Алексей Иванов: Я противник каких бы то ни было национальных идей

"Душевного равновесия я достигаю работой. Это мой психотренинг. Как у Юрия Левитанского, по-моему, есть замечательное стихотворение на эту тему: "Я, как заклятье и молитву, твердил сто раз в теченье дня: — Спаси меня, моя работа, спаси меня, спаси меня!" Для меня спасение – это работа. Это, кстати, уральская горнозаводская идентичность – спасаться работой. Не деньгами, не властью, не славой, не пьянством, а работой", - рассказал о себе известный русский писатель Алексей Иванов, с которым медиаклуб "Формат А-3" провел онлайн-встречу.

В конце января у Алексея Иванова вышел в свет новый исторический роман и аудиосериал "Тени тевтонов", который уже успел войти в число самых обсуждаемых новинок 2021 года.

"Любую книгу можно считывать на разных уровнях сложности. Если брать уровень сюжета, то "Тени тевтонов" - это книга о событиях 1945-го года в Прибалтике, а точнее в Восточной Пруссии, в городе Пилау, который сейчас называется Балтийск и находится в Калининградской области. А если брать философский план - это книга о нашем взаимоотношении с историей. О том, что история имеет тенденцию к повторению. Но настоящая история – это всегда движение вперед. Если пользоваться терминологией из моего романа, движение вперед – это движение к Богу, а движение назад (то есть повторение) – это движение к сатане. И неважно, какими соображениями мы руководствуемся, когда хотим повторить историю", - вкратце охарактеризовал свое новое произведение писатель.

Об истории

• Что для меня история? Историк может для себя сформулировать концепцию истории и всегда в своей работе этой концепции следовать. Я не историк, я писатель. У меня инструмент не факт, а образ. И поэтому я меняю свои концепции истории в зависимости от произведения, которое я пишу. Концепций историй может быть много разных. Никто же не знает, что такое история. Самое очевидное, так сказать, народное мнение: история – это воля царей, князей, королей. Религиозная концепция истории – это воля Бога. Как Бог захотел, так и происходит. Концепция Маркса – что история – это борьба классов. Концепция Льва Толстого – что история – это ролевое движение народа. У Льва Гумилева своя концепция истории была, история – это всплески пассионарности, которая управляет жизнью народа. Существует концепция Ричарда Докинза: история – это борьба информационных комплексов. Есть, например, постмодернисткая концепция Фоменко и Носовского, воплощенная ими в "Новой хронологии", что история – это фейк, что никакой официальной истории нет, а есть клонированный во многих обличиях рассказ об одних и тех же событиях, но помещенных в разные эпохи.

Когда я пишу роман, я вынужден придерживаться той или иной концепции истории. В данном случае, в случае "Теней тевтонов", я никакой концепции не придерживался. Вот, например, когда я писал роман "Пищеблок", я придерживался концепции Докинза, когда я писал роман "Тобол", я придерживался марксистской концепции, хотя по логике предполагалось, что я поддерживал концепцию Гумилева и так далее. То есть я могу себе позволить разные концепции истории.

О свободе

– Если человек во главу картины мира ставит самого себя, а не совокупность мнений профессионалов в той или иной сфере деятельности и человечества вообще, то это разрушает систему иерархий. То есть это выстраивает такую систему иерархий, когда самое главное – это мнение самого человека, то есть, по сути дела, иерархии нет. А вся наша культура и вся наша жизнь – это и есть разные иерархии.

Вот, скажем, что такое свобода? Свобода – это наличие множества иерархий, в которых человек может выбирать себе место по вкусу, по выгоде и так далее. Перемена иерархий – это и есть свобода. В тоталитаризме иерархия только одна. При анархии иерархии нет вообще. Если мы отменяем институт иерархии, то есть если мы во главу всего ставим свое собственное мнение, то воцаряется хаос. И то, что мы начинаем жить по законам онлайна, свидетельствует о том, что наша жизнь оптимизируется, двигается к хаосу, нарастает энтропия, и это не хорошо для человеческой культуры. Может быть, человеческая культура выработает какие-то иные механизмы существования, но всегда предполагается то, что в конечном итоге все придет к хаосу.

О национальной идее

– Я вообще противник каких бы то ни было национальных идей и одной национальной идеи, общей для всех. Россия – это слишком сложно устроенный мир. Люди живут по-разному, люди являются представителями разных идентичностей. Никакой общей национальной идеи у них быть не может. У каждого сообщества должна быть своя идея, а суть России в том, чтобы таких идей было много. Чтобы расцветали все цветы. Тогда Россия, собственно говоря, и станет Россией. А если она вся подверстана под одну идею – это тоталитаризм, это мы уже проходили. Ни к чему хорошему это не приводит.

О русском характере

– Я не верю в русский характер, в русскую уникальность и так далее. Я считаю, что русский характер ничем не отличается от немецкого, английского или французского. Отличается система ценностей, а не характеры. Характер – это темперамент, например. Ну что, русский холерик чем-то отличается от французского холерика? Нет, оба сумасшедшие люди. Отличается система ценностей. Для представителей какой-то нации и какой-то культуры главная ценность одна, а для представителей другой нации и культуры – главная ценность другая.

Об аудиосериале

– Формат аудиосериала не тождественен аудиокниге. То есть это не то, когда автор написал книгу, а потом актер ее красиво прочитал. Аудиосериал строится на несколько иных основаниях. Скажем, аудиосериал всегда делится на серии – части. Внутри каждой части существует своя небольшая внутренняя драматургия, чтобы каждая серия была с отдельным сюжетом. А в конце должен быть какой-то такой поворот сюжета, чтобы у слушателя возникало желание слушать дальше. То есть зацепка. Это тот же самый сериал, но ты его слушаешь, а не смотришь глазами. Это во-первых. А во-вторых, есть отличие от аудиосериала и на речевом уровне. То есть текст для аудиосериала должен быть более четким, внятным. Предложения должны быть немного короче, речь должна быть более яркой, чтобы слушатель за речью сразу видел картинку. Такие требования, с одной стороны, ограничивают писателя, с другой стороны, дают ему другие художественные средства. Лично для меня формат аудиосериала очень интересен и приятен, потому что я и сам в своей художественной эволюции двигался в этом направлении. То есть я делал свою речь более емкой, более краткой, более энергичной. Мне так нравилось. И когда предложили делать вариант для аудиосериала, я с удовольствием принял это предложение, потому что это именно то, к чему я и шел.

Из-за коронавирусной эпидемии, полузакрытых границ и карантина медиаклуб "Формат А-3" временно проводит встречи в режиме онлайн-дискуссий.