Труп смертью не испортишь - 1ч. из 3 - газета «Обзор», новости Литвы

Аннотация:

1938, Пасадина. Частный детектив Кэсьен Хапп, 27 лет, компенсирует недостаток «крутизны» хитростью и осторожностью. Повесть копирует американскую классику, однако постепенно простое становится зыбким и недостоверным. Приз столь необычен, что никогда не должен быть открыт непосвященному.

Цепь смертей… не так легко её увидеть. Что такое знали мелкие сценаристы, бездарные графоманы – что не пожалели и жизни? Загадки не тривиальны. Ведь их сочиняли люди, знающие толк в загадках. Пусть, только на бумаге.

Чем дальше, тем глубже тьма, тем глуше звуки, тем яственнее, что нечто, превышающее разумение и жизненный опыт – существует.

Голая блондинка вышла коряво. Она была привязана к станку, над нею зловеще нависал суппорт. Долбильный, сверлильный или фрезерный? Этим познания Кэсьена в машиностроении ограничивались. Зато ухмыляющийся гангстер, который готовился нажать большую красную кнопку, удался.

Зазвонил телефон.

Кэсьен вздрогнул. Капля с беличьей кисточки упала на рисунок. Блин. Он осторожно бросил её в стакан с водой, вытер руки и снял трубку.

- Алло.

- Алло, добрый день, телефонная станция. Вы хорошо нас слышите?

- Отлично. Если можно, сделайте похуже и убавьте на эту сумму абонентскую плату.

В трубке хмыкнули. Затем затрещало. Странный треск.

- Так? – с издёвкой спросили на том конце.

- Спасибо, я передумал.

- Хрип есть?

- Да. Вас почти не слышно.

- Мы ищем неисправность на линии. Возможно, к вам зайдёт телефонист – сегодня-завтра. Может, вечером.

Щёлкнуло, треск пропал.

- Я здесь до шести.

- Хорошо.

Кэсьен положил трубку. Проболтал кисточку, и чистой водой развёл ещё не засохшую каплю. Отжал кисть, собрал каплю с бумаги.

Всё равно заметно. А, ничего.

Он задумался. Включающийся и выключающийся треск… Шпионско-мафиозная секта засылает фальшивого телефониста, который телефонным шнуром душит…

И не было никого рядом, что бы сказать, что как ни смешно, это почти верная мысль.

За всё утро это был единственный звонок. Это не печалило. Хуже, что выражение ужаса на лице блондинки не поддавалось. Он достал зеркальце, скорчил рожу так, и эдак… М-да. Дилетант.

«Кэсьен Хапп, частный детектив» – так было написано на матовом стекле двери, которая вела в приёмную, миниатюрную, как зубочистка для младенца. Здание было построено ещё в ту золотую эру, когда даже такая дешёвка могла рассчитывать на вкусовую приправу в виде каменных вставочек на фасаде. То есть, до кризиса.

Он снимал офис уже три года. Для кого-то три года – ничто, но в 26 лет это гораздо больше. Представьте себе частного детектива в 23 года. Не смогли? То-то. А Кэсьен успешно завершил несколько дел, которые почти позволяли существовать. Больше всего этому способствовала его мамочка. Она отлично потрудилась, передавая ему свои итало-польско-норвежские черты.

Едва Кэсьен пообедал, и тожественно собрался приступить к тем таинственным частям блондинки, которые никогда не приоткрывались американской прессой, в стекло уверенно постучали.

Кэсьен бросил кисточку в стакан, вытер руки, и достал из ящика пистолет. Этот «люгер» годился бы зданию в отцы. Он принадлежал к тому славному поколению, когда человечество вынуждено было делать настоящие карты и пистолеты. За долгую и безупречную службу его следовало бы наградить оптическим прицелом. Роль предохранителя выполняла клавиша сзади рукояти, она автоматом нажималась ладонью. Поэтому, если удачно уронить, он мог и выстрелить.

Кэсьен положил пистолет на стол и сказал:

- Войдите.

Дверь приотворилась, но начавший было посещение клиент приостановил процесс.

- А детектив? Написано…

- Да-да, это я. Непохож? - Кэсьен взял пистолет и приветственно помахал им в кресло напротив. –Так лучше? Садитесь.

Вошедший был удачным экземпляром мужчины в расцвете сил. На вид он был безумно умным. Посетитель сел.

- Вы неожиданно молоды.

- Я появился на свет раньше времени. На пять лет. А что бы не было неожиданностей, полезно применять телефон.

- Ройч. Раймонд Ройч, - представился мужчина. - Проходя, вспомнил, что по этому адресу есть детектив. Служащий сказал, что Ваша машина здесь. Возможно, частный детектив для меня будет лучше, чем полиция.

- Рад, что Вы рвётесь перейти к делу.

- Мне позвонил двоюродный брат, и сказал, что покончит с собой.

- Прямо сейчас покончит? – уточнил детектив.

