Четыре клана вашингтонского Политбюро. Или не все интервенционисты одинаково либеральны

Государственная политика — это исследование несовершенства. Она включает в себя несовершенных людей с несовершенной информацией, стоящих перед глубоко несовершенным выбором, поэтому неудивительно, что они показывают несовершенные результаты

Джейк Салливан

Апрельские внешнеполитические пируэты нынешней администрации Белого Дома обнажили разногласия внутри либерального истеблишмента, который получил в 2020 году практически всю полноту власти и последовательно движется к тому, чтобы сохранить эту власть на десятилетия.

Согласованность действий политиков-демократов, их партийная дисциплина и удивительная слаженность с мейнстримной прессой долго создавали впечатление монолитности коалиции триумфаторов 2020-го. Но как только в воздухе запахло первым серьёзным внешнеполитическим кризисом, по фасаду этого монолита побежали отчётливо заметные трещины. Специально подготовленная речь Байдена, призванная прекратить всякие споры о политике на российском направлении хотя бы до предполагаемого саммита в верхах, своей цели в полной мере не достигла. Раздрай в либеральном лагере виден невооружённым взглядом. На него раз за разом указывает даже сервильная мейнстримная пресса.

Вопреки расхожему заблуждению, камнем преткновения снова, как много раз в истории, стала не внутренняя, а внешняя политика. Спора о её стратегии пока нет, но тактические разногласия позволяют довольно точно указать на наличие противостоящих друг другу группировок. Их в нынешней администрации, как минимум, четыре.

Ястребы из Аспена

Вплоть до разрушения Югославии Демократическая партия США с успехом создавала себе имидж антивоенной партии. Но не всех демократов это устраивало. Часть либерального истеблишмента не только восприняла неоконсервативные установки (агрессивное распространение демократии, обязанность вмешиваться во внутренние дела других стран для защиты прав и т.п.), но и желала словами и делами громко заявить об этом.

В конце 1990-х и 2000-х подобные идеи имели хождение в основном среди молодых профессионалов, уже успевших поработать в федеральных ведомствах, но ещё не достигших больших вершин. Несколько из таких энергичных специалистов после проигрыша Альберта Гора на выборах 2000 года были приняты в Аспенскую стратегическую группу, богатый вашингтонский мозговой центр, учреждённый в 1980-х. Центр был двухпартийным, здесь дискутировали представители разных политических школ. Особой популярностью пользовались длительные выездные форумы в горнолыжном курортном городе Аспен в штате Колорадо. Представительство здесь было самого высокого уровня. Многие сессии были закрытыми. Молодёжи вход был туда заказан, и она устраивала собственные импровизированные дискуссии на свежем воздухе. Постепенно у нового поколения политиков вошла в привычку рыбалка на местных ручьях, где в изобилии водилась форель. Эту группу так и назвали — “Ловцы форели”.

Американский политический историк Джеймс Манн писал1, что “Ловцы” были одной из самых активных внешнеполитических групп того времени. Он отмечал: “Им не терпелось показать, что демократы — не свора пацифистов, что они понимают, что такое национальная безопасность и готовы использовать военную силу, если это требуется”. Но Манн, будучи большим поклонником Барака Обамы и его администрации, несомненно, смягчал характеристики тех людей, что вошли команду 44-го президента США. “Ловцы форели” были и до сих пор остаются самым “ястребиным” крылом Демпартии.

В то время как мы не можем быть уверены, как именно улучшить мир, представления, основанные на высокомерии, являют собой наиболее серьёзную опасность.

Джозеф Най

Среди “ловцов” особенно выделялись (и сделали хорошую карьеру позже) Энтони Блинкен, Том Донилон и Курт Кэмпбелл. Из них лишь Донилон не вошёл (возможно, только временно) в администрацию Джо Байдена. Он был в шорт-листе кандидатов на пост директора ЦРУ, но уступил Уильяму Бёрнсу. А вот Блинкен и Кэмпбелл заняли самые высокие посты. Первый стал госсекретарём, а второй — координатором азиатской политики при совете по нацбезопасности, так называемым “азиатским царём” Байдена.

