Человек Мира – Йозеф Шмидт (Часть 1)

к 110-летию со дня рождения великого певца Леонид ФЛЕЙДЕРМАН, исследователь творчества Й.Шмидта, автор видеопрограмм о певце, представляет для читателей "Обзора" эксклюзивный материал о позабытой ныне знаменитости.

Если набрать в Интернете мало кому известное имя Йозеф Шмидт (Joseph Schmidt), то откроется очень много информации об этом гениальном теноре, его записи, фильмы, статьи о его творчестве и трагической судьбе. Вы узнаете, что в 30-е годы он был любимым певцом немецкого народа и кумиром многих стран Европы. Его пение оказывало почти гипнотизирующее воздействие на слушателей и были случаи, когда оно избавляло от депрессии и останавливало потенциальных самоубийц. Вы также узнаете, что после войны вышли 4 книги о нём, авторы которых жители Австрии, Голландии, Швейцарии и Италии, изданы почти все его фонограммы (около 200) и 4 музыкальных фильма с Йозефом Шмидтом в главных ролях. По мотивам его жизни в 1958 году в ФРГ был снят художественный фильм «Песня идёт по свету». Позднее появились два полнометражных документальных фильма о певце (Австрия, 1998, Германия 2004). Но…, его имени нет во многих музыкальных энциклопедиях и справочниках, он мало известен не только любителям музыки, но и профессионалам! Это парадоксальная ситуация.

Неужели так коротка и неблагодарна человеческая память!? В то же время уже в наше время в городах разных стран появились места, а в Космосе малая планета, носящие имя певца.

Книги о Й.Шмидте (авторы: Альфред Фассбинд, Швейцария 1992, Фред Бредшнайдер, Голландия 1981, Гертруда и Карл Ней-Новатны, Вена 1962, Винченцо Бизонни, Италия 2012)

В 1989 г. я случайно услышал по радио передачу московского филофониста Геннадия Ганкина о Йозефе Шмидте, которая меня потрясла и поразила ещё и тем, что я никогда не слышал об этом теноре, хотя родился в городе Черновцы, где он жил. Лишь вначале 2000-х мне удалось познакомиться с Г. Ганкиным, который щедро поделился со мной своими материалами. Когда в 2003 г. я решил посетить свой родной город, он попросил узнать, как в Черновцах будут отмечать 100-летие со дня рождения певца. Выяснилось, что никто не собирался отмечать эту дату. Мне удалось убедить общество «Буковиноведения» и Областную Филармонию что такие мероприятия нужно обязательно провести. В итоге в марте 2004 года 100-летие Й. Шмидта было отмечено на городском уровне с участием делегации из Австрии.

Возможно, это событие явилось скрытым толчком к тому, что летом того же года я предложил большой группе отдыхающих в Друскининкайе (среди них было много выходцев из Черновиц) отметить столетие певца. Первая моя программа являлась полным экспромтом и состоялась в Музее Жака Липшица, филиале Вильнюсского еврейского музея. У меня с собой был один фильм и записи на магнитофонной кассете. Но этого оказалось достаточно, чтобы вызвать у слушателей состояние потрясения. Они попросили повторить программу, что было сделано через 5 дней уже в Городском Музее города. Новость об этих представлениях в Друскининкайе дошла до Вильнюса. И, в 2005-6 гг. две новые программы в двух отделениях с антрактом были показаны в Центре Толерантности. Удивительное воздействие феноменального искусства певца на аудиторию было для меня открытием. С тех пор я серьёзно занялся изучением жизни и творчества Й. Шмидта. На основе большого количества собранных материалов музыкально-литературные композиции о Й. Шмидте удалось сделать полностью в формате видео. После Вильнюса последовали представления в Иерусалиме, Москве, Киеве, Берлине, Черновцах. Амстердаме и Вене. В 2012 г. две новые видеопрограммы по случаю 70-й годовщины гибели певца были представлены в Вильнюсе в Доме М.К. Чюрлёниса, Доме Национальных Общин и большом концертном зале «Нямунас» СПА «ЛИТУВА» в Друскининкайе. Небольшой сюжет о Й. Шмидте с участием автора был показан по литовскому ТВ.

В 1935 г. певец давал концерты в Каунасе и Вильнюсе. Мне посчастливилось познакомиться с жителями Литвы, которые до войны видели фильмы с Й.Шмидтом, и, будучи детьми, были на его концертах.

