Никогда больше
27 января мир отметил Международный день памяти жертв Холокоста. Соответствующие памятные мероприятия прошли и в Литве, например, в вильнюсском Дворце конгрессов (на снимке).
Во время этих мероприятий неоднократно упоминалось о том, что этот день выбран в качестве особой даты потому, что 80 лет назад солдаты Красной армии освободили Освенцим, одну из самых страшных фабрик смерти в истории человечества.
Среди освободителей были люди самых разных национальностей, в том числе и из Литвы.
В связи с этим сегодня, пожалуй, стоит напомнить о таком факте из жизни Литвы.
В 1975 году на сцене Дворца профсоюзов города Каунаса шел концерт каунасской еврейской самодеятельности. Со сцены под звуки скрипки звучали стихи о войне, о расстрелах в лесу, о Холокосте.
Концерт был приурочен ко дню победы над фашизмом. После читки стихов Ицик Ионесас, один из организаторов и руководителей самодеятельности, взял микрофон и сказал: "Сегодня в зале присутствует человек, который освобождал Освенцим, который на идиш громко сказал: Ничего не бойтесь, мы вас освободили, мы вам поможем. Гвардии полковник Григорий Давидович Елисаветский. Именно он был одним из организаторов спасения оставшихся в живых узников этого страшного лагеря. Он в нашем зале вместе со своей внучкой Татьяной".
Зал встал и долго аплодировал, не скрывая слез, этому седовласому человеку, который неловко улыбался и кланялся. Многие в этом зале были обязаны ему своей жизнью.
Прошло уже 80 лет со дня освобождения узников Освенцима. В память об этом событии прошел большой концерт в Вильнюсском дворце конгрессов.
Перед началом концерта с трогательной речью выступили президент Литвы Гитанас Науседа, посол Нидерландов.
О своей прямой связи с Освенцимом рассказала посол Израиля. Никогда больше! - звучало на разных языках.
Памятные концерты прошли в посольстве Польши в Литве и в других местах, как в Литве, так и в других странах.
И мне вспомнилась та встреча, долгие беседы с Григорием Давидовичем и захотелось поделиться с читателями "Обзора".
Но, думается, лучше это сделать, дав слово семье Елисаветских, отцу и сыну.
Ниже - две публикации портала lechaim.ru, сохранившего для нас
их слова.
Анатолий Елисаветский
26 января 2021
Семьдесят шесть лет скупым строчкам оперативной сводки Совинформбюро: «Войска 1-го Украинского фронта, продолжая наступление, 27 января… с боями заняли на территории Польши города Кобылин, Бояново, Освенцим…»
Да, прекратил свое существование «комбинат смерти», созданный по приказу Гитлера 14 июня 1940 г, в котором за 4,5 года было уничтожено свыше миллиона граждан практически всех стран мира. Как известно, главным «человеческим материалом» этого комбината были евреи.
Об Освенциме вроде бы все досконально известно. Издано множество официальных документов, воспоминаний узников, художественных произведений, сняты кинофильмы. После Нюрнбергского и последующих процессов над нацистскими преступниками, где была дана правовая оценка античеловеческим теориям и практическим действиям немецких фашистов, стало очевидным, что забывать об этом человечество не вправе. К сожалению, по разным причинам в разных странах дату освобождения Освенцима стараются если и не забыть совсем, то «не очень-то выпячивать». Этого нельзя допускать, тем более сейчас, когда практически не остается живых свидетелей тех событий и когда все более проявляются тенденции к «переоценке» исторических фактов.
В освобождении Освенцима участвовала 60-я армия под командованием генерал-полковника П. А. Курочкина, в составе которой воевал и мой отец – гвардии полковник Григорий Давидович Елисаветский. Именно он, назначенный приказом командарма 60-й начальником гарнизона Освенцима, был одним из организаторов спасения оставшихся в живых узников этого страшного лагеря.
Можно только предполагать, что пришлось пережить всем участникам освобождения. Отец, боевой командир, воевавший с октября 1941 г., нашел в себе силы и попытался описать увиденное в письме жене (моей маме) лишь на седьмой день.
Письмо Григория Давидовича Елисаветского жене
4.2.45 г.
Моя Любушка, Ненуся!
Вот уже 3 дня как я тебе опять не мог написать. Но на этот раз причины необычные. Мало того, что мы в движении, так то что я пережил за последние три дня не поддается ни какому описанию.
За три с половиной года войны я видел много ужасов и кошмаров, но то, что я лично видел в Освенциме этого нельзя было себе представить даже при самой невероятной фантазии.
