Феминисткам надо победить филологическую безграмотность

Недавно весь мир опять сотрясли волны гомерического хохота, когда в американском сенате закончили молитву словами a-men и a-women. Ещё задолго до этого стало хорошим тоном говорить по-английски не просто men, а men and women – мужчины и женщины. «Наши храбрые мужчины и женщины справились с последствиями наводнения в Оклахоме» и так далее. На самом деле это оскорбительно для женщин. И совершенно не обязательно. Потому что men в данном контексте значит «люди», и мужчины, и женщины. Не «мужчины», а «люди». А men and women означает «люди и женщины». Типа «женщина – друг человека». Или, в лучшем случае, это тавтология: «люди, и ещё те люди, которые женщины».

Но не только на Западе есть такая проблема. По России прокатилась волна конструирования феминитивов. Автор женского пола хочет называться «авторкой» или «авторессой». Другие, напротив, стоят на консервативных позициях: поэтесса – это Сола Монова. А Анна Ахматова – поэт. Врача-женщину можно называть «врачихой» или «докторшей», но это как-то вульгарно. А депутат? Наталья Поклонская – она кто? Депутатка? Или депутатша? Может, депутатесса? Прокурор – чисто мужская профессия? Как токарь? Потому что как назвать женщину-токаря? А судьи у нас в большинстве своём женщины. И мы уже привыкли говорить она-судья. Ещё и окончание подходящее, на гласную, так что слово «судья» стало у нас существительным женского рода. Он-судья звучит уже как-то неправильно.

Давайте рассмотрим проблему с исторической точки зрения. Томас Барроу в своей книжке о санскрите пишет: «В самый древний период тройной классификации не существовало. Женского рода не было, и имена подразделялись на два рода: средний и общий. Последний именовался так потому, что из него развились мужской и женский род. Это подтверждается многочисленными пережитками. В индоевропейском женский род возник в более поздний период, и, строго говоря, только с этого времени можно говорить о грамматическом роде в собственном смысле этого термина».

В общем, слова были двух родов. Средний род – слово обозначало действие. И общий род, слово происходило от действия и обозначало деятеля, не важно, мужского или женского пола. Это и был общий род. И остатки этого общего рода раскиданы во всех языках. Грамматически эти слова выглядят как имена мужского рода, но это только потому, что разделение на мужской и женский грамматический род произошло путём выделения женского рода, а те слова, что остались, они стали считаться все как бы мужским родом, хотя значительная часть из них по происхождению и смыслу является словами общего рода. Например, английское слово men – не мужского рода, а общего. Оно значит «люди», все люди, всех полов. И таких слов – вагон и маленькая тележка.

Весь парадокс ситуации в том, что слова, означающие деятелей, лиц определённой профессии, даже очень современные слова, складываются по очень-очень архаическим правилам: действие плюс подходящий суффикс равно деятель, человек определённой профессии. Программа – программист. Экономика – экономист. И так далее. И в результате архаической процедуры получается архаическое слово... общего рода! Как и много тысяч лет назад. У этого слова нет феминитива, его не нужно феминизировать, как и маскулинизировать, потому что оно является по смыслу и происхождению словом общего рода, оно охватывает и мужской, и женский роды, а выглядит оно чаще всего как слово мужского рода только потому, что так исторически сложилось, смотрите выше.

Впрочем, иногда оно выглядит как слово женского рода: например, «судья» современному уху кажется женщиной, потому что окончание на гласную характерно для женского рода. Хотя и тут полно исключений.

Вообще трудно понять, зачем и почему возникла в языке категория грамматического рода. Как это было связано с социальными изменениями в обществе? Может, более ясными стали гендерные роли? Но даже если так, почему доска – она, пень – он, а дерево – оно? Похоже, это вопрос случайности. Мы не знаем, как именно и почему они образовались. И был ли язык без них более простым или, наоборот, более сложным. Потому что, например, в чеченском языке отражена явно более архаическая по сравнению даже с древним индоевропейским ситуация, и грамматических родов вообще нет, зато есть шесть (!) классов, распределение существительных по которым не имеет никакой видимой логики (ладно, честно говоря, мужской и женский классы и тут есть, но вот остальные четыре – загадка).

Конечно, можно любое слово феминизировать с помощью суффикса (космонавт – космонавтка), или с помощью местоимения (she-writer), можно наплодить кучу феминизированных слов и тщательно следить за своей речью, чтобы говорить всегда не только о мужчинах, но и о женщинах. Например: наши врачи и врачихи, доктора и докторессы, медики и медички отважно борются с пандемией! Вот только с точки зрения самого языка, грамматики и истории это звучит нелепо, избыточно.

Язык «чувствует» в этом лишнее. Ведь слова, обозначающие деятеля, профессионала в чём-либо, исторически относятся к общему роду, как и слова, обозначающие людей вообще, или коллективы людей, например «граждане». Это не мужской род. Это общий род. Возможно, стоит, вместо того, чтобы плодить феминитивы, ввести в образовательные программы это понятие: общий род. Немножко объяснить феминисткам историю языка. Провести краткий курс ликвидации филологической безграмотности. И закрепить как литературную норму названия профессий без феминитивов и маскулинитивов. Врач – он, главное, чтобы был хороший. А звать мы его или её будем с любовью и уважением, по имени-отчеству.

Автор: Герман Садулаев, писатель, публицист для издания ВЗГЛЯД