В год столетия певца в русскоязычной израильской газете «Вести» появилась статья о Й.Шмидте известного литовского музыковеда Юлиуса Финкельштейна «Забытый всеми великолепный певец». В ней он, в частности, рассказывает о гастролях певца в Каунасе, где Юлиус тогда жил.

Из вильнюсских газет, декабрь 1935 г.

Из каунасской газеты «ЭХО», июнь 1935 г.

Йозеф Шмидт родился 4 марта 1904 года в деревне Давидени (теперь Давыдовка) Сторожинецкого района, Черновицкой области (тогда АвстроВенгрия, с 1918 г. – Румыния, с 1940 г. Украина) в бедной еврейской семье. Его музыкальные способности проявились в самом раннем детстве. Это был поющий мальчик, свою радость он выражал пением.

В 1914 г. семья переехала в г. Черновцы, где будущий певец учился в гимназии, брал уроки музыки (скрипка, фортепиано, вокал). С 12 лет он поёт в главной реформистской синагоге города и постигает тайны канторской техники пения. После завершения ломки голоса он берёт уроки вокала у лучшего педагога города Фелиции Лерхенфельд-Гржимали из знаменитой династии чешских музыкантов Гржимали. В 1924 г. Й.Шмидт с ошеломляющим успехом даёт свой первый концерт в зале Музыкального общества. Это событие предопределило дальнейший жизненный путь. На собранные общиной деньги Шмидт едет в Берлин, где совершенствуется в вокале в Берлинской Академии Музыки у профессора Германа Вайссенборна, который в силу уникальной одарённости ученика и его бедности, не брал с него платы за обучение!

Его бедой был маленький рост (150 см), из-за которого он не мог быть принят в оперный театр. Но ему улыбнулась удача. В 1929 г. на Радио-Берлин организовали Музыкальную Студию, задачей которой была постановка опер в прямом эфире! Тогда ещё не существовало магнитофонной записи. Как всегда, была проблема в хорошем теноре. Решили организовать конкурс среди молодых певцов. Й.Шмидт принял участие и своим пением удивил руководителя студии известного голландского баритона Корнелиса Бронсгиста, который сказал молодому человеку: «Тебе не нужно больше искать работу, ты всё будешь петь здесь». А Йозефу это только и было надо, никто не будет его видеть, а он будет петь всё!

Итак, 18 апреля 1929 г. состоялась радиопремьера оперы Джакомо Мейербера «Африканка», в которой Й. Шмидт исполнил главную роль Васко де Гама. Миллионы людей услышали этот голос, полный неслыханной сверкающей силы, нежный в пиано и разгорающейся в героической драматичности. На радио посыпались письма не только из Германии, но и из других стран с просьбой рассказать о молодом певце и с пожеланиями, чтобы его выступления по радио были чаще. Так за одну ночь Йозеф Шмидт стал любимцем немецкого народа. После «Африканки» Шмидт с тем же успехом спел в операх «Проданная невеста» Сметаны и «Марта» Флотова. Уже после этих нескольких постановок дирекция оперного отдела радио была убеждена, что Й.Шмидту можно доверить все без исключения теноровые главные партии от лёгких и виртуозных в операх Россини и Доницетти до напряженно-драматических в операх Верди, Пуччини, Бойто, Эркеля и др.

За 3,5 года работы на радио Й. Шмидт спел главные партии в 37 постановках! После постановок на радио опер Моцарта «Идоменей» и «Волшебная флейта» под управлением Бруно Вальтера Й. Шмидт был признан как лучший моцартовский певец. Миллионы людей по всей Европе сидят у приёмников и наслаждаются этим несравненным голосом, который называют «чистым золотом», «искрой божьей».

В немецкой прессе подчеркивалось своеобразие этого феноменального голоса, который сравнивали с голосом Карузо. К.Бронсгист, который был лично знаком с Энрико Карузо и пел с ним на сцене в качестве партнера, писал: «Довольно часто пытались сравнить голос Карузо с голосом других певцов, но ни у одного из этих сравнений до сих пор не было оправданий. В случае с Й. Шмидтом его первоклассная техника извлечения звука, замечательная дикция, голос, переходящий от мягких кантилен к героике, сияющий всеми оттенками, глубочайшая музыкальность и интерпретация исполняемых партий, всё это как единое целое, не встречающееся у других теноров, оправдывает сравнение с Карузо».

Романс Неморино из оперы Доницетти «Любовный напиток»:

Когда Й. Шмидт пел итальянские песни, все считали, что слышат настоящего итальянца; его бельканто было полно переливами, но без обычных плаксивых нот, которые обычно связывают с бельканто. Поразительная непрерывность при исполнении сложнейших звуков делало понятным вопрос: когда, собственно, он дышит?