Курт Кэмпбелл был главным автором так называемого “тихоокеанского разворота” Обамы, политического курса на сдерживание Китая за счёт высвобождения ресурсов, задействованных на Ближнем Востоке. Поскольку об истинных целях “разворота” администрация Обамы предпочитала помалкивать — сначала из-за нежелания раньше времени ссориться с Пекином, затем из-за провала самой политики — Кэмпбелл опубликовал свои идеи лишь в 2016-м, когда свет увидела его одноимённая книга2. Но работа над стратегией противостояния Поднебесной началась ещё в начале 2009-го. Так что можно сказать, что нынешняя холодная полувойна с Китаем носит имя Курта Кэмпбелла.

Другой “ловец форели”, Тони Блинкен, попав в администрацию Обамы, сначала занимался ближневосточной политикой в составе Совета национальной безопасности. Он поддержал госсекретаря Клинтон в её желании поучаствовать в агрессии против Ливии и был одним из тех, кто разрабатывал “новую сирийскую стратегию” по свержению Башара Асада. Воплотить её в жизнь помешала катастрофа в ливийском Бенгази. Блинкен был переведён в госдепартамент и развил бурную деятельность на российском направлении. Ещё в 2013-м он выступал за введение санкций против Москвы за то, что она не выдала Америке Сноудена. Он также возражал против сделки Лавров-Керри по уничтожению сирийского химоружия. В январе 2014-го он требовал бойкота Олимпиады в Сочи под предлогом дискриминации геев в Чечне. Ну а когда вопрос “Чей Крым?” был решен, Блинкен стал одним из главных разработчиков системы санкционного давления на Россию.

10 Сегодня Энтони Блинкен отстранён от принятия тактических решений на китайском и российском направлениях. Курт Кэмпбелл держится “ниже радаров”. Но это не значит, что ястребы из Аспена растеряли своё влияние. Это по-прежнему сплочённая группа политических бойцов, все ещё не достигших своей главной цели — показать истинно демократическую “грубую силу”3.

Том Донилон, Энтони Блинкен и Курт Кэмпбелл

“Мягкие” клинтониты

С тех пор, как Хиллари Клинтон проиграла выборы 2016 году и новая либеральная коалиция была собрана без видимого её участия, в международном экспертном сообществе стало принято принижать роль как самого семейства Клинтонов, так и всех тех, кто связал с ним свою карьеру в Вашингтоне. На мой взгляд, тут сказывается чрезмерное увлечение семейно-родовой тематикой в изучении мировой политики.

Само увлечение вполне объяснимо. В 1990-е любое упоминание клановости, семейных связей, династийности и т.п. неизменно маркировалось как параноидальная конспирология. Западный политикум описывался через сменяемость, борьбу элит за электоральные симпатии масс, постоянный отбор наиболее эффективных лидеров, честную политическую конкуренцию и проч. Когда “запрет” на тему кланов был снят, многие эксперты ударились в противоположную крайность. Они не только стремились объяснить всю политику (в том числе, американскую) борьбой кланов, но и описывали сами кланы исключительно как связанные родственными узами.

Но, конечно, кланы — гораздо более сложные образования. Один из наиболее ярких примеров — клан Кеннеди. Да, для вхождения в него, как правило, нужно быть католиком ирландского происхождения, но вовсе не обязательно быть родней JFK и RFK4. Зато обязательно быть либералом и почитать нынешних лидеров неформального объединения. А лидерами после смерти сенатора Эдварда Кеннеди стали Джо Байден и Джон Керри. Благодаря коррупционным бизнес-проектам группы “золотой молодёжи” во главе c Хантером Байденом и приёмным сыном Керри Кристофером Хайнцем членом клана стал также и сын спикера Палаты Представителей Джон Пелоси младший, хотя ранее калифорнийцев “Кеннеди” не жаловали.

