Один из крупнейших учёных нашего времени - Статьи об истории

Джон Десмонд Бернал (John Desmond Bernal) – английский физик и общественный деятель, член Лондонского королевского общества. Родился 10 мая 1901 года в местечке Ненаг в Ирландии. Со стороны отца происходил из сефардов-евреев, но семья в 1840 году перебралась в Ирландию из Амстердама и впоследствии приняла католицизм. Его мать была американкой.

Бернал не испытал бедности. Финансовое положение семьи бывало шатким, но всегда находились богатые родственники. Деньги никогда не были предметом поклонения и надежды. В отношении к деньгам, как и во многих других отношениях, Бернал был более свободен, чем большинство людей.

До шестого класса в Стоунихерсте не учили естественным наукам, поэтому Бернал, испытывая неодолимую тягу к науке, решил перебраться в Бедфорд. С 12 лет он сам планирует свое образование, найдя себе союзника в лице матери. Отец умер, когда Берналу было восемнадцать. В школе Бернал сумел проявить творческое мышление как в математике, так и в физике.

По окончании средней школы Бернал в 1919 году поступает в Эмануэльколледж при Кэмбриджском университете. Он был восприимчивым и любознательным юношей, но политически ещё совершенно неразвитым. По признанию самого Бернала, при поступлении в университет он едва ли мог объяснить значение слова «социализм» — так ещё далёк он был тогда от передовых общественно-политических идей современности. Первое его соприкосновение с этими идеями относится как раз к годам его учения в Кэмбридже.

Это был бурный период в жизни Кембриджа, и события того времени наложили отпечаток на характер Бернала. По вкусам, а отчасти и по духу он - дитя двадцатых годов. Его писатели — Джойс и Донн. Художники — Пикассо и Сезанн. Беспорядочная жизнь богемы — его родная стихия.

Как и многие другие из его поколения, Бернал стал убежденным марксистом. С самого начала он основывался на глубоком понимании того, чем может стать наука для человечества. Какое-то время он был одновременно и католиком, и марксистом. Порвал он с католицизмом не столько из-за теологии, сколько из-за социальных приложений религиозной догмы.

Будучи принципиальным и последовательным мыслителем, Бернал не мог не прийти к выводу о гибельной роли капитализма для развития науки, о том, что только в плановом социалистическом обществе наука сможет занять достойное ей место, сможет служить не кучке стоящих у власти капиталистов, но подлинным интересам всего народа.

Студенческая жизнь Бернала вошла в легенды. Еще бы, красный, к тому же ирландец, который отбросил условности среднего класса! Бернал был самым красноречивым оратором Кембриджа.

В 1922 г. Бернал окончил Кембриджский университет и начинает специализироваться в области кристаллографии. Он пишет свою первую и притом самую объёмистую научную работу «Аналитическая теория 230 пространственных групп». В отличие от основоположника теоретической кристаллографии, великого русского учёного Е. С. Фёдорова, давшего в 80-х годах 19-го века первый, в значительной степени базировавшийся на наглядных геометрических представлениях, вывод всех 230 пространственных групп – 230 геометрических законов, по которым могут располагаться атомы внутри кристаллов, — Бернал подходит к решению этого вопроса строго аналитически. Это, несомненно, сильно усложнило выкладки и сделало работу чрезвычайно громоздкой.

По признанию Бернала, когда ему пришлось позднее возвратиться к этой работе, он сам едва был в состоянии разобраться в заполнявших её страницы сложных математических вычислениях. Этим и объясняется, прежде всего, тот факт, что эта первая работа Бернала осталась не опубликованной: при её рассмотрении было найдено, что она сможет представить интерес лишь для очень узкого круга специалистов и что поэтому расходы на её издание вряд ли смогут окупить себя. Но, независимо от этого, в научной биографии самого Бернала этой работе надо отвести очень важное место. В сущности, она явилась базисом для всех его дальнейших исследований в области рентгеноструктурного анализа.

В 1923—1927г.г. он работал в лаборатории Дэви – Фарадея в Лондоне под руководством классика рентгеноструктурного анализа профессора Вильяма Брэгга - отца. В систему научного руководства В. Брэгга входило в качестве основного правила максимальное стимулирование собственной инициативы начинающих научных работников.