Йозеф Шмидт, непостижимый фантастический певец! Не хватит слов, чтобы определить его уникальное исполнительское мастерство, его магический голос, голос идущий от сердца к сердцу, завораживающий своей красотой, игрой оттенков красок, передающий самые глубокие интимные чувства, и радость упоения жизнью, и тоску, и боль, и всеобъемлющую любовь, и сакральные чувства в молитвах к Всевышнему.

В искусстве Йозефа Шмидта удивляет ранее становление мастера. Уже первые его записи, сделанные в 1929 году в самых разных жанрах - само совершенство. Это пел уже Мастер, а ведь Йозефу было только 25 лет. Через 2 года он записал арию Елизара из оперы Фроменталя Галеви «Дочь кардинала» (интересно, что эта же ария была записана Э. Карузо в 1920 году, последнем году его жизни), исполнение которой поражает своим трагизмом, Шмидт поёт голосом, лишенным характерной для него яркости звука, который передает оцепенение человека сраженного горем и неизбежностью потери любимой дочери. Это исполнение арии Елизара конгениально известной записи Э. Карузо.

Дж. Россини, Тарантелла:

Вряд ли кто-либо из теноров того и нашего времени имел и имеет такую технику вокала. Певец владел и колоратурой. Из газетной заметки: «… в “Аллилуйе” Моцарта Шмидт создаёт конкуренцию любому колоратурному сопрано. С Монтеверди его пение ведёт назад к историческим истокам сольного пения. Итак, непрекращающийся финиш тенора. Высокие, выше, самые высокие тоны, которые он с лёгкостью повторяет».

Вот как пишет о Й. Шмидте известный музыковед Юрген Кестинг в своей книге «Великие певцы». «Миллионы любили и обожествляли его. Его имя было окружено легендами. Он был суперзвездой своего времени и пел почти с болезненной страстью, и в самые великие моменты своего творчества достигал высокого трагизма, когда в звучании его голоса ощущалось соприкосновение с несчастиями и смертью».

Баллада герцога, Joseph Schmidt - Questa o quella ("Rigoletto"):

Было бы ошибкой предположить, что Шмидту всё давалось без труда. В годы учебы Йозеф фанатично работал над своим голосом. Благодаря труду и природной одаренности ему потребовалось немного времени, чтобы овладеть всеми приемами вокального искусства. Но из-за своего маленького роста, мальчишеской внешности и происхождения, ему пришлось пронести через всю свою жизнь подавляющий художника груз горьких размышлений, незаслуженных обид, многих разочарований и часов страданий. Возможно, это подняло его артистичность ещё выше и облагородило его великолепный голос в огне, который горел в этой душе. То, что сосредоточилось в душевном страдании, формировало художника и человека, придавало характеру незаурядное величие и небудничную чистоту. Это нашло отражение в интервью певца. Вот некоторые фрагменты из опубликованной беседы в еженедельнике «Функштунде».

Й. Шмидт: - Вы хотите знать, как я пришел к музыке? Но я никогда не существовал без музыки! Не забудьте, что я родился на Буковине. Вряд ли найдется вторая страна, настолько богатая природными музыкантами, которые потом часто достигали европейской славы. Кажется, уже в полтора года я пел. Не обучаясь, играл почти на всех инструментах, играю на них и сейчас. Возможно, у меня двойная музыкальная родословная: с одной стороны - цыгане, которые там музицируют и пиликают на скрипке, а с другой стороны - всё исключительно немецкое. Наш город и моя юность были абсолютно немецкими. Наш театр был немецким, все знаменитости приезжали к нам на гастроли. До 15-16 лет я мечтал исключительно о том, чтобы поступить в театр, стать артистом. И только когда я должен был отказаться от этого из-за своей маленькой фигуры, скрытая во мне музыкальность настолько взяла верх надо мной, что стала задачей моей жизни.

Журналист: Для всех художников, как гласит изречение Гёте, родители в детстве играют формирующую роль. Как это было с Вами, уважаемый господин Шмидт?

Й. Шмидт: Да, честно говоря, мой отец был совершенно немузыкален, и когда я захотел стать певцом, он, понятно, был очень недоволен. Музыкальность полностью унаследована мной от матери. У неё я находил помощь и поддержку. Она и сегодня осталась моей лучшей подругой. Наши отношения особенно близки, как раз сейчас мама у меня в гостях. Очень много говорят об авантюрной крови художников. Я должен честно признаться, что я страстно привержен семье. Я не могу сообщить что-либо о романах в моей жизни. Я работаю целый день, с большой любовью занимаюсь спортом.