Клан Клинтонов — ещё более аморфное образование. Родственники Хиллари — по линии семейства Родэм — в политике не преуспели. В семье, где воспитывался Билл, сложилась настолько запутанная и драматичная ситуация, что о ней впору было снимать сериал для домохозяек. Достаточно сказать, что Билл получил фамилию своего отчима лишь в 15 лет. Так что первая пара строила свой клан с нуля и отнюдь не на семейном фундаменте. Главным требованием к неофитам была бескомпромиссная лояльность Биллу и Хиллари. И этот принцип себя оправдал. Люди, приближённые к Клинтонам, хранят им верность до сих пор. И этот клан до сих пор влиятелен.

22-я поправка, вероятно, должна быть изменена, так, чтобы мы говорили о двух сроках подряд вместо двух сроков на всю жизнь.

Билл Клинтон, май 2003 года

Достаточно сказать, что его воспитанник стал советником по национальной безопасности 46-го президента США. Зовут этого человека Джейк Салливан. Ещё в Йельском университете он сумел сблизиться с профессором Строубом Тэлботтом, который занимал высокие посты в Институте Брукингса, мозговом центре, который в 1990-х стал основным поставщиком идеологии для Клинтонов. Тэлботт сначала пристроил Салливана в аппарат сенатора Эми Клобашар, а затем представил его первому семейству. Джейк Салливан работал в штате Хиллари на праймериз 2008 года, затем был активным членом команды переговорщиков между Обамой и Клинтон, результатом работы которой стала сделка, по которой Обама получал карт-бланш от партии, а Хиллари становилась госсекретарём США. Салливан же занял пост главы аппарата госдепартамента. В 2013-м после ухода Клинтон он также засобирался на вольные хлеба, но его попросили задержаться, чтобы завершить работу над иранской ядерной сделкой. Джейк покинул госдепартамент осенью 2014-го, а в 2015-м уже работал в предвыборном штабе Хиллари.

Салливан, как и его коллега по иранской проблематике Уильям Бёрнс5 (примкнувший к Клинтонам, уже будучи опытным функционером), всегда характеризовались как сторонники прагматичного и умеренного курса. Не то чтобы они не были интервенционистами или не стремились подчинить весь мир либеральному мировому порядку6, но добиваться поставленных целей они предпочитают дипломатическими методами и мягким давлением. Острых ситуаций в мировой политике они стараются избегать.

“Деэскалация” — пожалуй, этот термин характеризует эту группу клинтоновских лоялистов лучше всего7. И то, что именно это слово прозвучало из уст президента Байдена во время его специальной речи, посвященной российскому вектору внешней политики Вашингтона, говорит о том, что в настоящий момент “мягкие клинтониты” находятся на пике своего влияния в новой администрации. Что, конечно, не гарантирует им контроля над внешнеполитическим курсом Белого Дома в будущем.

Хиллари и Билл Клинтон

“Спящие” гиганты

Как уже говорилось выше, в администрацию Байдена перекочевало очень много сотрудников администрации Обамы самого разного уровня. При этом самое удивительное произошло именно с самым высоким уровнем, с обамовскими “зубрами”. Они попали на места, которые явно не соответствовали ни их квалификации, ни признанному за ними в Вашингтоне статусу.

Пожалуй, лишь сегодняшняя должность бывшего госсекретаря Джона Керри подходит ему по ранжиру. Он является специальным президентским посланником по климату. Являясь членом совета по национальной безопасности, он никому, кроме главы государства, не подчиняется. У него в распоряжении оперативный аппарат в полторы сотни человек. Возглавляемая им спецкомиссия, занимающаяся расчётом так называемой “социальной цены” углеводородных выбросов, распоряжается щедрым бюджетом, который позволяет подключать к работе практически любые мозговые центры и исследовательские институты США. Да и задача перед Керри стоит масштабная — применяя климатическую повестку, сохранить за либеральным истеблишментом США (а, стало быть, за транснациональными корпорациями и мировой финансовой элитой) контроль за международным разделением труда. Так что Керри занял соразмерную ему должность. Хотя до сих пор его деятельность была в основном непубличной.