- Да. Это не так, что бы очень пугало. У него бывают подобные настроения. Неуравновешен. Не знаю, покончит ли, но если я к нему ворвусь, то стрельба точно начнётся.

- Ага, - сказал Кэсьен. - А если я – не начнётся?

- Вряд ли, - предположил Ройч.

- Не слышу уверенности.

- А Вы нежно, - посоветовал клиент.

- Вы прошли «Добрых самаритянок» двумя домами раньше. Столь нежное здание невозможно было не заметить, - ответил детектив.

- Может, он успокоился. А может, умер. Вы не хотите сотню за выяснение? –

- Сотня? А как насчёт двух?

Ройч начал подниматься из кресла.

- Ладно, ладно, уж и пошутить нельзя, - сказал Кэсьен.– Но я возьму с собой дырокол.

Он приподнял «люгер».

- Безусловно, - кивнул Ройч. - Я дам расписку, что Вы вошли в дом по моей просьбе, и вольны делать, что найдёте необходимым. Дом принадлежит мне.

Ройч достал дорогую ручку, а Кэсьен придвинул листок бумаги.

- Доберитесь на своей машине, - сказал он, ставя подпись. - Или пешком. Это недалеко, Лес Роблс, шестьсот семьдесят шесть. Брайен распсихуется, увидев мою. Или полицейских. На звонок в дверь он вряд ли ответит, просто обойдите дом.

- Понял. Еду, - и Кэсьен стал собираться.

- Осторожнее. Придурок любит неожиданности.

- Гавкнуть под самым ухом?

Ройч ответил мрачным взглядом.

Лес Роблс шестьсот семьдесят шесть внушало - двухэтажностью. По второму этажу дом опоясывала галерея, с тонким намёком на хоромы недобитого южного плантатора.

Кэсьен остановил свой «хаппмобиль» на другой стороне улицы, сразу за крошечным рубиновым «Бантамом», в котором скучал парень в надвинутой на лоб шляпе. Из под шляпы торчала дымящаяся трубка. Ой, это девушка! Несмотря Пасаденскую жару, как всегда, адскую, она была ещё и в чём-то типа пиджака. Мордашка вери кул.

Кэсьен вышел, прислушался. Никаких звуков Лес Роблс шестьсот семьдесят шесть не издавало. Это обнадёживало.

Состояние в штате Калифорния оценивается шириной лужайки от дороги до дома. Сорок пять шагов. Неплохо. Он переложил пистолет из кобуры в карман. Для «люггера» карман был перешит по спецзаказу. Левой рукой позвонил. Никто не ответил. Ещё раз.

Так, пока всё по плану. Вот и дорожка.

Кэсьен пошёл вокруг дома.

Девушка в «Бантаме» встрепенулась и сняла с предохранителя свой пистолет, который лежал у неё на коленях, прикрытый платком. Вытащила трубку изо рта, положила её на сиденье, и вылезла из машины.

- Ба! – сказал Кэсьен. – Да тут… бассейн!

Это состояние не сорок пять, это шагов семьдесят! Он знал в Пасадене лишь пяток избушек при бассейнах. Это шестой.

На краю бассейна стоял шезлонг, рядом кресло. Груда пустых бутылок. На трёхногом столике – пишущая машинка, стопка бумаги.

В бассейне, лицом вниз, плавал рыжий мужчины. Вернее, его труп. Рядом с рыжим -длинноволосый тёмный парик. Вокруг трусов, видимо снизу, расплывалось кровавое облако.

Кэсьен услышал сухой щелчок, и это был его череп. «Ой! Ведь предупреждали!» - мелькнула мысль и померкла вместе со всеми остальными.

Кэсьен не мог увидеть, что его взяли за ноги, и поволокли. Назад, к дороге.

Он не мог услышать и выстрел. Тот, кто его волок, дико завопил, подскочил на месте, и ломанулся обратно через кусты. К бассейну.

- Стоять, убью! – взвизгнула девушка и выстрелила ещё дважды. Бросилась к стене особняка. Медленно, очень медленно подкралась к углу. Подумала, и добавила три патрона в магазин. Затем выпрыгнула и ещё три раза выстрелила.

Она прокралась ещё дальше… и увидела труп в бассейне. За бассейном был забор. Кто-то перескочил через него, оставив на стене мокрые следы.

Оглядываясь, отступила назад. К Кэсьену. Парень дышал.

- Вот это красавчик! – присвистнула девушка. – Таких надо охранять!

На выстрелы, на Лос Роблс, уже выворачивала полицейская машина.

Из тумана проступил потолок очень казённого учреждения. К счастью, не морга. Над ним склонялся полицейский.

- Он кажется, очнулся, лейтенант!

В него влили пару рюмок виски. Перевязали.

Все лица хорошо знакомые, кроме.. кроме вот этой девчонки с забавной мордашкой. Он её где-то видел.

- Мы точно где-то встречались, - сказал ей Кэсьен.

- Отрицать бесполезно, - кивнула девушка. – Меня наняли, точно также, как Вас. Но толку от нас меньше, чем от щепок, подложенных под шифонер. Хотя я уверена, что попала.

