Так было. Помнить вечно...

Родился я в марте 1939 года в Курской области, в сельском поселении Прелестное.

Село наше было расположено на пологом берегу в пойме истоков реки Псёл, и окрестности его соответствовали названию: изумительно красивая местность, заливные луга с ивами и вербами, сады, сирень, черёмуха…

Церковь, школа, общественный центр.

Каждое село состояло обычно из 30-35 домов с палисадниками. Сёла в этой местности друг от друга отделяют заливные луга с небольшими притоками реки, с красивыми мостиками и насыпными, обсаженные деревьями, дорогами.

Противоположный берег реки – высокий, изрезан живописными оврагами с кустарниками, родниками, пахучими травами. В общем, рай на Земле.

Пишу об этом потому, что этот рай немецкие фашисты превратили в ад. Всё дотла сожгли, остались только русские печи с трубами, вырубили все деревья, чтобы не было партизан, везде - воронки от взрывов бомб и снарядов. До 1953 года здесь стояли остовы разбитых и сгоревших танков и самоходных орудий.

Земля была нашпигована минами и снарядами и захоронениями солдат, как советских, так и немецких.

Был июль 1943 года, жара. Это были легендарные бои под Прохоровкой Курской битвы. Всего в окрестностях нашего села погибло свыше 25 тысяч человек, в том числе и много местных жителей.

Погибших хоронили через 4-5 дней после их гибели, потому что шли страшные беспрерывные бои. Как пример, приведу такой факт - участки дорог между сёлами, примерно 400 м длиной, проходили по заболоченной местности (кругом торфяники) и были единственной дорогой с твёрдым покрытием между сёлами, по которым можно было проехать.

Немцы стремились отвоевать эти участки, их атаки следовали одна за другой, но советские войска упорно их обороняли, находясь на выгодной позиции.

На этих участках дорог было много раненых немцев и трупов их солдат. Как результат их атак, к концу 12 июня 1943 года немецкие тяжёлые танки «тигры» весом свыше 55 тонн пошли по этой дороге, пытаясь прорваться к следующему селу прямо по своим, ещё живым, раненым солдатам и по трупам и сделали из них кровавое месиво.

Большая часть этих танков была уничтожена советской артиллерией и реактивными миномётами «Катюша» с высокого берега реки Псёл, а остальные возвращались тем же путём. Так прошло 4 дня.

После этого советские похоронные команды волокушами свезли исковерканные останки разложившихся трупов захватчиков в воронки от бомб и снарядов, засыпали землёй, и ещё долгие месяцы от этих мест шёл смрад.

Так поступали фашисты со своими людьми, что даже звери так бы не поступили, а фашисты это делали.

Это бесславный конец оккупантов на русской земле. Помнится, после войны делегации из Германии приезжали на это поле битвы и ещё имели наглость выговаривать, что их соотечественников хоронили так – в ямах, а ведь их возможные родственники поступали со своими солдатами хуже зверей: раздавили и не похоронили.

Сейчас переписывают историю этой страшной войны, потомки тех, кто воевал на советской земле под сенью фашистских крестов, учат нынче гуманизму, мечтают о реванше, хотя и говорят о раскаянии.

Немецкие войска дальше нашего села не прошли. Бои здесь продолжались свыше 10 дней. На высоком берегу стояли орудия и реактивные миномёты «Катюши», они били прямой наводкой по врагам, которым нужно было преодолеть заболоченные торфяники, где тонули танки.

Оккупанты с моей родной земли бежали, оставив после себя разруху, горе, боль, исковерканные судьбы практически всех жителей этих мест.

У меня отец - украинец, а мать - русская. Мы жили в «украинском» селе Васильевка, а рядом были «русские» сёла Андреевка, Кострома и другие. Жили дружно, вместе работали, отдыхали, создавали семьи, учились в одной школе, хоронили предков на совместном погосте.

…Родители моего отца - украинцы-переселенцы, в 1925 году приехавшие в Курскую область из посёлка Синельниково Днепропетровской области Украины по причине малоземелья на своей малой Родине. В России они получили 0,5 гектара земли, огород, вступили в колхоз и жили, как и все, дружно. Отец был бригадиром в колхозе, был доволен своей судьбой, и он уж, конечно, не приглашал оккупантов к себе домой, за 3000 км из Германии.

И вот пришли «освободители» незваные. Что они принесли нашей семье? Отец был призван в армию в июле 1941-го в числе других односельчан. Их отправили необученными, безоружными, на формирование и обучение в Смоленскую область. Там при бомбёжке он был ранен в плечо, попал в плен, был конвоирован в концлагерь в посёлок Барвуха-2, что под белорусским городом Полоцк.

По рассказам двух оставшихся в живых односельчан, они находились за колючей проволокой, их практически не кормили, а привозили с лесопилок опилки, чтобы пленные употребляли их в пищу и умирали, трупы сбрасывали в овраги. Таким образом, они избавлялись от раненых и ослабленных. Отец погиб в ноябре 1941 года.

В 1971 году я ездил в эти места, и местные жители подтвердили всё. Это делали, как они себя называют сейчас, цивилизованные гуманисты.

Наше село фашисты оккупировали в ноябре 1941 года. Наша семья: мама 28 лет, бабушка (мать моего отца 56 лет) и мои братья семи, пяти лет и я жили в своём доме.