Представь себе город, вокруг которого устроено 9 лагерей, в которых в среднем 60-80 тыс. народа со всех сторон мира. Но туда достаточно зайти, не только там быть, и увидеть этих людей, что бы лишиться рассудка.
Здесь было 4 печи (крематорий), в которых ежедневно сжигали по 15-25 тыс. человек. В дни наибольшей нагрузки, когда не успевали в печах сжигать людей, их сжигали в таких специальных цементных ямах, куда людей бросали живыми. В этих ямах сжигали по 15 тыс. человек.
Людей привозили сюда якобы для санобработки, раздевали и вводили в такие подвалы, расположенные над печами, там все было устроено, как в душевой. Когда же подвал заполнялся от 1500 до 2500 чел. закрывалась дверь и туда пускали газы. Через 10-15 мин. умерщвленных людей подавали на верх, где и сжигали в печах. При этом эти изверги рода человеческого заставляли сжигать свои жертвы из числа обреченных на смерть. Больше того – отца заставляли сжигать своих детей, сына родителей и т.д. а потом и самих исполнителей сжигали.
Еще сейчас там картина потрясающая. Везде валяются столько трупов, что я тебе передать не могу. Входишь в барак, где лежит в ряд 400 живых трупа. Эти люди лежат в течении нескольких дней и никто к ним даже не входил. Никто им не давал ни есть, ни пить и они лежали и ждали своей мучительной кончины.
Можешь себе представить, какой вой они подняли, увидев живых людей, в которых они сразу почувствовали своих спасителей. Сейчас развернут там госпиталь (наш), куда уже свезли 4000 чел., но это только капля в море.
А если бы ты видела, что делалось с людьми, когда они увидели хлеб, они ноги целовали, они выли (буквально выли, а не плакали), как безумные.
В лагере имеется детский барак. Когда мы зашли туда, мои нервы больше не выдержали, у меня сперло дыхание и слезы меня начали душить. Туда свели еврейских детей разных возрастов (близнецов) и на них, как на кроликах, производили какие-то эксперементы.
Я видел парня лет 14, которому с какой-то «научной» целью впрыснули в вену керосин. Потом у него вырезали кусок тела и послали в Берлин в лабораторию, ему же вставили другой кусок тела. Сейчас он лежит в госпитале весь в глубоких гниющих язвах и ничего с ним сделать нельзя.
По лагерю ходит красавица девушка молодая, но умалишенная. Я вообще поражаюсь, как эти люди, которых мы видели, не сошли с ума все.
Да, если до сих пор мы освобождали лагеря смерти, то Освенцим можно по праву назвать «Город поголовного–массового истребления неповинного народа». До 15 миллионов чел. они здесь истребили.
Время неумолимо. К сожалению, нет с нами моего отца, умершего в декабре 1988 г. в возрасте 82 лет. Но мы храним память о нем и его архив, непосредственного участника многих трагических и в то же время героических и незабываемых событий в жизни нашей страны.
Войну он начал в должности командира коммунистического батальона Фрунзенского района г. Москвы (один из 25 коммунистических батальонов, созданных в октябре 1941 г.), участвовал в битве за Москву, в прорыве блокады Ленинграда, в освобождении Львова, Кракова, Освенцима и Праги. Был тяжело ранен и контужен в июле 1942 г. в бою за деревню Малое Врагово. Был доставлен в госпиталь с компрессионным переломом 4-го и 5-го поясничных позвонков, кровоизлиянием в спинной и головной мозг и параличом нижних конечностей. Находился в госпитале до марта 1943 г.
В мае 1943 г. «сбежал» на фронт в корсете и первое время в корсете же и воевал. Имел много правительственных наград, включая три ордена Красного Знамени. Закончил войну в должности начальника гарнизона города Бреслау (теперь Вроцлав).
После войны, прикованный к постели (дали себя знать контузия и раны), отец закончил юридический институт и был принят в Московскую коллегию адвокатов. Многие годы, передвигаясь сначала на костылях, а затем с палочкой, он отстаивал право граждан на законный, беспристрастный и справедливый суд. В начале 80-х годов, будучи уже глубоко пожилым и серьезно больным, он много сил и энергии отдал борьбе с проявлениями национализма и антисемитизма. В своих письмах в МК и ЦК КПСС он требовал признания наличия «государственного антисемитизма». Отец был избран первым Председателем правления Московского еврейского культурно-просветительного общества (МЕКПО), однако до светлого дня законного признания этого Общества дожить ему было не суждено.
(Опубликовано в газете «Еврейское слово», №227)
