Легенда советской разведки /окончание/

(Окончание. Начало здесь ==>>)

В ночь с 25 на 26 августа 1942 года с подмосковного аэродрома Подлипки была отправлена восьмая группа парашютистов в количестве 11 человек. В ней находился и рядовой отряда Грачёв Николай Васильевич.

Приземление десяти парашютистов прошло успешно, и они вскоре встретились на месте сбора. Одиннадцатого десантника пришлось долго ждать. Наконец появился и он. Одет как и все в десантный комбинезон, но на ногах только один сапог…

Оказывается, он при приземлении попал в болото, при этом и потерял сапог. Так и доложился – чётко, по уставу, - с одной босой ногой.

«Товарищ командир, боец Грачёв в ваше распоряжение прибыл».

«Здравствуйте, Грачёв", - Медведев крепко пожал ему руку. Этого человека он ждал, только он один. Никто из бойцов никогда его раньше не встречал, да и не мог встретить.

Подготовка выхода в Ровно Кузнецова была не столько технической, сколько психологической задачей. Ему нужно было, по выражению спортсменов, войти в форму, чтобы первое его появление на улицах не стало последним.

19 октября 1942 года его проводили в первую поездку во вражеское логово. Главное в задании: просто походить в форме, привыкнуть к ней, наметить план вживания. И вернуться…

По улицам Ровно ходил обычный пехотный обер-лейтенант, приветствуя старших по званию офицеров, небрежно козырял в ответ солдатам. В киоске купил газеты, остановился у афиш кинотеатров. Зашёл в ресторан «Дойчегофф», заказал рюмку коньяка и кофе, осмотрел здание местного костёла и православной церкви.

В городе Кузнецов находился с восьми утра до семи вечера. По прибытии в отряд, написал своё первое донесение, отметив расположение замеченных воинских частей.

Обер-лейтенант Пауль Зиберт начал действовать…

Поле разведывательной деятельности перед командиром отряда «Победители» Дмитрием Медведевым расстилалось поистине необозримое. В Ровно дислоцировалось 246 гитлеровских учреждений и штабов, управлений и агентств.

Центром была поставлена и основная задача: разведка расположения и количество частей и соединений, складов с боеприпасами. А также диверсии: подрыв железнодорожного полотна, мостов, складов, предприятий.

Зиберт чрезвычайно быстро вжился в среду оккупантов. Он стал завсегдатаем лучшего в городе ресторана «Дойчегофф», немецкой столовой Фрица Якобса, офицерского казино на улице Словацкого, ресторанов в парке Любомирского и на вокзале. Он легко знакомился с различными офицерами и служащими, профессионально выуживал нужную ему информацию. Все его сообщения по рации передавались в Москву.

Руководство отряда решило точно установить месторасположение полевой ставки Гитлера на Восточном фронте. Предположительно она находилась в районе Винницы. Но до неё 450 километров. Для подтверждения этого надо было взять «длинного языка». Возникла идея организации для этой цели «подвижной засады» или, как образно назвал её Кузнецов, «охоты на индюков».

Несколько таких засад успехом не увенчались. Попадались мелкие «сошки», ничего ценного не знающие.

В холодный пасмурный день 7 февраля 1943 года из леса выехали пять фурманок. Они направлялись кружным путём в сторону шоссе Ровно – Киев.

На передней фурманке, зябко кутаясь в зимнюю офицерскую шинель с пристёгнутым меховым воротником, восседал немецкий обер-лейтенант. На шее болтался автомат, слева от ремня расстёгнутая кобура «парабеллума». Он был единственным немцем в колонне. Его спутниками были 20 человек полицейских, одетые кто во что горазд. Одинаковыми были лишь белые нарукавные повязки с чёрной надписью «Вспомогательная полиция». Они дымно курили самокрутки, горланили украинские песни.

Вдруг впереди по-комариному высоко и надсадно запел мотор. Из-за поворота выскочил автомобиль с жёлтыми фарами, положенными лишь начальству. Водитель автомобиля, видимо, почувствовал что-то неладное, поэтому увеличил скорость, стремясь быстрее проскочить мимо подозрительной колонны фурманок. Это был многоместный полубронированный «Опель». Гулко забарабанили по броне бессильные автоматные и винтовочные пули. И автомобиль ушёл бы, если б один из бойцов (это был Жорж Струтинский) не вставил в ручной пулемёт «Дегтярёва» диск с бронебойными пулями. Он выпустил вслед машине длинную очередь. Вихляя, из стороны в сторону, машина прокатилась метров пятьдесят, въехала в кювет и заглохла.