- Куда? - спросил Кэсьен.

- В ногу. Я целилась в правую.

- Вы уверены? - Кэсьен с сомнением посмотрел на свою ногу.

- Не в Вашу.

Протокол составлял лично лейтенант Шеридан.

Пока Кэсьен валялся без сознания, полиция успела кое-что выяснить. Кэсьен поведал, как его занесло к бассейну.

- Продолжим, - сказал Шеридан. – Ты рассказал, как тебя нанял этот Ройч. Мы нашли у тебя его расписку. Это?

Он протянул расписку Кэсьену. Тот, морщась, вгляделся.

- Да.

Шеридан зачитал:

- «Я, Раймонд Ройч, владелец дома 676 Лес Роблес, сим удостоверяю...»

Он отложил лист. И вздохнул.

- Это туфта. Этот дом принадлежал Ойсину Дурману, год назад тихо почившему. Дом оставлен на предъявителя. Кому он передал бумагу, неизвестно. Пока предъявитель не объявится, в нём может проживать человек по имени Брайен Ройч. Но только «может». В бассейне плавает его тело. Я даже не знаю, стоит ли искать этого двоюродного брата по имени Раймонд. Написанный внизу телефон принадлежит фотоателье, и там ни о каких Ройчах не слышали. Тебя обманули, наш маленький дружок.

- Это даже обижает, - произнёс Кэсьен, - Обманули? Почему обманули? Почему же не я убил Брайена? Все улики против меня.

- Дороти Джирлингс, которая сидит рядом с тобой, рассказала очень похожую историю. Дороти, в двух словах...

- Я была в стрелковом клубе, по делам, - сказала девушка. - Господин, представившийся Раймондом Ройчем, попросил меня проследить, как один детектив посетит дом на Лес Роблес. Если всё пойдёт нормально, мне не надо ничего делать. Но нормально не пошло: оттуда Вас тащили за ноги. Я очень расстроилась...

- … и открыла стрельбу, - закончил Шеридан. – Тут мы подъехали, и нашли ещё и тело в бассейне.

- Я всё ещё не понимаю, почему это не я подозреваемый, - заметил Кэсьен.

- Потому что Брайен Ройч скончался в силу естественных причин, - отрезал лейтенант.

- Естественных?! Не знаю, была ли в бассейне вода, но кровь – однозначно!

- Тем не менее. Сержант, выведите миссис Дороти.

Сержант и Дороти поднялись. Сержант открыл перед девушкой дверь, и вышел следом.

- Кэсьен Хапп, ты никогда не был на Амазонке? – спросил Шеридан.

- Ну, всего не упомнишь. Вроде, нет.

- Ванделлия, – произнёс лейтенант четко. Он внимательно смотрел в лицо Кэсьену.

- Что ты сказал?

- Ванделлия, - повторил полицейский. Кэсьен пожал плечами:

- Не знаком. Красивое имя.

- Более мерзкое существо Сатане не удавалось.

- То есть?

- Крошечный голый сомик, обитающий в бассейне Амазонки. Малюсенькая рыбка. Когда животное, находясь в воде, мочится, этот сомик идёт на запах, залазит в мочевой канал и разрывает его специальными коготочками. Животное иногда умирает. В страшных мучениях. Поэтому индейцы никогда не писают, купаясь. А у Брайена было слабое сердце, и он не отличался изысканными манерами.

- Никогда больше не буду писать, купаясь... – потрясенно произнёс детектив. - А что, в наших краях эта мерзость выживает?

- Она могла бы запросто сюда распространиться. Вот что теперь делать с водой? Её даже спускать нельзя.

Кэсьен задумался.

- Быстро работает наша полиция.

- Нет, ну как вот такие могут получить лицензию? Уму непостижимо. Их мир так прост! Лейтенанты, читающие популярную литературу, в него не входят.

- Да, а как же двоюродный брат? Со своими странными опасениями? Брайен страдал тягой к суициду?

- Мы-то откуда знаем? – удивился Шеридан. - Найти этого Раймонда не вижу возможности. Тут забота посерьёзней: не попала ли ванделлия в другие бассейны. Это же паника во всём штате. Усёк, что я подразумеваю?

- Понял, - сказал детектив. - Да я про эту гадость никому не скажу. Вот нафига было мне рассказывать? Опять будут сниться черви ночью...

Шеридан достал трубку и начал прикуривать.

- А ты, никак аскет? С такой мордашкой и в таком возрасте проблема не страшные сны, а как бы выспаться. Заметь, как выйдешь: в коридоре скучает некая Дороти. Между прочим, она спасла тебе жизнь... А стоило ли?

- Я не всегда был аскетом, - резко помрачнел Кэсьен. - К несчастью.

- Забавно это звучит в устах парня, которому меньше, если не ошибаюсь, тридцати... Но по крайней мере одна тайна в тебе точно есть.

- Какая?

- Ты регулярно находишь дела.

Кэсьен усмехнулся.