Ария Елизара, J.HALEVY "RACHEL, QUAND DU SEIGNEUR":

Журналист: Я, конечно, не могу не задать Вам самого серьёзного вопроса для художника. Вопрос о Вашем отношении к своему искусству и, особенно, к микрофону (речь идёт о работе на радио - прим. автора)?

Й. Шмидт: Видите ли, у меня чувство устарелости, несвоевременности большой оперы, которая всегда была смешанной формой. Руководители сцены это также ощущают. Они ангажируют актёров-режиссёров, чтобы выделить драматическое из оперы над музыкальным. В такое время перед микрофоном стоит огромная культурная задача, задача будущего самого высокого ранга: спасение музыки как таковой вне её театральной взаимосвязи. Здесь я чувствую себя миссионером на службе великому делу. Я бы хотел разделить музыкальные задачи и работу на две части. Первая задача – принести людям в дом воспоминание и усиление уже известного и большого музыкального богатства, где они могут порадоваться музыке без различных других влияний. Другая задача – спасение великих сокровищ незнакомой, забытой прекрасной музыки, которую нельзя было бы вернуть без микрофона. Здесь нас ожидает самая прекрасная награда. Я страстно люблю Моцарта и итальянцев, всех времён до Пуччини, но именно здесь многое нужно спасать. Но самое Прекрасное и Чудесное: после каждого выступления перед микрофоном – любой страх чужд мне, я чувствую себя прямо среди многочисленных людей и у меня внутренний контакт с ними, также как у них со мной. Я получаю многочисленные трогательные письма, даже от старых людей, больных и калек, которые прикованы к дому, и которым я приношу прекрасное, которого они были лишены. Разве не чувствуешь себя тогда жрецом – жрецом искусства?

Всё, что говорил тогда Шмидт, было правдой. Самые равнодушные радиослушатели ожидали очередной радиопередачи со Шмидтом. В трактирах, кофейнях не было ни одного граммофона без пластинок Шмидта. В частных беседах, семейных праздниках, в кружках, в домах престарелых везде одинаковый ненасытный голод – услышать голос Йозефа Шмидта. Ни один день не начинался, ни один день не кончался даже в самом глухом уголке рейха без чарующих звуков его золотой гортани.

Атмосфера почитания во всех кругах и слоях населения не вызывала в нем высокомерия, он неизменно оставался исполненным всеми очаровательными свойствами детской души. Его собственное «я» для него ничего не значило, искусство оставалось для него всем.

Его песня шла по свету

Он не любил глаза, обладатели которых вместо того, чтобы вслушиваться, забыв обо всём, разбирали певца анатомически, Слышать, не видя, это было для него концентрацией на его искусстве, которому он посвятил свою жизнь. Радио было и оставалось для Шмидта самым всеобъемлющим и обещающим успех посредником не только для всех слоёв населения, но и между народами и их культурами.

В конце концов, его анонимность в Германии и за её пределами должна была закончиться благодаря кинематографу. Киностудия Greenbaum пригласила Й. Шмидта для участия в фильме «Любовный экспресс» на второстепенную роль венецианского певца в баре. Участие Шмидта в фильме могло гарантировать успех у миллионов людей, которые жаждали увидеть любимого певца. Премьера состоялась 5 мая 1931 года во дворце Титания (Берлин – Штеглин). Успех был бесспорный, продюсеры не прогадали, пригласив Шмидта. Затем последовали многочисленные концерты во всех землях Германии, и везде были переполненные залы. Шмидта хотели слышать не только на концертах, но и во всех академиях искусств, на открытых сценах и различных гуманитарных мероприятиях. Австрия не осталась в стороне от высокой оценки певца, причислив его к лучшим сыновьям страны.