Это выражалось в том, что пришедшему в лабораторию молодому человеку давалось определённое количество стеклянных трубок, медной проволоки и другого аналогичного «сырья», а всё остальное, включая самую сложную аппаратуру, он должен был научиться конструировать и изготовлять самостоятельно, своими собственными руками. Эту первоначальную школу физика-экспериментатора должен был пройти и Бернал. Именно таким путём была изготовлена рентгеновская установка с вращающимся кристаллом, с помощью которой Бернал выполнил свою первую экспериментальную работу по исследованию кристаллической структуры графита.

Уже в этой работе Бернал показал себя талантливым и в сущности зрелым экспериментатором. Эта работа внесла существенные коррективы в противоречивые результаты, полученные ранее с одной стороны Хэллом, а с другой Дебаем и Шеррером. В согласии с Хэллом было установлено, что графит имеет гексагональную решётку; с другой стороны, был подтверждён вывод Дебая и Шеррера о своеобразной слоистой структуре этого вещества. После работы Бернала структуру графита можно было считать полностью определённой; позднейшие исследования других авторов уже ничего, по существу, не прибавили к полученным в этой работе результатам.

Лондонская жизнь Бернала за стенами лабораторий менее всего была скучной. Он увлекся политикой, но она не отняла у него веселья и живости. Всегда, за исключением разве самых тяжелых моментов жизни, он оставался весёлым и шутливо настроенным.

С 1927 по 1937 гг. Бернал работает в Кэмбриджском университете в должности лектора по структурной кристаллографии. Это десятилетие является наиболее плодотворным в научной биографии Бернала. Именно в эти годы он публикует важнейшие свои работы, выдвинувшие его в число ведущих физиков нашего времени. Его деятельность направлена на применение рентгеноструктурного анализа ко всё более широким классам неорганических, а затем органических веществ.

Работа Бернала в области изучения структуры сплавов и интерметаллических соединений побудила его сделать ряд обобщений, относящихся к теории металлического состояния вообще.

Эти обобщения изложены им в нескольких статьях, представляющих интерес не только своим содержанием, но и новым оригинальным подходом к решению рассматриваемой проблемы. Обычно в качестве основной характеристики металлического состояния берётся электропроводность, что объясняется тем, что до настоящего времени электрические свойства металлов привлекали внимание физиков больше, чем любые другие их свойства. Но если подойти к проблеме определения металлического состояния и классификации металлов с точки зрения механических, тепловых или химических свойств, то окажется, что металлы отнюдь не составляют резко изолированной от неметаллических веществ группы и в свою очередь распадаются на несколько классов.

В своих работах, относящихся к 1929-1931 г.г., Бернал подходит к изучению металлов именно со стороны этих «иных» свойств, обращая при этом особое внимание на связь, существующую между этими свойствами и кристаллической структурой как чистых металлов, так и сплавов, и интерметаллических соединений.

Бернал читал в Кембридже ровно десять лет. Всё это время он не был членом совета какого-либо колледжа, хотя многие пытались провести его кандидатуру в своих колледжах. Один из престарелых коллег заметил: «С такими волосами нельзя быть нормальным».

Влиянием Бернал пользовался огромным, оно распространялось на науку, политику, социальное предвидение. Бернал готов был говорить с первым встречным, но чаще он выступал в узких кружках, вроде основанного им же дискуссионного клуба учёных, где было около десяти членов.

В науке Бернал оказался в центре тех революционных событий, которые были связаны с внедрением методов физики и химии в биологию. Идея перестройки биологии стала основной в работе Бернала.

Бернал исследовал структуры графита, металлов, воды, стиролов, гормонов, витаминов, белков, вирусов, строительных материалов, в частности цементов. Совместно с Л. Брэггом, Л. Полингом и др. заложил фундамент структурного анализа белка.

Много работ Бернал посвятил проблеме происхождения жизни, роли и месту науки в современном обществе. Очень большое значение в развитии современных представлений о строении вещества имели работы Бернала по теории жидкого состояния. Первой из них явилась фундаментальная работа по теории воды и ионных растворов, выполненная Берналом совместно с Фаулером в 1932—1933 гг. Любопытны внешние обстоятельства, приведшие к появлению этой работы.