- Правильно поставленная реклама. У вас тоже есть одна тайна.

- Какая?

- Что изображает Ваша пряжка ремня.

Шеридан глянул вниз. Живот отвисал и полностью скрывал пряжку. Он побагровел.

Шеридан распахнул дверь, и подтолкнул Кэсьена в коридор. Тут, в коридорчике, сидели Сержант и Дороти. Они поднялись.

- Пока его не за что вести туда, - сказал Шеридан сержанту, показывая в дальний конец, где была решетка. – Проводи туда.

И махнул на выход.

Пасадена – это пригород, большого управления полиции ему не положено. Ни Сенатом Калифорнии, ни конгрессом в Вашингтоне. Но три ступеньки всё-таки были. Стоя на них, Кэсьен потянулся, и чуть не задел Дороти.

- Я - Ваш должник. Надеюсь, в аналогичной форме отдавать долг не придётся, - сказал он.

- И это всё? – разочарованно протянула Дороти.

- Нет, конечно, - опомнился молодой человек. - А чего бы Вы хотели?

- Если я попрошу взять меня под руку, это будет слишком трудная миссия?

Кэсьен подумал.

- Невыполнимая. Может, я лучше понесу Вас на руках?

- Далеко вряд ли унесёте, - усомнилась Дороти.

- Ну… до ближайшего ресторана.

- Поехали! – кивнула Дороти, и прыгнула со ступенек. Изумлённый Кэсьен едва успел подставить руки.

- Давайте, давайте, - сказала Дороти. - Не каждый день открываешь стрельбу по человеку. Это стоит отпраздновать.

До «Сайгона» было шагов сто, но Кэсьен мощным телосложением не отличался. Наконец можно поставить её на землю! Он открыл входную дверь, и, следуя за дамой, обернулся.

Прямо против ресторана «Сайгон» в Пасадене находится бар. Маленький такой. Всего мало, но особенно, совести у бармена. В бар входил старик с белоснежными длинными волосами и бородой.

Дороти села, и продолжала щебетать.

- Мне не понятно ни-че-го. Вам, Кэсьен, - немногим более. Неприятно, что нас использовали…

- Как щепки под ножку качающегося шифонера? – подсказал Кэсьен.

- Да. Может поделимся личными кусочками понятного?

- Согласен, - сказал детектив. – Начинайте!

Дороти надула губки. Тем не менее, приступила:

- Но я практически всё... Ах, да! Вас тащил смуглый черноволосый мужчина, костюм в тонкую полоску, шляпа надвинута на лоб... Южанин. Мне кажется, я попала. В ногу.

- Главное. Вы видели, как он входил?

- Нет. Я приехала за час до Вас. Никто не входил.

- Интересно, - сказал Кэсьен после молчания.

- Ваша очередь! – заметила Дороти.

Кэсьен молчал.

- Мы сели у окна. Мне всегда чудится, что за мной наблюдают, - проговорил он. – Бзик такой. Давайте пересядем?

Они встали и перешли за дальний столик за колонной.

Человек с белоснежной бородой и такими же, очень длинными волосами, бросил ещё взгляд в окно.

Ушли за колонну.

Он оставил на стойке мелочь, забрал стакан и пошёл за столик у окна. Если откинуть голову к стене, виделся краешек юбки этой девицы.

- Мне тоже почти нечего добавить, - пожал плечами Кэсьен. - Этот «Раймонд» заявился в мой офис, и сказал, что ему позвонил брат... двоюродный...

- Это Вы уже рассказывали, я слышала, - остановила Дороти. - Мне этот мужчина сказал, что туда зайдёт родственник этого Брайена, который хочет его успокоить, но как бы чего не вышло. Поэтому я не должна была особо высовываться.

- Как правило, мне предварительно звонят. Должно быть, в данном случае я просто был ближайшим.

- Не успели ли Вы заметить кого-то у бассейна?

- Нет. Да, а дама?

- Какая дама? – не поняла девушка.

- В бассейне плавал женский парик. Не могла же она далеко уйти без парика.

Дороти нахмурилась.

- В бассейне не было никакого парика. Не почудилось?

- Почудилось? – Кэсьен призадумался. - Шезлонг был?

- Был.

- Плетёное кресло?

- Было.

- Трёхногий столик с пищущей машинкой? Стопка бумаги?

- Да.

- Парик в бассейне?

- Не было.

Они тревожно замолчали.

- Вам не кажется, что это плохо? – спросила Дороти.

- Надо сообщить полиции, - отозвался детектив.

Подлетела официантка. Кэсьен знал их всех в «Сайгоне». Это была Бетти.

- О, Кэсьен, привет! – воскликнула она. - Вермишель сегодня — супер! И миноги — такие маленькие...

Кэсьена передёрнуло.

- Не надо вермишели... только не миноги!

- Но у нас же лапшовый ресторан, - сказала Бетти расстроенно. - Брюкву, что ли?

- Чего-нибудь большое, твердое и не скользкое, - потребовал парень.