Его выступление в Вене в 1932 г. было триумфом. Билеты, после объявления о предстоящем концерте, были раскуплены за 5 часов. Имя Карузо часто называется в связи с Йозефом Шмидтом. Журналист одной венской газеты пишет: «Вот он сидит напротив меня в элегантных апартаментах гостиницы. Но уже с первого взгляда понимаешь трагедию этого певца. Он никогда не мог выступать в опере. Он всегда был слишком мал. Он всё время заговаривает об этом, как будто хочет при помощи небрежного жеста, улыбки освободиться от этого мучительного чувства, психологического комплекса … Он только говорит: «Я ненавижу глаза, я люблю уши…»

Знающий нужду с детства Йозеф Шмидт радовался всевозрастающим гонорарам, потому что они были мерилом его популярности, давали возможность помогать своим близким и делать подарки друзьям. Во всех отношениях Шмидт выдержал испытание золотом, он оставался простым в своем образе жизни, скромным и любезным в общении со всеми людьми. Себе он оставлял не больше денег, чем зарплата квалифицированного рабочего. Известно, что получаемые суммы он делил на три части. Одну отправлял горячо любимой маме в Черновцы, другую отдавал музыкантам, которые выступали с ним (они получали намного меньше, 30-е - это годы мирового кризиса), а третью оставлял себе. Безвозмездно Шмидт помогал знакомым и одаривал незнакомых людей, если они нуждались.

К странным стечениям обстоятельств, которые предоставляет судьба, относится то, что как раз 30 января 1933 года, в день выборов, который привел гитлеровский национал-социализм к власти, немецкое радио находилось под знаком Йозефа Шмидта. Он должен был петь большую часть передаваемых в тот день песен. После каждого сообщения о ходе выборов по радио объявляли «И опять поёт наш любимец Йозеф Шмидт». Именно в это время шли съёмки в Венеции нового фильма «Песня идёт по свету», в котором Й. Шмидт играл главную роль.

Сюжет фильма имеет некоторые биографические моменты. Йозеф Шмидт играл одаренного певца по имени Риккардо, который из-за маленького роста не подходил для сцены. Поиск работы привели его в радиостудию, но и там его не принимали. Тогда он запел арию Васко де Гама в фойе, и его голос проник в кабинет директора. С Риккардо сразу же заключили договор, и вскоре он становится известным певцом, его выступления по радио и пластинки завоёвывают мир. Но ему не везёт в любви, девушка с которой он познакомился, предпочла его статного и красивого друга.

Премьера фильма состоялась 9 мая 1933 года в Берлинском дворце УФА и стала большим событием. Волны восхищения прокатились по всей Германии, а затем и по другим странам. Известный композитор Ганс Май, написавший музыку к фильму, признал, что мировой успех его шлягера это большой частью успех голоса и невероятной популярности Й. Шмидта словами: «Его песня идёт по свету». А для журналистов Г.Май подчеркнул: «Я еще никогда с такой радостью не писал музыку как для Йозефа Шмидта, потому что у него не только великолепный голос, но он к тому же самый музыкальный интерпретатор, какого только может пожелать композитор».

Огромное количество писем от зрителей обрушилось на Й. Шмидта. Были письма с признаниями в любви, письма благодарности за утешение и поддержку, которые подарило его пение. Это был триумф певца и актёра Йозефа Шмидта. А 10 мая в Берлине на площади перед Библиотекой Университета жгли книги запрещённых авторов. Есть сведения, что Й. Геббельс, который был в полном восторге от фильма, предложил Й. Шмидту стать «почётным арийцем», но певец отказался от такой «чести».

Несмотря на победу фашистов на выборах, Йозеф Шмидт оставался первым и любимым певцом немецкого народа. Румынское гражданство Шмидта делало певца неуязвимым для общественных нападок, и только человек Йозеф Шмидт должен был смириться с бесцеремонным обращением. В это же время Шмидт испытывал чувство глубокого удовлетворения, когда не только берлинцы, но жители всех земель Германии приезжали на его концерты, невзирая на новый политический курс. Его фильм демонстрировался во всех кинотеатрах страны, по-прежнему везде звучали его пластинки.

Но скоро всё стало меняться. Артистам евреям стали запрещать выступать в концертах. Дошла очередь и до Шмидта, ему запретили работать на радио. Фильм шёл уже полуофициально только в далёких от столицы провинциях. Было решено переехать в Вену, которую Йозеф очень любил. Наверно, этот город напоминал ему родные Черновцы, как архитектурой, так и музыкальностью жителей. Вместе со своим импресарио Лео Энгелем Шмидт поселился в гостинице, которую вскоре стали осаждать толпы его поклонников и, конечно, журналисты. В газетах появилось немало неприятных шуток насчёт его маленькой фигуры, но были и очень интересные интервью, позволяющие заглянуть в душу художника.

Журналист: Это, правда, что у художника нет родины, и есть ли у него тоска по родине в национальном смысле?