Осенью 1932 г. Бернал и Фаулер возвращались в Англию из Советского Союза. По причине плохой, нелётной погоды они вынуждены были несколько часов провести на одном из московских аэродромов в ожидании вылета самолёта. Разговор о погоде, о дождях и туманах незаметно перешёл на проблему воды и её удивительных свойств. Несколько часов ожидания оказалось достаточным для того, чтобы детально обсудить все аспекты этой проблемы и наметить пути её решения. Всё, что было сделано потом, явилось лишь доработкой и оформлением результатов этой почти вынужденной дискуссии.

В 1933 г. Бернал дал так называемую берналовскую модель льда, которая позволяет объяснить поведение воды во всех соединениях.

Из работ Бернала, связанных с проблемой жидкого состояния вещества, наиболее фундаментальной следует считать его чисто теоретическую работу «Молекулярная теория жидкостей», доложенную им на Эдинбургской конференции по структуре жидкостей и растворов (24—26 сентября 1936 г.). В этой работе Бернал делает смелую и интересную попытку дать чисто статистическую теорию жидкого состояния, основывающуюся на предпосылках самого общего характера.

Будучи совершенно чужд отвлечённому теоретизированию, Бернал не признаёт физической теории, которая была бы оторвана от эксперимента, от физической практики. В то же время в своей экспериментальной работе он очень требователен к выбору подлежащих исследованию объектов. Из практически безграничного множества веществ с ещё неизученной структурой Бернал отбирает только те, рентгенографическое исследование которых имеет принципиальное значение для решения основных научных и практических проблем.

Бернал не мог пройти мимо одной из центральных и сложнейших проблем современной науки – проблемы белка. На основании изучения рентгенограмм удалось вывести ряд важных заключений относительно общей природы белковых молекул. Правильность кристаллической структуры изучавшихся белков показала, что белковые молекулы должны обладать высокой степенью упорядоченности. Было выяснено, что упорядоченность структуры белковых молекул сохраняется вплоть до атомных размеров. Молекула белка оказалась точно измеримой, причём были уточнены значения, полученные ранее другими методами.

В дальнейшем Бернал и его сотрудники — Кроуфут, Перутц, Фанкухен, Карлейль — получают рентгенограммы большого числа кристаллических белков, в том числе инсулина, гемоглобина, химотрипсина и ряда других. Трудность задачи заключалась, однако, в интерпретации этих рентгенограмм. Молекулы белка по степени сложности во много раз превосходят все другие, даже наиболее сложные органические соединения.

Так возникала молекулярная биология. Бернал действовал в роли посредника между Кавендишской лабораторией Резерфорда и биохимической лабораторией Хопкинса, отца биохимии, который в то время был ещё одним реформатором научного мышления в Кембридже. Некоторые идеи Хопкинса появились преждевременно. При тогдашнем состоянии экспериментальной техники их нельзя было ни подтвердить, ни опровергнуть. Раньше своего времени появилась и некоторая, пожалуй, даже значительная часть идей Бернала. Но его основная тема, его собственный вклад в науку были точно рассчитаны по месту и времени.

Как марксист Бернал никогда не колебался. В свое время он начал с того, что смотрел на события глазами веры, но, однажды убедившись разумом в истинности марксизма, Бернал — последний из тех, кто мог бы отступиться. По его мнению, это единственная философская система, которая придаёт смысл существованию мира, каков он есть и каким он стремится стать.

В Англии оценка его научных заслуг выразилась в акте избрания его в 1937 г.

в члены Королевского общества. С этого же года он – профессор Лондонского университета.

Вторая мировая война на несколько лет выключила Бернала из сферы чисто научной деятельности. Отчётливо сознавая смертельную опасность, угрожавшую человечеству со стороны фашистского варварства, Бернал весь свой талант и научный опыт отдаёт делу борьбы с гитлеровской Германией. В первый период войны, будучи членом Научно-исследовательского комитета гражданской обороны при Министерстве внутренней безопасности, Бернал работает над проблемой защиты от воздушных бомбардировок (1939-1942).

Используя методы математической статистики, Бернал разрабатывает пути предсказания наиболее вероятного масштаба разрушений, вызываемых воздушными налётами. Так, взяв в качестве примера среднего английского города Ковентри, Бернал предсказывает тот объём повреждений, который мог бы быть причинён этому городу в результате налёта 500 немецких бомбардировщиков. Спустя некоторое время, Ковентри действительно подвергается известному налёту, в котором принимали участие 450 бомбардировщиков. Бернал оказался прав в своих вычислениях возможных последствий подобного налета.

