Как в сегодняшней Литве на вчерашине колхозы смотрят

Популярный литовский еженедельник "Вяйдас" в одном из последних номеров опубликовал очередной рассказ по историческим мотивам - "Последствия массовой коллективизации"

Насколько этот труд можно отнести к собственно историческим исследованиям, судить читателям "Обзора".

Последствия массовой коллективизации

65 лет назад в Литве началась массовая коллективизация сельского хозяйства, которая привела к тяжёлым потерям во всех сферах жизни.

Сегодня уже никто не сомневается, что коллективизация сельского хозяйства (1929-1930 г.), а вместе с тем уничтожение лучших фермеров было одной из самых важных причин краха русской системы социализма в СССР: ведь чего стоит строй, при котором не могут быть удовлетворены элементарные потребности человека?

Коллективизация в Литве

Сведения о порождённом коллективизацией необычайно тяжёлом положении в сельском хозяйстве Советского Союза, о нехватке продовольствия в городах широко распространились по всему миру, достигнув наших крестьян. Об этом совершенно открыто рассказывал и Юстас Палецкис. Поэтому после всех политических преобразований в 1940 г. представители новой советской власти публично и громко обещали насильно не загонять крестьян в колхозы.

Кстати, эти обещания были не только словесные, они даже были закреплены в документах Народного Сейма: «любые попытки покуситься на личное имущество крестьян, или против воли трудящихся крестьян навязать им организацию колхозов будут сурово наказаны как вредящие интересам народа и государства».

Право крестьян заниматься хозяйством самостоятельно было закреплено и в Конституции Советской Литвы. Даже в протоколе Политбюро ЦК ВКП (б) от 21 мая 1947 г. указывалось, что колхозы в Литве, Латвии и Эстонии следует создавать без спешки, и только при наличии желающих.

Первый колхоз у нас появился в 1947 г. в Кедайняйском районе. Он был назван именем М.Мельникайте и в него вступили 14 семей. В том году планировалось создать ещё 34 колхоза, кажется, совсем немного, но основали лишь 20, потому что не было желающих. Так или иначе, как отмечают историки, в том же 1947 г. период осторожной советизации завершился: Москва решила, что в Прибалтике она может бесцеремонно действовать во всех сферах жизни. Но самое главное - заставить крестьян отказаться от своей земли, скота, другого имущества и «записаться» в колхозы.

Вместо практиковавшейся до того агитации, убеждений о преимуществах крупных хозяйств, с 1947 г. всё чаще используется моральное, экономическое давление, включая угрозы. К этому приходилось прибегать потому, что наши сельские жители были очень привязаны к земле, считали её бесценной, ради которой немало воинов-добровольцев даже рисковали своей жизнью.

22 мая 1948 г. в Литве была осуществлена первая массовая депортация сельского населения, в ходе которой только по официальным данным было сослано 11 345 семей. После этого уполномоченный по проведению этой экзекуции в Йонишкском уезде Й.Блека рапортовал: «В уезде значительно выросло желание вступать в колхозы. Эти настроения следует использовать для создания колхозов». Так и было сделано, потому что на 1 января 1949 г. в Литве имелось 614 колхозов, гораздо больше, чем год назад, но все же не столько, сколько требовалось властям - они объединяли всего около 3,9% крестьянских хозяйств.

Возможно, наиболее важной мерой воздействия на крестьян была кампания раскулачивания, начавшаяся осенью 1947 г. во исполнение специального Постановления от 17 августа и соответствующих документов руководящих органов ЛССР, изданных в сентябре и декабре. В них указывались признаки кулацких хозяйств, самым главным из них было использование наёмного труда. Следует отметить, что данные документы трактовались весьма вольно, поэтому в список кулаков могли попасть и владельцы двух гектаров земли. Вначале для таких крестьян ввели непомерные налоги, а потом, лишив имущества, отправляли в ссылку в Сибирь.

Последствия коллективизации

Руководство советской Литвы хорошо понимало, какие катастрофические последствия будет иметь массовая коллективизация для обеспечения населения продуктами питания, что это увеличит их недовольство режимом, а вина за это, как правило, будет свалена на местные власти – дескать, они не сумели выполнить справедливые директивы Москвы. Поэтому Антанас Снечкус ещё в начале 1948-го предлагал Москве не торопиться с коллективизацией, но ничего не добился: секретарь ЦК ВКП (б) Г.Маленков прямо заявил, что «постановления ЦК не обсуждаются, а выполняются».

Безуспешно пытались защититься от массовой коллективизации и другие республики: первый секретарь Компартии Эстонии Н.Каротам доказывал Москве, что «при создании коллективных хозяйств необходимо строго соблюдать ленинско-сталинские принципы добровольности... Крестьян необходимо убеждать на практике, чтобы убедиться, что общественное ведение хозяйства выгоднее индивидуального». Конечно, и его никто там не услышал, но инициатива значительно ускорить коллективизацию была явно принята не в Вильнюсе, Риге или Таллинне, а в Москве, хотя и не совсем понятно, почему именно тогда.

Тем не менее, соответствующее постановление ЦК ЛКП (б) и СМ ЛССР «Об организации колхозов в Литовской ССР" значительно запаздывало – оно появилось только в конце марта 1948-го. В нём говорилось: «Крестьяне Советской Литвы вступают на испытанный путь социалистического хозяйства, чтобы добиться полной победы над кулаками, для обеспечения высокой эффективности труда, ради повышения материального и культурного уровня». В постановлении содержится призыв к строгому соблюдению колхозной демократии, но это уже верх лицемерия: если бы власти так действовали на самом деле, то массовой коллективизации нигде не было бы...