- Стул, на котором сидишь? – предложила она. – Жареный в сухарях?

- Ой, а мне — миноги, пожалуйста! – восторженно сказала Дороти. – скажите, а у Вас речного сома в репертуаре нет?

Кэсьена опять передёрнуло.

- Сома – нет, - наконец обратила на неё внимание Бетти. И поинтересовалась у Кэсьена - Новая натурщица?

- Что ты, Бетти, официанток «Сайгона» я ни на кого не променяю! – приложив руку к груди, с пылом отверг предположение Кэсьен.

- Не давайте ему пририсовывать к Вам эти противные большие груди! - сказала Бетти Дороти.

- О, ты ещё и художник! – изогнула бровь Дороти. Кэсьен пихнул под столом её колено.

- Дорогая, ты ещё не успела меня полностью изучить, - сказал он рассеянно. - Каких-то полтора года... У нас ещё всё впереди. Бетти, я обещал вам когда-нибудь её показать? Ну вот...

Бетти приняла это за чистую монету и заметно расстроилась.

- Добрый день, Констанси... Значит, миноги? Солёные, под анансом, жареные?

- Солёные, - уточнила Дороти-Констанси. Кэсьен побледнел.

- Ты же любила жареные? – слабо возразил он.

- Жареные? Не помню, - отрезала Дороти.

Седой старик поставил стакан на столик и вжался головой в стенку. Так, она взяла заказ. Это надолго.

Он посмотрел на часы.

Официантка отошла от того столика.

Он бросил недопитое виски и заспешил прочь.

Кэсьен ел прожаренную до черноты говядину с жареной картошкой и хрустящей капустой. На Дороти, уплетающую миног, он старался не смотреть.

- Буду ли я прощен когда-либо, что представил Вас в качестве моей несуществующей жены Констанси? – спросил он. Дороти улыбнулась:

- Менее, чем за пару часов я стреляла в человека и оказалась замужем. Сколько у нас детей, в каких галереях полотна моего мужа?

- Я - дилетант. Но действительно, пару раз рисовал Геллу, здешнюю официантку. В спокойной обстановке. При этом мне приходилось говорить «жена вот-вот должна подойти».

- В этой Геле что-то не так? – как бы невзначай поинтересовалась девушка.

- В смысле?

- Зачем говорить «жена вот-вот должна подойти»?

Кэсьен явно помрачнел и не ответил на вопрос.

- А всё же? – упорствовала Дороти.

- И Вы туда же... – как-то неприятно произнёс собеседник.

- Кэсьен, ты пририсовывал сиськи Гелле, а знает весь ресторан. Если б ты посмотрел на себя со стороны, понял, почему вызываешь такой интерес. В том числе и у Дороти. Дороти Джирлингс.

Она показала на себя большим пальцем.

-Не рассчитывай, Дороти, - ответил Кэсьен. Глаза его сузились. -У меня дурной глаз.

- Послушай, Дурной Глаз, самое правильное тебе бы было прямиком в Голливуд. Благо вот он, совсем недалеко от Пасадены. Что ты тут девушкам спать не даёшь?

- Актёром? – возмутился Кэсьен, и побил себя кулаками по голове. - А хитрость? Хитрость куда девать прикажете? А? А осторожность, граничащую с паранойей?

- Хочешь, дам адрес знакомой – по кастингу работает?

- Почему у всех, абсолютно всех девушек Пасадены есть знакомая по кастингу в Голливуде? – безмятежно бросил Касьен. Дороти покраснела и замолчала. Она не обиделась на это «абсолютно всех» - то есть, ей-то в Голливуде делать нечего. По правде, она так и думала…

- Значит ты веришь в судьбу и дурной глаз, – сказала Дороти. – Представь, и я. Когда ты лежал на дорожке, столь бледный и прекрасный, я поддалась любопытству. И залезла в твой карман. Оказалось - «люгер». Ещё, наверно, довоенный. Представь, у нас обоих - «люгер». Это судьба!

- Это не судьба. Это дальность, кучность боя и хорошая дырка, - академично ответил оппонент.

- Я понимаю, что ещё никогда не вызывала столь мало интереса, - печально сказала Дороти. - Ты даже не спросил, каким образом хрупкую девушку наняли тебя прикрывать.

- Чего ни бывает. Каким? – спросил Кэсьен.

- Судьба, Кэсьен, судьба, - вздохнула она. – Я зашла в стрелковый клуб с очередной попыткой толкнуть им приличную амуницию. Это мой жалкий промысел. Когда-то я была его чемпионом. Тут прибежал Ройч, и спросил, не хочет ли хороший стрелок заработать полсотни. Все дружно показали на меня.

- И что сказал «Ройч»?

- Он сказал, что у девушек-телохранителей большое будущее.

Кэсьен пожал плечами.

- А как ты оказался детективом?– спросила Дороти.

- Отца я почти не знал. А мама у меня откуда-то с Италии, с Далмации. Знает кучу никому не нужных языков. Сначала она пыталась зарабатывать переводами. Потом переводила детективы никому не нужных стран, и продавала издательствам под американскими псевдонимами.