В 1943 г. он назначается научным консультантом при Командовании комбинированных oneраций и принимает активное участие в подготовке вторжения англо-американских войск в Нормандию.

По окончании войны Бернал возвращается к научной деятельности мирного времени. В качестве профессора физики Биркбекского колледжа он возглавляет большую научно-исследовательскую группу, в значительной степени состоящую из его учеников и сотрудников довоенного времени. Он развёртывает прерванную войной работу в области рентгенографического изучения структур сложных органических соединений, в частности белков и вирусов.

После войны Бернал живет на виду, и то, что им сделано в этот период, не нуждается в описании. Не заботясь о здоровье и о других вещах, он всего себя отдает деятельности, которая, по его мнению, может помочь сохранить мир. Атомная бомба — единственное научное достижение, которое произвело на него угнетающее впечатление. «Это проклятое открытие», — говорил он о бомбе подавленно.

У Бернала была дочь Джейн (род. 1953) от британской марксистки Марго Хейнеманн.

Бернал – автор трудов о роли и месте науки в жизни общества, в которых он осветил философское значение науки, взаимосвязь науки, техники и социальных условий, влияние науки на общественное развитие с позиций диалектического материализма и показал особенности развития науки при капитализме и социализме. Книга Бернала "Социальная функция науки" (1938) положила начало новой области знания — науковедению.

Бернал указывает, что развитие капиталистического способа производства первоначально оказало благотворное влияние на прогресс науки. В связи с этим, ещё 100 лет тому назад наука рассматривалась как «благороднейший продукт человеческого ума, как наиболее многообещающий источник материальных благ для человечества».

Но в XX веке, в эпоху загнивания капитализма, картина существенно изменилась. Капитализм использует науку в алчных целях наживы, порабощения свободолюбивых народов, усиления эксплуатации трудящихся. Новые методы производства в странах капитализма вызывают безработицу и обусловливают нужду и бедность миллионов. Новые виды оружия приводят к массовому уничтожению людей и материальных ценностей. Всё это вызвало большую сумятицу в умах учёных капиталистических стран и повлияло на отношение людей к науке. Начали раздаваться голоса в пользу замедления или полной остановки научного прогресса. Пышным цветом расцвели антиинтеллектуализм и мистицизм отрицающие ценность научного знания.

Оперируя фактическими данными, Бернал показывает, что в современном капиталистическом обществе наука может существовать и развиваться, лишь поскольку она приносит прибыли финансирующим её лицам и организациям. В результате учёные становятся платными приказчиками монополистических объединений.

С приходом к власти фашизма в ряде стран самое существование науки оказывается под угрозой. В фашистских государствах наука допускается лишь как средство подготовки и орудие агрессивной войны и империалистического разбоя. В остальном она оказывается ненужной и заменяется мистическим бредом расовых «теорий».

Мрачной картине упадка и разложения науки в странах империалистического лагеря Бернал противопоставляет невиданные в истории темпы научного прогресса в Советском Союзе.

В своей книге "Мир без войны" (1960) Бернал рисует увлекательную картину жизни человечества, освобожденного от войн, использующего все достижения науки на благо общества. Труды Бернала - значительный вклад в разработку вопроса о роли и месте науки в обществе.

Являясь одним из активнейших деятелей Общества англосоветской дружбы и возглавляя научную секцию этого Общества, Бернал неустанно пропагандирует огромные успехи советского народа. С особым интересом Бернал относится ко всему новому, передовому, что выдвигается советской наукой. Подлинный друг русского народа, Бернал неоднократно выступает в качестве поборника русского приоритета в науке и технике. Он живо интересуется историей науки и культуры как русского народа, так и других народов Советского Союза. Будучи прекрасным знатоком археологии и истории материальной культуры, он чрезвычайно высоко оценивает громадную работу, проводящуюся в этой области советскими учёными. Из работ Бернала по истории русской науки следует упомянуть его статью о Ломоносове, опубликованную в 1940 г.

Бернал являлся вице-председателем Всемирной федерации научных работников (председателем которой был проф. Ф. Жолио-Кюри) и в качестве такового ведёт большую работу по установлению контакта и взаимопонимания между прогрессивными учёными различных стран и по их сплочению в борьбе за мир и передовую науку.