Шмидт: Моя родина – весь мир. Тоска по родине для меня – тоска по моей семье.

Журналист: Вы ненавидите того критика, который пишет о Вас, что Вы спели плохо?

Шмидт: Нет, и даже тогда, когда он лжёт. Если публика того же мнения, то это правильно. Если он пишет неправду, публика реагирует всё же по-другому.

Журналист: Кто находится выше: певец милостью божьей или канарейка?

Шмидт (улыбнувшись): Канарейка. Она же гораздо симпатичнее. Слышали ли Вы когда-нибудь, чтобы канарейка спорила из-за жалования? Или чтобы она высказывала своё мнение в газете? Или упала в обморок, если кто-то поёт лучшее неё?

Журналист: Кто оставляет больше лучших воспоминаний человек или артист?

Шмидт: Человек и артист должны быть неразделимы, так как кто не может быть человеком, не может быть и художником, у кого нет сердца, тот не может обладать душевным голосом.

Журналист: Какое чувство вызывает у Вас любовь многочисленных поклонников разных стран мира?

Шмидт: Этой любви я желаю как самого дорогого подарка для моей дорогой мамы. Кто любит меня, тот друг моей матери. Кто хочет быть добрым ко мне, тот заключает мою маму в своё сердце.

Шмидт так часто говорил о своей маме, что ей даже из очень далёких стран оказывали внимание, вплоть до посылок с цветами по авиапочте.

Грандиозный успех фильма «Песня идёт по свету» породил новый замысел у его создателей, и было решено поставить еще один музыкальный фильм с Йозефом Шмидтом. Сценарист Эрнст Нойбах, композиторы Ганс и Карл Мей и тот же режиссёр Рихард Освальд осуществили этот план.

В этом фильме, как и в предыдущем, рассказывалась история бедного юноши, обладающего красивым голосом, который становится знаменитым певцом, но ему не везёт в любви. Он находит утешение в своём искусстве и любви к матери. Съемки фильма «Когда ты молод, тебе принадлежит весь мир» проводились в Вене и на юге Франции. А затем последовали фильмы «Звезда падает с неба» (1934) и «Самый счастливый день в моей жизни» (1936). В Англии Й. Шмидт снимается в новых версиях двух фильмов «Моя песня идёт по свету» (1934) и «Звезда падает с неба» (1936) на английском языке. В 1939 г. в Голландии были намечены съёмки нового фильма с Й. Шмидтом в главной роли. К сожалению, работа над ним была прервана из-за начавшейся войны.

В середине 30-х годов Йозеф Шмидт даёт огромное количество концертов в разных городах: Вена, Зальцбург, Франкфурт-на-Майне, Берлин, Лондон, Париж, Страсбург, Лилль, Амстердам, Роттердам, Брюссель, Антверпен, Варшава, Лемберг (Львов), Краков, Каунас, Вильнюс, Рига, Будапешт, Бухарест, Черновцы, Прага, София, Стамбул и др.).

Его обожают и боготворят на родине - Буковине, и конечно в Румынии. Гастроли певца в Румынии это всегда столпотворение, тысячи людей атакуют концертные залы, где он выступает. Без присутствия полиции проводить концерт невозможно. Пластинки с записями Й. Шмидта раскупаются мгновенно, в кинотеатрах всегда аншлаг, когда демонстрируются фильмы с его участием.

В 1934 году Й. Шмидт решил совершить путешествие на Ближний Восток. По пути в Палестину он даёт концерты в Бухаресте, Софии, Афинах, Стамбуле, и везде был успех. Билеты в Тель-Авиве, Ришон-ле-Ционе, Хайфе и Иерусалиме были сразу же проданы. Но желающих попасть на концерт оказалось так много, что концерт в Тель-Авиве был повторен ещё четыре раза. И всё равно не все желающие смогли достать билеты. Й. Шмидт был в восторге от публики, он нашёл её настолько разбирающейся в искусстве и такой благодарной, какой только мог пожелать себе певец. «Я должен сказать, что здесь столько же посетителей концертов, сколько жителей» - сообщает он в письме к маме.