- Я могла читать какие-нибудь?

- Вряд ли. Дело не пошло. Нам нужно об Америке, а даже с заменой имён те романы не превращаются в американские. На десятой странице читатель захлопывает книжку. Зато я начитался. Большинство переводов остались не опубликованы.

- А где она сейчас?

- Да… водит экскурсии по Средиземноморью. Не виделись лет пять. Если она бывает, то с той стороны Америки.

- Ты хотел стать художником?

- Кто тут следователь, что бы допрашивать – ты, или я? - возмутился Кэсьен. - Художником я бы зарабатывал ещё меньше. Рисование — отличный предлог завести знакомство с кем угодно.

Внезапно он замер с поднятой вилкой.

- О, кстати... Я вспомнил, где слышал это имя...

- Какое?

- Да, так...

Тёмно-вишнёвая машина с откинутым парусиновым верхом небрежно причалила к «Сайгону», не задумываясь о варианте, в котором она, возможно, не единственная в Соединённых Штатах Америки. Подскочил швейцар, открыл дверь.

- Припарковать? – спросил он.

- Ни в коем случае, дорогой, - сказала дама. – Сто двадцать секунд перетопчетесь.

Она выбралась и остановилось перед дверями, ожидая, когда их откроют. Швейцар открыл, но бросил:

- Обычно тем, кто сто двадцать секунд, мы позволяем отрыть двери самим.

- Одни наглецы, - не осталась в долгу дама, - сплошной Сайгон!

Она была смугла, явно романских, если ни индейских, кровей. Белая кофточка с заострёнными вверх, как крыша пагоды, плечиками и попугайно-изумрудный галстук неизгладимо отпечатывались на глазной сетчатке.

Дама вошла в ресторан и вспышками чёрных глаз обследовала помещение. Уверенно направилась к столику, где сидели Кэсьен и Дороти. Они застыли на полуслове.

- Доброе утро, - заявила она, стягивая изумрудные перчатки. – Мне сказали, что единственный красивый детектив в Пасадене должен быть здесь.

Дороти показала на Кэсьена.

- Он.

- Если это теперь называется детективом, то мне повезло, - сказала дама, присаживаясь. – Айседора Джигурдос.

- А в чем дело? – спросил Кэсьен.

- В работе. Высокооплачиваемой и приятной. У моего мужа очередная любовница, и надо, что бы она увлеклась чем-то другим.

- Этим не занимаюсь, – сказал Кэсьен.

- Все так говорили.

- Здесь нужен не детектив.

- Все так говорили.

- Это мне не нравится.

- Все так говорили. А потом были в восторге и просили ещё. Через полтора часа в твоей конторе, дорогой, - сказала дама, поднимаясь, и направляясь к выходу.

- Э… постойте… я так поздно не принимаю.

- Поздно? – фыркнула дама. – Раньше я не могу. Я ещё не умылась и не позавтракала. И что бы ты был один.

Она сурово посмотрела на Дороти и покинула ресторан.

Кэсьен вскочил и посмотрел, как отъехала машина.

- «Линькольн Ле Барон», однако. Первый раз вижу. Они только поступили в продажу.

- Придётся идти, - сказала Дороти.

- Нужно – явится засветло. Я боюсь своей конторы, когда там никого нет. У меня боязнь пустых, скудно освещенных коридоров. Явится какой-нибудь… страшный метис… охотник за головами…

- Не явится. Явится пара мордоворотов, и вправят тебе мозги, что бы разумнее назначал свои приёмные часы.

Кэсьен покачал головой.

- Мне и без мордоворотов это не нравится. Потом, мне же выводить собаку.

- У тебя собака? – поинтересовалась Дороти.

- Боксёр. Очень нервный. Боксёры вообще нервные собаки. Подбрось на Лос Роблс? Там осталась машина.

- А ты влезешь? Я-то готова на всё. Даже рулить, сидя на твоих коленях.

От особняка 676 в обе стороны до соседских заборов протягивались ленты. Это было недавнее нововведение, как и мотоцикл дежурного полицейского. Сам дежурный подпирал столик крылечка.

Они подъехали к «хаппмобилю» на противоположной стороне. Кэсьен с трудом выдрал себя из «бантама».

- Да у тебя тоже машинка не ахти, - высказалась Дороти. - Во всей Пасадене только моя дешевле.

- А что делать? Её тоже зовут «хапп». Хаппмобиль. Моя фамилия – Хапп. Всегда ездил на этой марке. Своих надо поддерживать, - объяснил Кэсьен.

- Увижу хаппмобиль, буду знать: ты – рядом.

Кэсьен кивнул.

- Да, по-моему, весь выпуск так и пылится на складах. Пойду в дом, позвоню лейтенанту о парике.

- До свидания, что ли. Держи в курсе. Не подумай, что навязываюсь. Отель «Магнолия Авеню».