Деятельность в защиту мира сделала имя Бернала хорошо известным всему прогрессивному человечеству. Он был в числе делегатов Вроцлавского конгресса деятелей культуры в 1948 г., а затем в качестве члена Международного комитета связи деятелей культуры принял активное участие в подготовке Первого Всемирного конгресса сторонников мира, состоявшегося 20—25 апреля 1949 г. в Париже и одновременно в Праге.

Парижский конгресс избирает Бернала в состав Постоянного комитета Всемирного конгресса сторонников мира. Он становится одним из вице-председателей Бюро этого комитета и в дальнейшем участвует в работе всех его сессий.

Бернал не был допущен правительством США на конгресс американских деятелей науки и культуры, состоявшийся в марте 1949 г. в Нью-Йорке. Зато, по приглашению общественных организаций Советского Союза, он приезжает в августе 1949 г. в Москву в качестве гостя Первой Всесоюзной конференции сторонников мира. Это был первый приезд Бернала в Советский Союз после окончания войны. Советская общественность встречает выдающегося учёного как своего старого и дорогого друга.

Бернал — президент Международного союза кристаллографов (1963—66). Иностранный член АН СССР (1958) и многих других академий наук мира. Лауреат Международной Ленинской премии "За укрепление мира между народами" (1953).

Умер Дж. Д. Бернал в Камден-Таун, Англия, 16 сентября 1971 года.

Однажды он сказал:

Логика Аристотеля поистине является словесной копией геометрического приёма доказательства.
Гораздо труднее увидеть проблему, чем найти её решение. Для первого требуется воображение, а для второго только умение.
Наука - не волшебный рог изобилия, а лишь средство преобразования мира в руках людей.
Как это ни парадоксально ... наиболее непосредственное влияние идеи Ньютона оказали в области экономики и политики. Найдя своё применение в философии друга Ньютона - Локка и его последователя Юма, они создали общее чувство скептицизма по отношению к авторитету. Через Вольтера, который первым ознакомил французов с работой Ньютона, они должны были способствовать "просвещению" и тем самым - идеям французской революции. Они и поныне продолжают оставаться философской базой буржуазного либерализма.

Астрология была всегда тесно связана с астрономией, и, несмотря на её существенные ошибки, она явилась основной причиной того, почему люди в течение тысячелетий занимались наблюдениями звёзд, которые, если бы они не верили в астрологию, казались бы очень отдалёнными и бесполезными.
Диалектический материализм больше относится к стратегии научного исследования, чем к его тактике.
Порох и пушки взорвали не только экономические и политические отношения мира средневековья, они также стали важнейшими факторами, которые разрушили средневековое мировоззрение.
Война, которая всегда была преступлением против человечества, теперь является еще и безумием.
Если вначале капитализм сделал науку возможной, то наука, в свою очередь, делает капитализм ненужным.
Наука — не предмет чистого мышления, а предмет мышления, постоянно вовлекаемого в практику и постоянно подкрепляемого практикой. Вот почему наука не может изучаться в отрыве от техники.
Только в мире, свободном от войны, впервые в истории человечества можно будет в полной мере использовать познания и труд людей для удовлетворения их потребностей.

- Было это давно. Я рос в срединной, захолустной части Ирландии, где о науке знали очень мало, где и не пахло наукой. Хорошо помню, как всколыхнуло городок появление первых автомобилей; проводились какие-то гонки, и народ высыпал на улицу смотреть.

Первым толчком в науку послужило мне происшествие с сестренкой. Мне тогда шел шестой год, она же была совсем малышкой — ползунком и загнала себе иголку в колено, и та обломилась под кожей. Дело нешуточное, выход один — везти девочку в ближайший большой город Лимерик, расположенный от нас милях в тридцати. Меня, маленького, разумеется, не взяли, но рассказали мне потом, что привезли её в больницу, а там есть чудесный просвечивающий аппарат — рентген, и врачи сделали снимок, увидели тень от иголки и извлекли эту иголку. Я поразился — что за рентген такой и как же он просвечивает?