А вот остальные высокопоставленные обамовцы, определявшие внешнюю политику США при 44-м президенте, как будто “спланировали” на понижение, на эдакие тихие и ничего не значащие синекуры. Судите сами. Сюзан Райс, работавшая послом Соединённых Штатов в ООН и советником президента по нацбезопасности, сегодня занимает должность директора Совета по внутренней политике (DPC). В компетенцию данного консультативного органа не входят даже экономические вопросы, здравоохранение и социальное страхование. Говоря о нём, чаще всего вспоминают подчинённый ему образованный при Билле Клинтоне Совет по противодействию эпидемии СПИД. ВИЧ — несомненно, серьёзная проблема, но разве должна ей заниматься мисс Райс?

Ещё один именитый обамовец, Денис Макдоноу, сегодня занимает пост министра по делам ветеранов. А ведь в 2009–2017 годах он был главным внешнеполитическим конфидентом Барака Обамы. Денис занимал разные должности — от заместителя советника по нацбезопасности до главы администрации Белого Дома. Это топовый уровень, до которого руководители специализированных ведомств почти никогда не дорастают. Но дело даже не в этом. Во времена Обамы почти ни одно значимое внешнеполитическое решение без Макдоноу не принималось. Теперь же Денис занимает “расстрельную” должность безо всяких рычагов влияния на стратегию Белого Дома.

Может создаться впечатление, что истинные кукловоды байденовской администрации показательно унизили обамовских “зубров”. Но зачем сами политические тяжеловесы на это пошли? Они отнюдь не бедны и продолжали получать приличные жалования в солидных мозговых центрах. Причём, работая там, они могли влиять на внешнюю политику куда серьёзнее, чем теперь.

Ценности, высказанные без каких-либо действий, — это просто лозунги.

Джон Керри

Остается предположить, что мэтры внешней политики пока находятся в глубоком запасе, оставаясь своего рода “спящими” агентами, а также информаторами влиятельных фигур, формально в руководство США не входящих. Не стоит забывать, что их допуски к секретной информации никто не отзывал8. Можно быть хоть министром мусора (такой должности, конечно, в США нет), но если ты — действующий сотрудник администрации и имеешь доступ к самой важной информации, ты остаёшься величиной. Когда и при каких обстоятельствах обамовский резерв вступит в игру, неизвестно. Но то, что он присутствует в администрации Байдена не ради федеральной зарплаты, это точно.

Сюзан Райс, Джон Керри и Денис Макдоноу

Смотрящие от Большой Цифры

Интернет-гиганты сделали всё возможное и невозможное для того, чтобы Демократическая партия США одержала победу на выборах 2020 года. Конечно, не только они — в “общем деле” участвовали мейнстримные СМИ, разведсообщество, Почтовая служба США, губернаторы-демократы, уличные активисты антифа и BLM. Но, несомненно, самой влиятельной лоббистской группировкой, стоящей за либеральным триумфом 2020-го, была Большая Цифра. В ходе борьбы с “силами зла” ей зачастую приходилось играть в открытую. В частности, цензура перестала быть негласной, она стала частью публичной политики кибермонополий. Как и набор идейно-политических установок, которыми они руководствуются.

Теперь цифровые корпорации не могут позволить не то что смены власти в Вашингтоне, но даже незначительных колебаний в политике действующей администрации, которые могли бы привести к ужесточению государственного или общественного контроля за их деятельностью. Не говоря уже о том, что администрация, в которую так вложилась Большая Цифра, не должна допустить никаких нападок на сетевых гигантов со стороны других государств. И уж конечно, не позволить разрушить их монополию. Поэтому в Белый Дом и федеральные ведомства на топовые позиции были направлены десятки корпоративных смотрящих.