Из машины в сторону партизан хлопнули два пистолетных выстрела, и наступила тишина (как впоследствии выяснилось, стрелявший офицер сумел незаметно от партизан скрыться).

В кабине обнаружили убитого шофёра и ещё одного мертвеца с погонами зондерфюрера в чине майора (им оказался граф Гаан).

Лишь два офицера, прикрытые бронеспинкой остались живы. Один из них – с подполковничьими погонами на жёлтой подкладке войск связи судорожно сжимал в руке большой портфель.

На сей раз «охота на индюков» увенчалась успехом. Медведев докладывал Центру: «Колонист» захватил в плен офицеров – советника военного управления связи подполковника Райса и технического инспектора телеграфов обер-лейтенанта Планерта».

Обыскивая подбитую машину, Николай Гнидюк нашёл пистолет «Вальтер». К удивлению всех он оказался бесхозным. У всех убитых и живых пистолеты находились на месте, то есть в кобурах. Между тем, налицо был лишний пистолет, в обойме которого не хватало двух патронов, на рукоятке были заметны следы крови.

Пистолет был необыкновенный, его рукоятка вмещала не обычную, а двухрядную обойму на четырнадцать патронов. Этот пистолет, подаренный партизанами Кузнецову, чуть впоследствии не привёл его к провалу.

На одной из топографических карт из портфеля Райса была нанесена красная линия, начинавшаяся неподалёку от Винницы между сёлами Якушинцы и Стрижановка. Именно здесь в двух километрах от села Коло-Михайловка и находилась ставка Гитлера под названием «Вервольф» («Оборотень»), соединённая подземным бронированным кабелем с Берлином.

Все добытые документы и карты были самолётом переправлены в Москву, получили высокую оценку начальства.

Один из самых знаменитых эпизодов в разведывательной деятельности Кузнецова – это его визит к рейхскомиссару Украины Эриху Коху с целью его убийства.

Кох презирал и ненавидел всех славян и не скрывал этого. Им был издан пресловутый циркуляр об обращении с украинцами, как с рабами. По его приказу 2 млн человек было вывезено на принудительные работы в Германию.

Было принято решение о его ликвидации.

От дрессировщика собак гауляйтера обер-ефрейтора Шмидта и его адъютанта Бабаха Кузнецов узнал, что Кох прибудет в Ровно 25 мая.

Через них он договорился об аудиенции у него с целью оформить своей невесте, якобы арийского происхождения, документы как «фольксдойче». В роли невесты выступала партизанка Валентина Довгер.

К двум часам дня 31 мая 1943 года к резиденции Коха подъехал конный экипаж, в котором сидел обер-лейтенант в парадной форме, худенькая сероглазая девушка и обер-ефрейтор Шмидт, в ногах у которого лежала овчарка.

Когда Кузнецов вошёл в кабинет и сел на стул, перед ним и Кохом сели два охранника, а ещё один встал за его спиной. У кресла самого Коха сидела чёрная овчарка и внимательно смотрела на Николая.

У Кузнецова в кармане был «Вальтер» со снятым предохранителем, в кобуре ещё один пистолет.

Как потом рассказывал Кузнецов: «Стрелять не было никакой возможности, хотя до Коха было метров пять. Не дадут даже руку опустить в карман, не то чтобы выдернуть её с пистолетом».

Гауляйтер устроил ему настоящий допрос с пристрастием, но, узнав, что он тоже из Кёнигсберга, фронтовик, награждённый Железными крестами I и II степени, смягчился и написал на прошении разрешительную резолюцию. В конце разговора он сказал Кузнецову, что скоро под Курском начнётся новое грандиозное наступление германских войск.

Кох остался жив… Но его резолюция на прошении смягчила горькую пилюлю: «Оставить работать в Ровно, предоставить место в рейхскомиссариате».

Уже на следующий день Валентина Довгер была принята на работу в рейхскомиссариат на «техническую» должность. В отряд стали регулярно поступать последние новости из этого «осиного гнезда» оккупантов.

Сразу же ушла в Центр радиограмма о скором наступлении немцев под Курском.

В ресторане «Дойчегофф» Кузнецов познакомился со старшей официанткой Лидией Лисовской. Некоторые из офицеров заслужили право заходить к ней в гости. Они всегда приносили с собой вино и закуску и устраивали весёлые вечеринки, но без вольностей. Лисовская была очень хороша собой: лет двадцати пяти-тридцати, гибкая, стройная, с фигурой спортсменки.

