Идеальный рыцарь

Памяти сэра Томаса Шона Коннери

31 октября в возрасте 90 лет умер шотландский актер Шон Коннери. Согласно сообщению его семьи, актер, который в это время находился на Багамах, уже некоторое время болел. Умер Коннери мирно, во сне. Кинокритик «Медузы» Антон Долин напоминает, каким образом выходец из эдинбургских низов не просто стал сэром Шоном Коннери, но превратил себя в живое воплощение рыцарства.

Выбрать лучшего актера всегда сложно: слишком много факторов и профессиональных критериев надо учитывать. Выбрать любимого куда проще — здесь говорит сердце, а не ум. Шон Коннери, несомненно, был любимым. Можно сколько угодно критиковать его неспособность к подлинному актерскому перевоплощению, нехватку пластичности, подчиненность раз и навсегда выбранному образу — но шарм и сила его харизмы опровергнут любой скепсис.

Сэр Томас Шон Коннери родился в Эдинбурге в очень простой семье — его родителями были рабочий и уборщица (и это главный парадокс его биографии: ведь для абсолютного большинства зрителей именно Коннери был эталоном аристократизма). В театре он оказался в начале 1950-х, в надежде подзаработать. Параллельно Коннери начал карьеру бодибилдера.

По-настоящему его судьбу изменило приглашение на роль Джеймса Бонда в первом фильме серии «Доктор Ноу». Продюсеры рассматривали множество кандидатур, от всемирно известного Кэри Гранта до дебютантов-новичков. Коннери соблазнил их своей походкой и манерой общения. Утвердив молодого актера на роль, с ним начали бесконечно тренироваться, обучая не приемам боя и стрельбы, а элегантности и высокомерию. Шон Коннери сыграл агента 007 именно семь раз — в пяти первых, самых прославленных картинах (с 1962 по 1967 годы), потом после перерыва — в «Бриллиантах навсегда» (1971) и, наконец, во «внесерийном» фильме Ирвина Кершнера с говорящим названием «Никогда не говори «никогда» (1983). Тогда ему было уже 53 года.

Был ли он самым органичным, самым настоящим Бондом? На этот счет нет консенсуса — многие предпочитают пришедшего позже Роджера Мура, а поклонники поздних фильмов нежнее любят Пирса Броснана или Дэниела Крэйга: Бонд в исполнении Коннери кажется им слишком старомодным и неповоротливым.

Пожалуй, у шотландца есть одно неоспоримое преимущество перед другими исполнителями роли агента 007. В его интонации всегда была если не усмешка и открытая ирония, то намек на них. Серия романов Яна Флеминга, несмотря на серьезный профессиональный опыт писателя, всегда содержала в себе элемент пародии и стилизации — и Коннери передавал это своей игрой: перед вами, леди и джентльмены, не подлинный шпион, а его идеальный и потому шутливый образ. Не рассказ о грязной и трудной Холодной войне, а увлекательные приключения, которые заставят забыть о реальности. Конечно, есть этот подход и во многих позднейших фильмах «бондианы», но никто из актеров не передавал его так точно, как Коннери, в персонажах которого мужественность и ирония всегда сочетались.

В любом случае, сводить завоевания Коннери к «бондиане» — непростительное преуменьшение. Еще в те годы, когда мир узнал и полюбил его в обличии агента 007, артист блестяще сыграл у Альфреда Хичкока в психологическом триллере «Марни» (1964), у Сидни Люмета в военной драме «Холм» (1965), а у Михаила Калатозова — в его последнем фильме «Красная палатка», где исполнил роль Руаля Амундсена. Из этой работы родилась песня Владимира Высоцкого.

Да и после расставания с Бондом актеру было грех жаловаться на нехватку интересных ролей. Коннери не раз еще работал с Люметом — в частности, в «Убийстве в «Восточном Экспрессе» (1974), снялся в огромном количестве жанрового кино, но не постеснялся и повалять дурака в эксцентрических «Бандитах во времени» (1981) Терри Гиллиама. Наибольший успех настиг его в 1988 году, когда роль стареющего полицейского Джима Мэлоуна в «Неприкасаемых» Брайана де Пальмы была увенчана «Оскаром» и «Золотым глобусом».

Седина в бороду не помешала Шону Коннери остаться корифеем остросюжетных жанров — хоть и можно считать, что работа в третьем фильме Стивена Спилберга об археологе-авантюристе «Индиана Джонс и последний крестовый поход» (1989) символически перевела его в ранг «отцов»: сыграв Генри Джонса-старшего, артист, по сути, «украл» фильм у Харриссона Форда, своего экранного сына. Уже после этого были «Охота за «Красным Октябрем» — своеобразное прощание с романтикой Холодной войны — и «Русский дом» (оба — 1990), запутанное «Восходящее солнце» (1993) и, конечно же, бодрая «Скала» (1996), где герой Коннери явственно передавал привет мифологии «бондианы». В новом тысячелетии пожилой артист прощался с аудиторией, сыграв роль писателя-наставника в тонкой драме Гаса Ван Сэнта «Найти Форрестера» (2000), и напоследок пытался тряхнуть стариной в возмутительно вульгарной «Лиге выдающихся джентльменов» (2003), в которой, тем не менее, режиссер Стивен Норрингтон поручил Коннери роль архетипического искателя приключений Аллана Квотермейна.

Особая и символически важная часть актерского наследия Коннери — образы средневековых воинов и монархов: шотландец-бедняк превратился в живое воплощение английского рыцаря задолго до того, как в 2000-м официально стал «сэром». Он был эталонным Робин Гудом своего поколения в «Робине и Мэрион» (1976) Ричарда Лестера, Зеленым Рыцарем в «Легенде о сэре Гавейне и Зеленом Рыцаре» (1984) Стивена Уикса, дослужился до Ричарда Львиное Сердце в «Робин Гуде, принце воров» (1991) Кевина Рейнолдса и, наконец, заслуженно возвысился до великого Короля Артура в «Первом рыцаре» (1995) Джерри Цукера. И это не говоря о бессмертном мечнике Хуане Санчесе Вилья-Лобос Рамиресе в «Горце» и мудрейшем Уильяме Баскервильском в «Имени розы» (оба — 1986). Необъяснимым образом именно Коннери обеспечивал связь современной масс-культуры с идеалами европейского средневековья.

Шон Коннери всегда был чем-то большим, чем персонаж, которого он играл. Возможно, для актера такая неспособность раствориться в персонаже — не добродетель. Однако в случае Коннери это свойство еще при жизни сделало его не просто звездой, но легендой.