Рассказывают, что…

Английский учёный и писатель Чарлз Перси Сноу писал о Бернале: «Уже с первого взгляда ясно, что он не похож ни на кого на свете. Величественная голова. Не принимающая загара белая кожа. Копна белокурых непокорных волос (это тоже имеет значение). Красивые, полные юмора карие глаза. Художники и скульпторы не раз пытались дать его портрет, но проникнуть за внешность им удавалось редко. Сложность натуры изолирует иногда Бернала, и люди начинают больше обращать внимание на чудачества, а не на то, что он действительно думает и говорит. Как раз поэтому долгое время не удавалось подыскать ему подходящего имени. Когда человека называют не тем именем, на которое он привык отвечать дома, то в этом первый признак того, что человек выделен среди других, не чувствует себя с ними легко и уверенно. В тридцатые годы друзья и последователи Бернала называли его обычно Сейдж. Среди левых он был известен как Дес. И лишь сравнительно недавно за Берналом установилось правильное и подходящее для него имя - Десмонд. Только в Советском Союзе его повсюду и неукоснительно называют по первому имени - Джон. На родине называть его так никому не приходило в голову.

… В школе Бернал сумел проявить творческое мышление как в математике, так и в физике. Г. Г. Харди не раз говорил, что Бернал мог бы стать настоящим математиком. В устах Харди — это высшая похвала. Но склонности Бернала определились рано. Уже в юности он, видимо, чувствовал, что ему придется пользоваться математикой, а не творить её. Подобно многим из тех, кто мог бы отличиться в математике и не использовал эту возможность, Бернал иногда испытывал чувство потери.

… В 1927 году в Кембридже ввели преподавание кристаллографии, ввели не без противодействия Кавендишской лаборатории. Резерфорд не признавал других отраслей физики, кроме его собственной. Учитывая глубокое знание им предмета, вакансию предложили Берналу. Я обосновался в Кембридже через несколько месяцев, так что начиная с этого периода большая часть фактов о Бернале основана на моих личных наблюдениях.

… До сих пор помню, как Артур Хатчинсон, в то время ректор колледжа Пембрук и профессор минералогии, рассказывал о первой беседе с Берналом. Бернал вошёл в комнату и сел, опустив голову (Бернал всегда был внешне застенчив, терпеть не мог процедур представления и всяких тонкостей светского ритуала). Да, он признает, его действительно зовут Берналом. Да, он признает факты собственной служебной карьеры. Больше из него ничего не удавалось вытянуть. В конце концов председательствующий Хатчинсон спросил в отчаянии, что он будет делать с кафедрой, если её получит. Тут Бернал резко откинул голову, встряхнул волосами, как знаменем, и сказал: "Нет!" (так он обычно начинает свои лучшие речи). Сказал: "Нет" и начал говорить. И произнёс замечательную, увлекательную, мастерскую речь на сорок пять минут. "Нам ничего не оставалось, как избрать его", - говорил потом Хатчинсон. "С тех пор я только тем и занят, - заключил он свой рассказ, - что убираю битые горшки за этим молодым человеком".

… Когда Берналу приходило желание говорить публично, в аудиторию сразу набивались студенты. Бернал не смог бы добиться этого, не будь у него трёх преимуществ. Прежде всего, он был признан всеми как крупный учёный. Никто не мог сомневаться в этом, даже если бы захотел. В таком профессиональном и замкнутом мире, каким был Кембридж тридцатых годов, было бы просто невозможно завоевать твердое уважение, не будь человек первоклассным мастером своего дела. Следует напомнить, что в те годы в Кембридже работал ещё Резерфорд. В Кавендишской лаборатории вела исследования группа выдающихся физиков: Чедвик, Капица, Блэкетт, Кокрофт. В Кембридже были Гоуленд Хопкинс, Дирак находился в апогее творчества, а также группа чистых математиков во главе с Харди и Литлвудом, которые хотя и прошли уже вершину творчества, но сохраняли силу блестящего интеллекта. Здесь были Витгенштейн, Кейнс, а также такой крупный филолог, как Хаусмен. Не многие университеты могли бы похвастаться подобной плеядой талантов, работающих вместе в одно время. На таком фоне трудно было выделиться и стать равным. Все признают, что Берналу это удавалось.

… Иногда спрашивают, какое место занимает Бернал в истории науки, если понимать историю в узком смысле слова. Ответ, видимо, должен быть таким: его природное дарование огромно, он самый образованный из естественников своего времени, возможно, даже последний ученый-естественник, к которому применим этот термин, включающий знание того, что представляет собой наука в целом. Берналу недостает одержимости, которой обладает большинство учёных, и которая заставляет их доводить до конца начатое исследование. Будь у него эта одержимость, Бернал завершил бы, видимо, значительную часть современной молекулярной биологии и получил бы несколько Нобелевских премий».