кто-то засёк его у эсквайра. И начнёт перестрелку. Ели Вы его вдруг там найдёте. Только может, его не легко застать. Поспрошайте работников — вдруг, как они даже не знают, что хозяин год, как умер?

-Позвонить, спросить во сколько он бывает на работе? - нервно хохотнул кто-то.

-М-да, парень, - сказал Фокс. -Ты, может, раскрыл самое бредовое дело, о котором я слышал. Но толку от этого...

Кэйсин вернулся в Пасадену далеко за полдень. Он поехал в офис. Миссис Хайуорд опять перехватила его и сказала:

-Вас спрашивала Ваша соседка.

Поэтому он постучался к Дороти.

-Войдите!

Кэсьен открыл дверь, и увидел, что стол перед Дороти накрыт скатертью, на которой в ведёрке со льдом шампанское. Фрукты, пирожные...

-О! - воскликнул он. - С чем я должен поздравить?

-Ни с чем, - ответила Дороти, одетая в новое платье. - Я хочу расширить дело. Проходи, гостем будешь.

К столу поближе был подтащен диванчик. Кэсьен сел на него.

-Будут ещё гости?

-Ни в коем случае, - сказала она таинственно. - Они могут перехватить идею. Они же все - конкуренты!

-И в чем идея? - спросил Кэсьен. - Или мне тоже нельзя?

-Ты её инициировал, - ответила Дороти. -Я сходила в библиотеку, спросила что это за книга - «Модель. Проблемы позирования». Библиотекарша поморщилась и сказала, как ты. «Девушка из Пасадены, девушка из Пасадены, чем это Вы интересуетесь?»

Кэсьен засмеялся.

-Тем не менее я поняла, что я - тёмная дура, которая не знает о великом фотографе Вилли Мартенсене. Который не так давно под следствием заявил, что вот эти гадкие фото — вовсе не его, и быстренько перебрался из Голливуда в Лагуна-Бич, - продолжила Дороти.

-Самое бесстыдное место в Калифорнии?

-Да. Там у него школа фотографии. Вот я и поехала искать эту школу.

-Зачем?

-Расспросить, не был ли он на Шенандоа, восемьсот пятьдесят пять. Когда готовилась его книга.

-Сколько раз просить тебя не соваться,... - вздохнул Кэсьен.

-... и всё бесполезно, - докончила девушка. - Нашла я этого Мартенсена. Мэтр удалялся по склонам Лагуна-Бич, а три натурщицы тащили за ним уйму фотопринадлежностей. Увидев такое, я представилась владельцев фирмы сумок и амуниции. Которая интересуется, нельзя ли облегчить страдания фотографов созданием специальных сумок со многими отделениями. И для этого обратилась к ведущему мастеру современной фотографии...

-Слушай, ты врёшь, почти как я! - изумился Кэсьен.

-Почему же «вру»? Мэтр тут же объявил привал и начал рисовать мне схемы сумок.

Дороти с торжеством вытащила пару листиков с грубыми каракулями.

-Потом мы немного выпили, - сказала Дороти, - у меня ведь было с собой...

-У тебя с собой было? - нахмурился Кэсьен.

-Да, и я навела беседу на Ойсина Дурмана. Тут мэтр как-то странно помрачнел. Он сказал, что благообразный старик сам занимался фотографией. Они их обсуждали у Дурмана в Сан-Марино. Но те фото не могут быть показаны публике,и хранятся в тайнике. На них не просто голые женщины, а голые женщины с сюжетом. В общем, они произвели на него такое впечатление, что он сделал свои лучшие работы. Увы, он тоже не может их никому показать!

-А что потом?

-Потом я решила заняться сумками для фотопринадлежностей всерьёз. Этим никто ещё не занимался.

-Нет, я в смысле, ты поехала домой?

-Ну, не совсем... - смутилась Дороти. - Нужно же было посмотреть, как он работает. Как часто приходится... э... расчехлять то или иное оборудование.

-А тебя он, случайно, не стал фотографировать?

-Да что ты! Там такие красавицы!