В феврале 1942 года немцы решили устроить в нашем доме какой-то командный пункт. Ночью пришёл немецкий военный, увидел детей в кухне и сказал, что если через 5 минут мы не уйдём, то он всех расстреляет.

Мама нас раздетых завернула в тулупы и вынесла в сарай, к нашей корове. Мороз был около 18 градусов. Мы вынуждены были находиться там, так как был комендантский час, и ходить по селу нельзя было.

Днём в наш дом пришли новые фашисты (не СС), но как и все - мародёры, искали масло, яйца, кур ловили, и моя бабушка-украинка защищала кур, и один солдат ударил её прикладом своего карабина в шею, повредил ей позвоночник, и она в страшных муках умерла через месяц.

В марте 1943 года Советская Армия освободила наш район от фашистов, отбросив их на 30 км. Во второй раз, в июле 1943 года, в период наступления на Курск немцы снова дошли до нашего села, но дальше пройти не смогли, оставив нам пепелище, горе и разруху, много незахороненных своих солдат и разбитой военной техники, оружия, снарядов, мин, фугасов, на которых подорвались примерно половина всех местных детей в возрасте 5-15 лет.

Чтобы спасти нас, трёх своих детей от подрыва на этих минах, мама закрывала нас в погребе на замок, на целый день, оставив маленькую щель для воздуха, чтобы старшие дети не могли вылезти из погреба, так как кругом были мины и гранаты, а сама шла на полевые работы.

Еды не было, и у нас в погребе было только ведро воды, охапка конского щавеля для еды, иногда горбушка хлеба. Вечерами она открывала наш погреб, сама рыдала от жалости к нам, но только так могла нас спасти от гибели на минах.

Ещё кое-что о представителях «высокой цивилизации». Немцы в период оккупации организовали у нас как бы курсы для детей -девочек 12-15 лет, готовя их к отправке в Германию. Но там, на этих курсах, насиловали девочек, рождались дети, а их малолетние матери от пережитого позора кончали жизнь самоубийством в реке Псёл. Это кончилось только тогда, когда одна девочка 13-ти лет кухонным ножом убила насильника, и её застрелили.

Почему-то именно это вспоминается, когда я сегодня слышу разговоры о том, что не так уж и страшны были двуногие звери с оружием.

Фашисты принесли много горя, исковеркали жизни ничем не повинных людей, и когда сейчас говорят, что они и их потомки осознали и раскаялись, я в это не очень верю.

В 1966-1968 годах, уже будучи взрослым, как специалист я жил и работал в ГДР, в Лейпциге, на заводе по ремонту двигателей, где также работали немецкие граждане. И в ежедневном общении с ними, а также во время поездок по другим регионам Германии я чувствовал, что не все немцы раскаялись и что примерно 30-40 процентов молодых немцев мечтают о реванше. Они удивлялись, как могли проиграть войну их старшие соплеменники. А посещая концлагерь под Эрфуртом – завод «Дора», где изготавливали ракеты «Фау-2», наследники вчерашних фашистов с гордостью говорили о технических достижениях предков, но при этом совершенно не упоминали о том, что при строительстве штолен в горах для этого завода было истреблено свыше 40 тысяч военнопленных из разных стран.

В более позднее время - в 2005-2007 годах - мне пришлось бывать в городах Бонн, Киль, Дюссельдорф, общаться с немцами ФРГ, и у меня вновь была возможность убедиться в том, что немало жителей Германии не раскаялись за злодеяния, совершённые их соотечественниками на территории России, Белоруссии, Украины, и по-прежнему мечтают, если не о физическом порабощении этих стран, то, по меньшей мере, о психологическом реванше, переписывая историю.

Практически 90% граждан Германии поддерживали Гитлера в его стремлении поработить граждан этих стран.

Да, были среди немцев и антифашисты, те, кто боролся с Гитлером, не дал себя одурманить, но разве это отменяет всё то, о чём я перед этим написал?

Стоит также подчеркнуть, что Великая Отечественная война – это была война не только с Германией. Активно участвовали в ней многие страны Европы, как экономически, так и людскими ресурсами. Среди оккупантов были венгры, румыны, французы, испанцы и многие другие европейцы. Активно участвовали в поставке военной продукции и в геноциде мирного населения.

Так, только в моей близкой родне ранили, мучили и убили в концлагере безоружного моего отца-украинца, а мою бабушку-украинку убили в её собственном доме. Сожгли в камышовом бараке моего русского дядю, старшего брата моей мамы - партизана. Освобождая Румынию от фашистов, погиб младший брат моей мамы, офицер Советской Армии.

Немцы сожгли наш дом, разорили страну, принесли горе и боль мне, моим братьям и моей маме, которая осталась вдовой в 28 лет с тремя малыми детьми, принесли нам боль, горе, разруху.

Но моя мама с помощью государства сохранила и вырастила трёх сыновей, все окончили техникумы и получили высшее образование в вечерних и заочных вузах, стали дипломированными инженерами, руководителями крупных производств, вели научные работы и отмечены правительственными наградами.

У каждого - своя семья, дети, внуки, и я не хочу, чтобы какие-то недобитки нацистов-фашистов сегодня давали оценку моим героическим родителям, победоносно защитившим свою великую Родину, фальсифицировали историю и давали мне и моим близким свои глупые советы, как относиться к моему собственному прошлому.

Может быть, я написал своё письмо излишне эмоционально, но я, переживший всё это, помнящий о всех жертвах своей семьи, имею на это полное право.