Кэсьен кивнул:

- Я помню. Как насчёт попозировать? «Девушка с люгером» – звучит?

Дороти захлопнула дверцу и рванула с места, насколько может «рвануть» «Бантам».

Кэсьен посмотрел вслед и пошёл к дому 676.

-Добрый день. – обратился Кэсьен.

- Да? В чем дело? – ответил полицейский.

- Я Кэсьен Хапп, я натолкнулся на тело. Я вспомнил нечто важное. Как сообщить об этом лейтенанту Шеридану?

- А, так это ваше бесчувственное тело мы грузили.... Пойдёмте. В доме есть телефон.

Они вошли. По центру в пыли была дорожка. Похоже, за весь год пребывания Ройча в доме ни разу не убирались.

Телефон стоял тут, на столике. Полицейский снял трубку и набрал номер. Кэсьен с любопытством заглянул в ближайшие двери – они были открыты. В гостиной над камином висел портрет старика.

- Лейтенант? Тут вот тот молодой парень, он что-то вспомнил, - наконец сказал полисмен в трубку и передал её.

- Чарльз Шеридан? Я водил девушку в ресторан, как указал мне мудрый полисмен, - отчитался Кэсьен. - Выяснилось нехорошее разночтение. Перед тем, как меня отключили, я видел, что рядом с Брайеном в бассейне плавал парик.

- Парик? – переспросил лейтенант.

- Женский парик. Длинные волосы.

В трубке помолчали.

- Насколько длинные?

- Лейтенант, Вы видели в наше время у какого-нибудь мужчины волосы длиннее двух сантиметров?

- Только на груди, - ответил собеседник после паузы.

- Это была не накладка на грудь.

В трубке опять молчание.

- Да. Мы поняли.

Кэсьен вдруг положил трубку и снова заглянул за дверь. Да, в рамке под стеклом, был старик с длинной седой бородой и волосами. Кэсьен прикрыл глаза. Тот или не тот?

Но посетителя бара напротив «Сайгона» он видел лишь мгновение.

- Детектив Хапп? Хапп? – доносилось из трубки. Он поднял её.

- Да-да. Извини, старина.

- Уверен… про парик?

- Совершенно уверен. А что Брайен жил один? Совсем без женщин?

Из трубки донёсся тяжкий вздох.

- Придётся ехать. Просеивать на предмет женских вещей.

- И останков, - добавил Кэсьен.

- Не вздумай чего-нибудь не тронуть.

- Я еду в офис, а потом домой. У меня собака, ей гулять пора.

- Передавай привет своему Бобику.

Кэсьен положил трубку.

- А Вы не скажете, чей там портрет? – спросил он полицейского.

- Бывший хозяин дома Дурман. Где-то год назад умер.

Он сел в свою машину и тронул. Оставалось ещё сорок минут. Сначала – книжка.

Звякнул колокольчик. В книжной лавочке было прохладней. Почему где книги, всегда прохладнее? Знания, наверно, холодные…

Появился продавец, с безобразной толстой отвисшей губой, и в очках под сотню диоптрий.

- Добрый день. Что бы мы хотели? Прекрасные новые комиксы…

- Краем уха слышал, что вышла какая-то новая книжка об Амазонии.

- Новая? – удивился букинистус вульгариус. - Не помню. А поточнее мы не знаем?

- Нет – сказал Кэсьен.

Он повернулся и вышел. Но едва букинист успел испустить тоскливый вздох, колокольчик опять звякнул. Кэсьен вернулся.

- Давным-давно было такое издательство - «Оссиан». По имени легендарного кельтского барда... – сказал он.

- «Оссиан»? – продавец попытался выдвинуть нижнюю губу ещё дальше в знак отрицания. - А, «Ойсин»! Оно и сейчас существует.

- А что они печатают?

Букинист молча подошёл к полкам. Достал одну книгу, другую, третью…

- Стоп, - сказал Кассиан. Извлёк одну из середины, и продемонстрировал продавцу. – «Амазонский кошмар», автор – Гонзалес Лардос. А говорите, не было.

Букинист повертел книгу.

- Она издана лет пять назад. Потом.. это юношеская литература.

Кэсьен вздохнул.

-Сколько с меня? Не заворачивайте.

Букинист ожил. Нижняя губа готовилась выдать что-то экстраординарное.

- Э-э... девять сорок.

- Не шутите так. Это же не сорок томов в перелёте, тиснёном золотом, - поморщился Кэсьен.

- Девять сорок! – упрямо повторил продавец. – Я не знаю, почему эта типография считает, что книги не обязательно должны продаваться.

- Я что, похож на инкассатора? Такие гигантские суммы я с собой не вожу. Пять долларов, что составит прибыль пять тысяч процентов, и вот моя карточка. Поройтесь, может найдётся ещё или Гонзалеса Лардоса, или что-то про Южную Америку от «Оссиана». Смело звоните.

Букинист вырвал протянутую пятёрку, и презрительно пробурчал.

- Себе в убыток. «Смело звоните»…

- Тогда - несмело, - бросил Кэсьен в дверях.