Начнём с того, что глава администрации Байдена Рональд Кляйн является одним самых известных и влиятельных лоббистов интернет-индустрии. Сам о себе он всегда говорил, что имеет дела со стартапами Силиконовой долины. И это в целом правда. Но когда цифровым корпорациям что-то когда-либо было нужно от Вашингтона, пройти мимо Кляйна они попросту не могли. Ещё одной знаковой фигурой является Джессика Хертц, секретарь администрации Белого Дома. Мимо неё сегодня не может пройти ни одна значимая депеша, электронная или бумажная. Вся люстрация внутренней переписки в правительстве США находится в её руках. До 2014 года она работала в администрации Обамы, а затем была отправлена на повышение квалификации в транснациональную юридическую контору Jenner & Block9. В апреле 2018-го она стала заместителем главного юрисконсульта Facebook и курировала всю работу, связанную с GR и законодательным регулированием в сфере интернета. В 2020-м Джессика заняла должность основного юриста переходной администрации Байдена, после чего была поставлена на ключевую координационную позицию в Белом Доме.

Всего в новой администрации работает более трёх десятков представителей Большой Цифры. Раньше они занимали топовые позиции в корпорациях, а теперь работают на должностях самого высокого уровня в правительстве США. Среди них есть смысл отметить Эмили Хорн, бывшую сотрудницу управления глобальных политических коммуникаций Twitter, получившую должность в совнацбезе при президенте США, Заида Заида, разрабатывавшего стратегии государственной политики в Facebook, ныне работающего в госдепе, и Джеффри Зиентса, бывшего члена правления Facebook, определяющего сегодня публичную политику администрации по противодействию пандемии COVID-19. Нельзя не обратить внимание также на Марка Шварца, работавшего топ-менеджером Amazon Web Services и перешедшего в Департамент по управлению и бюджету Белого дома, и Деона Скотта, сменившего кресло менеджера глобальных программ Google на портфель одного из замов в министерстве внутренней безопасности.

Эти люди пока не выступают публично, но сложно предположить, что столь массированный переток интернет-функционеров в администрацию Байдена произведён лишь “для галочки”. У цифровых смотрящих вряд ли есть сложившееся мнение по “классическим” внешнеполитическим вопросам вроде арабо-израильского урегулирования или статуса Гонконга. Зато они внимательно следят за тем, чтобы вся мощь США денно и нощно находилась на страже интересов Google, Amazon, Facebook, Twitter и иже с ними, чтобы ни одна страна мира не посмела и думать о цифровом суверенитете. Так что активные действия этой фракции американской элиты нам ещё предстоит увидеть. И, видимо, очень скоро.

Рональд Кляйн

Главная проблема пришедшей к власти в США сложной и отягощённой внутренними противоречиями либеральной коалиции состоит не в том, что между её фракциями имеются разногласия (это дело обычное), а в том, что они полагали вопрос о власти в Америке и мире уже решённым, так что после достижения важнейшего для всех результата — отстранения от власти национал-популистов — можно будет спокойно разобраться со всеми спорными вопросами.

Выяснилось, однако, что желаемое очень далеко от действительности. Раскол в правящем истеблишменте начался ещё до того, как президенству Байдена сравнялось 100 дней. И этот раскол сегодня виден всем — России, Китаю, Европе, Трампу, индустриальному сегменту бизнеса, западным левым ультрас и всем-всем-всем. Более того, расклад сил в Вашингтоне если и не стал ясен в деталях, то перестал быть тайной, покрытой мраком. Мы знаем теперь, что происходит в американской администрации.

И основной вопрос следующих двух-трёх лет состоит не том, что будет делать эта администрация, а что все прочие игроки (если они только хотят остаться игроками) будут делать с этим знанием.

Автор: Дмитрий Дробницкий для FITZROY