Перелом в деле коллективизации в Литве произошёл в 1949 г. - тогда число колхозов возросло почти в десять раз, до 6032. Наверное, этому способствовал ещё один этап массовых депортаций, который весной 1948 г. проходил одновременно во всех трёх прибалтийских республиках. В тот период из Литвы было вывезено 33 496 человек, т.е. 8765 семей, из Латвии - 41 445, из Эстонии - 20 660 человек.

В сентябре 1952 г. VII съезд ЛКП (б) с удовлетворением отметил, что «колхозный строй одержал в Советской Литве победу». Однако на самом деле радоваться было нечему: сельскохозяйственное производство упало по всем показателям. Резко сократилась урожайность зерновых - с 15 центнеров с гектара в 1949 г. до 3 центнеров в 1953-м, много полей осталось незасеянными, потому что некому было работать, не хватало семян, удобрений. Провалы имелись и в животноводстве: люди не хотели отдавать в колхозы выращенный ими скот, поэтому скотина пошла под нож и мясо было продано. Наше сельское хозяйство было отброшено на несколько десятилетий назад.

Подход к работе тоже очень быстро изменился – трудолюбия и качества работы стало меньше, потому что за работу на полях и фермах люди почти ничего не получали: в 1950-1954 г. заработная плата составляла лишь от 4 до 11 копеек за трудодень (по стоимости рубля в 1960 г.).

Конечно, из-за такой ситуации в аграрном секторе страдали не только колхозники, жители городов, но и государство: в бюджет было собрано намного меньше налогов, чем раньше, меньше было получено и продукции от земледельцев. Эти и другие подобные факты, кажется, ясно свидетельствовали, что навязанный И.Сталиным и его соратниками колхозный строй экономически неэффективен, нежизнеспособен. Но о том, чтобы что-то изменить, не могло быть и речи – ведь это было бы возвратом назад, к капитализму.

Поэтому власти пытались сохранить колхозы всеми возможными способами: списывали их долги государству только в 1955 г. было списано 28 млн. рублей, когда Москва обеспокоилась в связи с плохой ситуацией в сельском хозяйстве Литвы. Тогда даже было издано специальное постановление ЦК КПСС и СМ СССР, согласно которому слабые колхозы присоединялись к сильным, менялись руководители колхозов, улучшалось обеспечение удобрениями, сельскохозяйственной техникой, строительными материалами, финансировали и осуществляли крупномасштабные мелиоративные работы; горожан направляли на помощь колхозникам, принуждали заводы брать над ними шефство, то есть оказывать колхозам помощь и т.д.

Так было не только в Литве, но и во всём Советском Союзе, но похоже, что у нас эти меры дали лучшие результаты, чем в других местах. К 1965 г. наше сельское хозяйство не только достигло довоенного уровня по урожайности зерновых, по количеству скота и его продуктивности, но и стало лидировать в Советском Союзе по целому ряду показателей. Почему так произошло? Видимо, благодаря совместным усилиям всех наших людей, их способности адаптироваться к диктуемым Москвой условиям, использовать их - как рядовых колхозников, так и руководителей всех уровней, которые нередко амортизировали различные навязываемые из центра авантюры в секторе сельского хозяйства, которых был особенно много при Н.Хрущёве (чего стоит одна только знаменитая кукурузная программа).

Об удивительной выносливости наших селян, их деловитости и трудолюбии, их способности работать в меняющихся, в особо сложных условиях говорит тот факт, что в 1953 г. колхозы и совхозы в Литве производили всего 27,8% мяса и 19,3% молока. Всё остальное поступало из подсобных хозяйств колхозников, которые, разумеется, для выращивания своих коров и свиней использовали колхозные корма - как легально, так и нелегально.

Таким образом, они не только сумели выжить в самые трудные годы существования колхозов - 1950-1955 г., но и помогли горожанам: такого голода, как когда-то в России, у нас не было. Впоследствии эти показатели постепенно менялись в пользу колхозов, но роль подсобных хозяйств в Литве во-прежнему оставалась значительной: в 1966-1969 г. в Украине у колхозников было скуплено только 3,8% мяса, в Молдавии – 2%, в России – 6%, а в Литве – даже до 25%.

Правда, великий реформатор Н.Хрущёв в 1962 г. решил, что необходимо ещё больше ограничить или даже вовсе ликвидировать подсобные хозяйства колхозников якобы потому, что это мешает им эффективно трудиться на колхозных полях и фермах. Была подготовлена соответствующая директива центра, которую просто должны были единогласно одобрить все республики. Но на этот раз Москве воспротивился Вильнюс, и слово не стало плотью.

За несколько десятилетий колхозной жизни положение в сельских районах нашей страны постепенно улучшалось: заработная плата росла, улучшились условия труда на полях и фермах, появились новые красивые посёлки. Тем не менее, эта форма ведения хозяйства у нас держалась не из-за её преимуществ по сравнению с индивидуальным хозяйством, а благодаря правительственным директивам и щедрой поддержке. Таким образом, как только рухнула та власть, тотчас и колхозы исчезли, точнее – новая власть их ликвидировала столь же стремительно, непродуманно, как они были созданы. Так что деревне пришлось пережить ещё одну революцию. И снова с огромными потерями.

Йонас РУДОКАС,

«Veidas».