Кэсьен сел в машину и открыл вторую дверь. Сюда падало косое вечернее солнце. В книге были иллюстрации. Он стал листать гравюры внимательнее.

На вот этой — не то червячок, не то рыбка. «Ванделлия» - гласила подпись.

Он резко отбросил книгу и вдавился в кресло. Какая мерзость!

Бульдог покрутился, сделал свои дела, и направился к калитке. Кэсьен пристегнул поводок. Симплициссимус слегка удивился. Он подвёл его к машине и открыл дверцу. Симпл сразу запрыгнул. Ехать – это он всегда одобрял.

Когда они подъехали, и он выпустил Симпл, собака удивилась ещё больше. Да, Сипмл, это не кладбище. Но пару раз он уже приводил сюда пса.

Он шел по тёмному, мрачному коридору, и любопытствующее четвероногое приходилось тащить. Внезапно он зарычало. Вот, даже бульдог боится!

Вошёл в приёмную, достал ключ,…

- Не шевелиться, - сказал шипящий голос, и в спину упёрлось холодное дуло.

- Не делаем резких движений, - произнёс Кэсьен. – Сзади Вас бульдог. Очень нервный.

- Нам некуда торопиться, - просвистели в ухо. – Вот эта шмакодявка?

- До горла не допрыгнет, - согласился Кэсьен, - но с членом можете проститься. Потребуется хирургическая операция, что бы разнять челюсти.

Рука тихо и ловко вытащила у него «люгер» из кобуры.

- Открывай, заходим.

Кэсьен повиновался.

Человек, держа его на мушке, подошёл к его столу, повыдвигал ящики.

- Бывает, ещё пистолет держат. Бывает, даже два, - сказал он.

Он определенно был испанцем с примесью метиса. И выглядел убийцей даже без пистолета. На ремне через плечо висела сумка. Самым жутким был мотоциклетный шлем, плотно натянутый на голову. От этого он походил не на простого, а на марсианского убийцу. Кэсьену почувствовал дурноту.

- Дурно… - пробормотал он.

- Дурно тебе ещё станет – пообещал марсиано-испанский киллер. – Это разве дурно, дорогой.

Он не спешил приступать к делу. Осмотрел стол. Достал альбом, пролистал его. Рисунок с блондинкой его привлёк.

- Вот напридумают… вот такие… - не одобрил киллер. – С извращенной фантазией. Потом ведь кто-нибудь осуществит. Нет, что бы обычными, естественными путями, предназначенными самим Господом. Этот рисунок останется незаконченным.

- Что от меня нужно?

- Кто, где, как. Всё. Как обычно.

- «Всё» – насчет чего?

- И шутки у тебя – дурацкие, - гадючьи ухмыльнулось чудовище.

- Это связано с человеком в бассейне?

- Да ты просто ангел невинный. Перья буду выдергивать по одному.

- Я его сегодня впервые увидел. Впервые узнал. Пришёл человек, назвавшийся Раймондом Ройчем, и попросил приехать туда, потому что его брат, якобы, позвонил ему и сказал, что покончит самоубийцей. Типа, успокоить… Живым я его не встречал.

- Да с тобой понадобится вся ночь, дорогуша? Кто-то же стрелял. Тебя прикрывали. Объясни, зачем иметь прикрытие, отправляясь утихомиривать буйнопомешанного? Разве не лучше это делать вдвоём?

Этот вопрос давно мучил самого Кэсьена.

- Сначала надо излечить собачку от нервов, - сказал смуглый, и прицелился в ничего не подозревающего Симпли. На лбу детектива выступил холодный пот.

- Нет, лучше из твоего, - гадёныш навёл его люгер. – Блин, а где предохранитель?

- Придётся из своего, - сказал Кэсьен сквозь зубы. – Одного не понимаю, Гонзалес.

Испанец вздрогнул.

- Начинаем узнавать? Чего не понимаешь?

- Двери открыты, а в здании телефонист. Чинит линию. Если я даже не захочу, всё равно закричу.

- Что ты говоришь? Неисправности на линии?

Гонзалес подошёл к телефону и, не снимая Кэсьена с мушки, поднёс трубку к уху.

- Работает, - сообщил он зловеще.

- Иногда полосой треск, - сказал Кэсьен.

- Ага, - сказал испанец. – И тогда прибегает телефонист. Перейдём к делу.

Он осторожно отстегнул ремень и опустил сумку на пол. Затем мягко вытянул тяжёлую банку с водой из сумки.

- Знаешь, что это такое?

В банке плавало нечто, напоминающее пиявок. Но это были не пиявки. Ванделлии. Кэсьен позеленел.

- Вижу, знаешь. Но ты, наверное, не знаешь, что я их не так давно кормил.

К горлу подступала рвота.

- Голодная ванделлия сразу бросается к пенису. А сытая – не сразу. Никто не знает, захочет ли она десерт сейчас, или отложит на потом. Ни индеец, которого пытают, ни тот, кто пытает. Это может про