Вулканическая сила режиссера Р. Виктюка будет вечно жить и в Вильнюсе

17 ноября 2020 года на 85-м году из жизни ушел Роман Виктюк. Русский драматический театр Литвы сегодня отозвался на эту потерю текстом, который "Обзор" приводит ниже.

Смерть режиссера, народного артиста России Романа Виктюка (28 октября 1936 – 17 ноября 2020) потрясла мир театрального искусства. Русский драматический театра Литвы (РДТЛ) выражает соболезнования близким и родным усопшего, всем тем, кто работал и общался с этим выдающимся художником.

Легендарный театральный режиссер Роман Виктюк поставил более 200 спектаклей в театрах России, Украины, Латвии, Литвы, Финляндии, США, Италии, Греции, Израиля. Р. Виктюк работал со многими известными артистами, в его спектаклях играли Елена Образцова, Алла Демидова, Сергей Маковецкий, Валентин Гафт и др.

Как театральный режиссер с уникальным и исключительным талантом Роман Виктюк внес весомый вклад и в творческую историю РДТЛ. Режиссер в Вильнюсе поставил десять новаторских, эмоциональных, выразительных спектаклей на современные темы: «Чёрная комедия» П. Шеффера, «Мария Стюарт» Ю. Словацкого, «Валентин и Валентина» М. Рощина (все – 1971), «Дело передается в суд» А. Чхаидзе (1972), «С любимыми не расставайтесь» А. Володина, «Встречи и расставания (Прошлым летом в Чулимске)» А. Вампилова, «Продавец дождя» Р. Нэша (все – 1973), «Похожий на льва» Р. Ибрагимбекова (1974), «Уроки музыки» Л. Петрушевской, «Мастер и Маргарита» по М. Булгакову (оба – 1988). В Молодежном театре в Вильнюсе Р. Виктюк поставил «Мы, джаз и приведения» Э. Низюрского (1974).

«Слава Богу, советская власть не догадалась полностью лишить меня возможности работать. Тогда они совсем изолировали бы меня от духовного роста. Они не догадались. И хотя было трудно, я делал только то, что мне казалось нужным, и оставался независимым. И награда — когда приходишь, а артисты делают все замечательно. Это самая высшая награда», – в одном из своих интервью говорил Р. Виктюк.

«Этот человек даже после ухода из театра на десятилетие определил и наше мировоззрение, и нашу работу с другими режиссёрами», – говорит актер Юрий Щуцкий, с Романом Виктюком работавший в РДТЛ почти 50 лет тому назад. Предлагаем несколько ярких воспоминании Ю. Щуцкого о творчестве и жизни Романа Виктюка в Вильнюсе.

В 1970-ом году я поступил в Русский драматический театр Литвы. В этом же году в театре стал работать Роман Виктюк, который только что уволился из Калининского ТЮЗа, где в последнее время работал главным режиссёром. Уход из того театра был вынужденным, так как возникли сложности с Горкомом и другими идеологическими организациями. Что там в его спектаклях нашли антисоветского, до сих пор никто не знает, но, как объяснял сам Роман Григорьевич, там обнаружились так называемые «неконтролируемые ассоциации». Так обозначило местное руководство те ассоциации, которые возникали в его спектаклях, пусть это были постановки Шиллера или любого другого иностранного драматурга, но содержали в себе элементы, которые заставляли критически рассуждать над сегодняшней жизнью.

Вместе с Виктюком из ТЮЗа в знак протеста уволились тринадцать актёров. Позже десять из них вернулись, а трое пришли в наш театр. Это Юрий Лизингевич, Эдуард Мурашов и Евгений Бочаров. Лизингевич позже стал режиссёром и ушёл из театра, а Мурашов и Бочаров на долгое время стали украшением Русского драмтеатра Литвы.

Первой его постановкой в нашем театре был спектакль «Черная комедия» по пьесе П. Шеффера. При всей необычности спектакля, никто в Литве не нашёл в нём «неконтролируемых ассоциаций». Более того, на премьере был сам Снечкус, который сказал о новом и интересном направлении в Русском театре Литвы.

А потом появился спектакль «Валентин и Валентина», где во главу проблемы ставилось становление личности. Об этом и говорила фигура, висящая над головами героев: «Задумайтесь! Будьте свободными! Избавьтесь от догм!» Этот спектакль имел необычайный успех и аншлагами был обеспечен до тех пор, пока героиня не ушла в декретный отпуск. Во время гастролей в Калинине этот спектакль имел огромный успех. Приезжал автор Рощин, его жена Екатерина Васильева, которая сказала, что из такой неважной пьесы Виктюк сумел вытащить наверх столько проблем, которых Михаил Рощин даже не имел в виду. Позже Роман подружился с семьёй Рощиных и, увидев, как они ссорятся из-за того, надо ли шкурку с сосисок снимать до того, как бросать их в кипяток, он (Роман) с удивлением заметил, что этот спор - прекрасное начало новой пьесы. Рощин написал пьесу «Муж и жена снимут комнату», а поставить её во МХАТе пригласили Виктюка. Он уехал в Москву на эту постановку, а в Вильнюс уже не вернулся. Это была огромная потеря для театра.