Аллея Йозефа Шмидта в Тель-Авиве. Слева библиотека «Бейт Ариела»,

справа Музей изобразительных искусств, впереди виднеется здание Оперы

В Палестине Й. Шмидт записывает две уникальные молитвы «Ki lekach tov natati lachem» (Потому, что Я дал верное учение) на иврите и «Ano avdoh» (Я твой слуга) на арамейском языке. Автором этих молитв на дисках значится знаменитый кантор Давид Моше Штейнберг, который некоторое время жил в Черновцах и Вильнюсе. Эти молитвы очень трудны и не любой кантор может их исполнить. В обширной дискографии Й. Шмидта записи этих двух молитв занимают особое место. Они показывают певца в зените его возможностей. Его голос достигает истинно божественного звучания. Можно понять тех, кто ещё во времена служения певца кантором в реформистской синагоге - Темпле в Черновцах сожалели, что он перешёл к исполнению светской музыки. Биограф Й. Шмидта Альфред Фассбинд в своей книге приводит удивительные слова друга певца Маркуса Брейтнера – «Действие несравненного тембра Йозефа Шмидта благодаря акустике большой синагоги становилось незабываемым событием… Когда его изумительный голос возвеличивал славу Творцу, в воздухе витало нечто необъяснимое. Люди почти переставали дышать, и страстность его пения пробуждало во мне чувство, будто Всемогущий сам незаметно смешался с толпой, дабы послушать своё дитя. Никогда более я не соприкасался с человеческим голосом такой волнующей и чарующей проникновенности».

Среди почитателей артиста были поэт Нахман Бялик и философ Левин Дизенгофф, которые были очень обрадованы и удивлены, что смогли поговорить с певцом на иврите. Й. Шмидт также даёт благотворительные концерты для работников киббуцев Дгания, Эйн Харод и для молодежного поселения Бен Шемен, отказываясь от гонораров.

Возвратившись в Вену, Шмидт сразу принял участие в праздничных Венских Неделях. 18 июля состоялся его знаменательный концерт в Золотом Зале Музыкального Общества, где присутствовали многочисленные деятели искусств Австрии и других стран Европы. После концерта в газетах появилось много отзывов. Вот один из них: «С несравненным очарованием Шмидт исполнял каждый из своих номеров. В итальянской кантилене он был непревзойденным. Эта мягкость тона, этот переливчатый голос, это одухотворённое пиано исполнены такой незабываемой красоты, что к этому чуду человеческого голоса прислушивались трепетно и очарованно. Публика ликовала и требовала снова и снова исполнения на «бис», и Шмидт, обладая богатством, расточал его щедро…».

Й. Шмидт - кумир Голландии. Он часто приезжал в эту страну с концертами, выступал и на радио. «Когда Й. Шмидт поёт, кинотеатры пустеют», «Давка перед концертным залом» – названия газетных сообщений в амстердамской прессе о концертах певца в марте 1936 г. «Выступление Й. Шмидта вызвало большое волнение. Поток зрителей был столь велик, что понадобилась полиция для наведения порядка…». В июле 1936 г. Радио-ВАРА организует концерт на поляне под Биркховеном (пригород г. Амерсфорт, 25 км от Амстердама). Более 100 000 (!) слушателей устремились туда, чтобы иметь возможность увидеть и услышать любимого певца.

Хроника из Биркховена, 1936, Joseph Schmidt Sings Live in Holland:

Дважды в 1937 г. Й. Шмидт посетил с концертами США (6 концертов в Карнеги-холл, концерты в штатах Огайо, Пенсильвания, Колорадо, Северная и Южная Дакота, Алабама, Техас и Флорида). Он также побывал в Мексике и на Кубе. Везде ошеломляющий успех. Есть сведения, что в Голливуде певцу предложили 10 000 долларов за 3 минуты пения в фильме. Й. Шмидт подписал договор о намерениях на 1940 г. и… возвратился в Европу. Это была его роковая ошибка. Любимец публики, человек с большим сердцем, бессребреник был наивен. Он полагал, что великие державы не позволят Германии развязать войну. Очарование Америкой, безусловно, повлияло на его оценку складывающейся в мире ситуации и в последствии привело к гибели.

Похоже, что Й. Шмидт был кумиром и Бельгии. Когда из-за аншлюса он переехал из Вены в Брюссель, то был уже так знаменит, что его хотели видеть на сцене. И, несмотря на очень маленький рост, который был всегда непреодолимой преградой для работы в театре, певец был принят в Брюссельскую королевскую оперу Ла Моннэ. Сбылась мечта – петь на сцене. Ему предложена главная партия в опере Дж. Пуччини «Богема». Премьера состоялась 19 января 1939 г. и прошла с большим успехом. С этой оперой труппа объехала много городов Бельгии, Голландии, Финляндии и Швейцарии. На очереди была постановка оперы Леонкавалло «Паяцы». Но началась война, и Бельгия была оккупирована.