-Не всегда для хорошего фото нужна красавица. И не всегда — лицо.

-Не знаю-не знаю, - отвергла Дороти гнусные намёки. - Ты шампанское будешь открывать? Как, кстати, твои дела?

-Мои дела кончились. Всё раскрыто. Завтра, может, будет в газетах. Я звонил знакомому корреспонденту, что бы он был наготове, - сказал Кэсьен, открывая бутылку.

-Послушай, ты не мог бы называть меня «Дотти»? - вдруг спросила девушка.

-Я попробую.

Пробка ударила в потолок.

-А на самом деле? - спросил Кэсьен.

Дороти полусидела, положив голову ему на плечо, с бокалом в руке. Началась вторая бутылка шампанского.

-Что — на самом деле? - она сделала вид, что не поняла.

-Ты предполагаешь, что я поверю, что девушка из Пасадены не попросит мэтра фотографии показать свои секретные работы?

-Ну... он же был... это... в горах, - возразила Дороти.

-Не целый же день. А тебя не было целый день. До Лагуна-Бич полтора часа езды.

-Ну, попросила. Что такого? - надулась Дороти. - Он наотрез отказался.

-Ты предполагаешь, что я поверю, что мэтр сомнительных фотографий откажет себе в удовольствии показать их девушке из Пасадены?

-Ну подумаешь, показал, - сказала она. - Наливай!

Они выпили ещё.

-Ты не знаешь всего... - захихикала Дороти. - Он не только показал. Я их выпросила. На время, под залог!

-Верю, - сказал Кэсьен. - Дороти из Пасадены свернёт горы! Ну, показывай.

-Так сразу? - засмущалась она. -Что опять «Дороти»? Дотти! Дотти!

Они сидели рядышком. Кэсьен перевернул страницу альбомчика.

-Ох, блин, - сказал он, и прикрыл глаза рукой.

-Круто, да? - спросила Дороти. Она была пьяна. - Как она по нему... Дай, попробую тебя так поцеловать?

Дороти обхватила Кэсьена и стала стекать своей грудью по его голове.

-Это, слушай,... не надо... - промычал Кэсьен.

-Переверни страницу, - скомандовала девушка. И сама её перевернула.

-Боже, - ахнул Кэсьен.

-Какая гадость, а? Совсем голая официантка разносит жирным стариканам их «Сельтерскую»! - откомментировала Дороти. И опять полезла целоваться.

-Дороти, так и до греха недалеко, - сказал Кэсьен.

-Дотти, - сказала девушка. - Знаешь, что со мной было ночью? Я вообще не спала! Приснилось лишь, что ты сидишь в парке на скамейке, а я иду к тебе. И ты так улыбаешься... А на коленях — портфель. И я знаю, сейчас ты уберёшь портфель и я увижу... увижу что-то страшное!

-Ужас! Вот поэтому эти фотки никогда не будут показаны миру! - сказал Кэсьен. - Что бы девушки по ночам спали.

-Но самого главного я тебе так и не сказала! - Дороти захихикала.

-Что, было ещё что-то?

-Поцелуй — узнаешь, - потребовала она. Кэсьен осторожно поцеловал.

-Нет, не так, - отвергла девушка. - Как тогда. В машине.

Кэсьен поцеловал ещё раз.

-Ну, нет же! - топнула она ногой. И чуть тронула вырез платья.

-Делать нечего, - сказал Кэсьен. Он тоже был не трезв. Он залез рукой в вырез и приложился к губам.

-Вот это — другое дело, - прошептала Дороти. И вытащила откуда-то ещё фото, - Смотри...

Кэсьен посмотрел.

-Приятная и совсем голая девушка. Жаль, отвернулась, - сказал он. - Хорошая фотография.

-Это же я, - сказала Дороти, и, откидываясь на диван, увлекла его за собой — Он меня сфотографировал. Называй меня Дотти, ну пожалуйста?

Голова Дороти откинулась за валик дивана. Глаза закатились.

-А... а... а..., - выдыхала она в такт.