У нас появился свой творческий салон, квартира Ефремова на улице Гaрялё. Почти каждый вечер там собирались молодые актёры: Ефремов, Евдокимов, Мурашов, Гунин, Вагнерите, Мотовилова. Частенько туда заглядывал и я. Дагне Якшявичюте была хлебосольной хозяйкой, так что стол был заполнен вполне приличной закуской. Была и водочка. Во главе стола, как всегда, восседал Роман Григорьевич. Виктюк воспитал в себе привычку каждый вечер перед сном выучивать наизусть одно стихотворение. И здесь на вечеринке обязательно удивлял нас каким-нибудь новым произведением. Иногда приносил непонятно откуда взятые журналы и читал целые статьи. Порой просто разговаривали, но, как правило, только о театре или на философские темы. Здесь, на посиделках, мы впервые услышали в исполнении Романа рассказ Володина «Стыдно быть несчастливым». Здесь же познакомились со стихами Рильке в переводе Пастернака. Стихотворение "Созерцание" стало нашим программным на всю жизнь.

Тогда же, в начале семидесятых мы увидели запрещённые стихи Мандельштама, перепечатали их на машинке и распространили между своих близких друзей, единомышленников.

Роман Григорьевич обладал уникальной способностью проникать в такие места, куда другим вход был категорически воспрещён. Таким образом он сумел затащить нас в Университетскую и Академическую библиотеки. И не только в читальный зал. Он как волшебник, открыл для нас самые потаённые уголки этих чудесных заведений: запасники. Это там мы познакомились с такими великими философами-экзистенциалистами, как Бердяев, Соловьёв, Розанов и т.д. Мы не только читали их, но и конспектировали, и размышляли, и спорили... Виктюк научил нас читать, дал направление, и мы захлёбывались от восторга познаний, до сих пор нам, "совкам", неизвестных. Именно тогда я начал читать Библию. Почти наизусть выучил Нагорную проповедь. И не только я.

Мы уже тогда тридцатипятиленего Романа между собой называли гениальным режиссёром. И несмотря на яростные заголовки статей в центральных газетах, типа «Загнанных лошадей пристреливают» (про спектакль «С любимыми не расставайтесь») или «В кривом зеркале режиссуры» (про спектакль по пьесе Вампилова «Прошлым летом в Чулимске»), влюблялись в его спектакли, смотрели их по многу раз. У него на репетициях в зале всегда сидело немало обожателей. Его работа над спектаклями была настолько яркой и темпераментной, настолько заразительной, что всё время хотелось ворваться в этот процесс, выскочить на сцену и жить там, а не в зрительном зале. Он мог растоптать актёра, замучить его, чуть ли не уничтожить, но наступал момент, когда он вдруг во всё горло орал: «Это гениально! Ты понял, наконец?».

Он был очень музыкальным человеком. Для каждого спектакля находил свой любимый мотив, который становился лейтмотивом всего действия. Найдя этот мотив, он постоянно напевал его, как бы сверяя по нему действие. Так, в одном из самых красивых его спектаклей «Любовь – книга золотая» о последней осенней любви Екатерины Второй и княгини он всё время напевал: «Девы, спешите счастие ловить». Репетируя «Валентинa и Валентинy», внутренне напевал темы из Шопена. Когда работал над пьесой Чхаидзе «Дело передаётся в суд» из его уст вырывались мелодии Моцарта.

Он очень любил старых артистов, берёг их, никогда не повышал на них голос, говорил ласково, словно гипнотизируя. Вот так, почти под гипнозом играла у него в спектаклях Елена Майвина. Про глаза Бориса Смельцова говорил бесконечно трогательно о том, что его добрые глаза важны для него так же, как и музыка.

Роман Григорьевич какое-то время стажировался, работая с Анатолием Эфросом. Это оттуда принёс он нам новые для нас профессиональные слова: «процесс», который не может на сцене прекратиться ни на секунду; «отказ», когда хочешь что-то сказать, но сначала уходишь в сторону, а потом вдруг бросаешься к партнёру со своим монологом. И чем сильнее отказ, тем сильнее и яростнее бросок. А ещё есть «отходы», когда хотел сказать, но так и не сказал. И много ещё такого, что касается актёрской кухни. Как-то я спросил: «Роман Григорьевич, а как назвать метод, которым вы пользуетесь на репетициях?» Он ответил коротко: «Это метод психологического импрессионизма».

Работая в нашем театре чуть больше четырёх лет, Виктюк успел поставить десять спектаклей: «Чёрная комедия», «Мария Стюарт», «Валентин и Валентина», «Любовь – книга золотая», «Дело передаётся в суд», «Принцесса и дровосек», «С любимыми не расставайтесь», «Встречи и расставания», «Продавец дождя» «Похожий на льва». Кроме того, он поставил в Молодёжном театре спектакль «Мы, джаз и приведения". А ещё задумал сделать спектакль для великой литовской актрисы Моники Миронайте. Но... не успел, уехал в Москву. Но всё равно, попробуйте представить, сравнить с другими режиссёрами. Кто бы мог успеть за четыре года поставить одиннадцать спектаклей. Его вулканическая деятельность, его беспредельная и единственная страсть – это Театр.

Мой друг Вячеслав Гунин, с которым мы до сих пор переписываемся, как-то вспомнил эпизод. Они с Виктюком подошли к театру, где красовалась вывеска «Театр Романа Виктюка». И вдруг с какой-то необыкновенной грустью он произнёс фразу: «Вот я умру. Вывеску снимут. И меня забудут через год». Не знаю, как быстро забудут его в Москве: там сейчас много сильных режиссёров, но мы в Литве, в Вильнюсе, и те, кто играли в его спектаклях, и те, кто видели его спектакли, запомним его НАВСЕГДА!