Й. Шмидт перебирается на юг Франции, который не был занят германскими войсками. Ряд роковых обстоятельств не позволяет ему уехать в США или на Кубу. Его документы румынского поданного вскоре становятся недействительными. Ему предписано поселиться в городке Ла Бурбуль, где он будет находиться под полицейским надзором, как беженец. Каждые 48 часов необходимо отмечаться в полиции. Все его счета заблокированы, он снова беден. Помогают друзья и поклонники. Иногда удается устраивать домашние концерты и заработать небольшие деньги. Последний свой концерт в пользу беженцев, таких же, как и он сам, певец даёт в Монт-Дор в августе 1942 г. Этот концерт организовал епископ Габриэль Пигэ, который упорно добивался от властей разрешения на его проведение в пользу еврейских беженцев. Учитывая цель концерта, Й. Шмидт отказался от гонорара, хотя сам находился в крайней нужде.

Это было время, когда правительство Виши по требованию германских властей начало выдавать евреев. Спустя несколько дней после концерта Й. Шмидт узнаёт об аресте большой группы беженцев, которых отправили в Клермон-Ферран, чтобы затем переправить в пригород Парижа Дранси (там был организован пересылочный лагерь), а далее на уничтожение в газовые камеры. Он незамедлительно тайком выехал в Клермон-Ферран (50 км от Ла Бурбуля) к епископу Г. Пигэ, у которого там был приход. Это была очень рискованная поездка. Его маленькая фигурка была очень заметна и узнаваема. Как беженец Й. Шмидт не имел права покидать пределы своего городка. Разыскав епископа, он рассказал ему о готовящейся акции и тот сумел, используя всё своё влияние, освободить и вернуть большую часть людей. Вскоре люди узнали о роли певца в их спасении. Й. Шмидт пережил потрясающие сцены благодарности.

Ганс Май, Самый прекрасный день в моей жизни:

(Епископ Габриэль Пигэ позднее был арестован и заключён в концентрационный лагерь Дахау. Его тяжело больного освободили в конце войны. 22 июня 2001 г. комитет национального мемориала Катастрофы и Героизма в Иерусалиме (Яд Вашем) причислил Г. Пигэ к праведникам мира).

Дальнейшее пребывание во Франции становится опасным и Й. Шмидт принимает решение бежать в Швейцарию. С риском для жизни он с группой беженцев добирается до погранзаставы. Но их не пропускают. Швейцария не дает убежища евреям. Тогда он переходит границу нелегально. Измученный скитаниями и совершенно больной Й. Шмидт добирается до Цюриха. Он находит приют в гостинице «Кармель» на улице Лёвенгассе, хозяйка которой давала приют беженцам. Вызванный ею врач прописал певцу строгий постельный режим. Через знакомых Й. Шмидт пытается получить документы, дающие право легализации. Но в результате получает повестку с требованием незамедлительно отправиться в лагерь беженцев в поселок Гиренбад под Цюрихом. По законам Швейцарии того времени этого не должны были делать в отношении тех, кто имел поручителей, мог найти работу или был болен. На Шмидта не распространился и указ о больных беженцах в кантоне. Он не был подвергнут официальной медицинской экспертизе, его не считали больным, он не принадлежал к избранным, которым было разрешено высшими властями жить на пансионе. Не помогло также посредничество некоторых депутатов, успешное во всех других случаях. Неуслышанным остался настойчивый призыв одной газеты: «Спасите голос Й. Шмидта! Он принадлежит не только ему, он принадлежит не только Швейцарии – этот голос принадлежит всему миру!» Друзья и почитатели Шмидта пытались добиться для него льгот, и были готовы внести за него большой залог. Сотрудники Цюрихского театра не преминули указать на то, что условия лагеря повредят известному во всем мире голосу. Все призывы и поручительства не возымели действия.

В лагере певец был вынужден работать на рытье траншей. Была осень, становилось холодно и Йозеф тяжело заболевает простудой. Вначале его считают симулянтом, но потом всё же помещают в госпиталь. Он жалуется на сильные боли в груди, но врач отвечает, что лучше знает от чего его лечить - от фарингита. В госпитале лечили только гортань, жалобы на сердце врачи оставляли без внимания. За это «не отвечали». Консультации частных врачей не признавались, да ему и запрещалось лечиться в частном лечебном заведении. В трёхкоечной палате лежал не знаменитый Йозеф Шмидт, а нелегальный эмигрант, вместо его всемирно известного имени стоял только номер.