Но мало кто знал, что Лисовская с 19 ноября 1939 года под псевдонимом «Веселовская» была приобщена к деятельности советской разведки. Вместе с ней проживала её двоюродная сестра Мария Микота. От них в отряд стекала вся информация, которую им удавалось узнать у офицеров вермахта.

Именно у Лисовской Кузнецов снял комнату, чтобы было где во время пребывания в Ровно принимать своих гостей.

И вот на одной из вечеринок Кузнецов решил похвастаться. Сказал: «Недавно я был в командировке в Берлине, и там мне вручили для апробирования пистолет своеобразной конструкции. Обойма двухрядная, вмещает четырнадцать патронов в шахматном порядке, так что рукоятка лишь чуть-чуть толще обычной. С этими словами Кузнецов достал свой необычный «Вальтер» из кобуры, вынул обойму и показал на всеобщее обозрение. Послышались возгласы восхищения. Только майор с жёлтой подкладкой под витым серебряным погоном, означающим принадлежность к войскам связи, не разделил любопытства.

Разделывая свиную отбивную, он пробурчал: «Не очень-то задавайтесь, обер-лейтенант. У меня много раньше, чем у вас, был точно такой же пистолет. Был, да сплыл при трагических обстоятельствах».

И он рассказал, что был в той же подбитой партизанами машине, в которой ехал подполковник Райс и зондерфюрер Гаан. Он отстреливался, но сам был ранен в руку и выронил пистолет. Прежде чем партизаны подбежали к машине, ему удалось скрыться в лесу.

И добавил: «Я даже помню номер этого пистолета: «46710».

Кузнецов понял, что он на гране провала. На пистолете, который он держал в руках, отчётливо был виден номер – 46710. Но сумел найти единственный психологический ход, который позволил ему выйти из этого почти безнадёжного положения.

Он вогнал обойму в рукоять и медленно поднёс пистолет к глазам делая вид, что разглядывает цифры. Переспросил номер оружия и с добродушной улыбкой произнёс: «Сдаюсь. У моего номер больше».

После этого случая он пользовался обычным офицерским «Вальтером» модели ПП калибра 7,65 мм.

Через Лидию Лисовскую Кузнецов вскоре познакомился с майором СД Ульрихом фон Ортелем. Он оказался матёрым разведчиком из команды Отто Скорцени. Кузнецову он проговорился, что вскоре в Тегеране будет совершено покушение на большую тройку: Рузвельт, Черчилль, Сталин. Сообщил, что скоро уедет в командировку. Вскоре Ортель из Ровно исчез. Мария Микота потом вспоминала, что он, по возвращении обещал привезти ей персидские ковры.

Это сообщение Ортеля немедленно было передано в Москву.

К осени 1943 года стало очевидно, что дни немецкой оккупации сочтены. Центр разрешил отряду, не в ущерб основной разведывательной работе осуществить несколько актов возмездия над особо ненавистными сатрапами в Ровно.

В отсутствии Коха, на первые роли выдвинулся его главный заместитель по всем вопросам Пауль Даргель. Но по нелепой случайности Кузнецов застрелил похожего внешне на Даргеля имперского советника Ганса Геля и кассового референта Винтера.

На счету Кузнецова покушение на генерала Германа Кнута, заместителя имперского комиссара Украины и главы конторы «Пакетаукцион». Эта контора ведала награбленным имуществом мирных граждан. Похищение майора «Абвера» (военная разведка) Мартина Геттеля и генерал-майора так называемых «Восточных войск» (состоявших из советских военнопленных) Макса Ильгена.

Альфред Функ был президентом Верховного немецкого суда на Украине, носил звание «оберфюрер СС».

По утверждённым им приговорам ежедневно убивали мирных граждан, партизан и подпольщиков.

Командование решило провести акт возмездия прямо в здании суда, что придавало ему особое, символическое значение.

Разведчики установили, что Функ, человек педантичный и аккуратный, каждый день брился в небольшой парикмахерской на «Дойчештрассе», почти напротив суда. Без нескольких минут девять Функ выходил из цирюльни и ровно в девять входил в здание суда.

16 ноября 1943 года около девяти часов утра Функ, как всегда вышел из парикмахерской. Кузнецов незаметно войдя в зал суда, после последнего из его сотрудников, просто прижался к стене за дверью. Ровно в девять хлопнула входная дверь.

И тут же – три выстрела в упор из «Вальтера». Вышел Кузнецов через запасной выход, дверца автомобиля была приоткрыта…

Эсэсовцы у подъезда хлопков выстрелов за плотно закрытыми тяжёлыми дверями не слышали.

Этой операцией фактически завершилась боевая деятельность Кузнецова в Ровно.

В январе 1944 года фронт значительно приблизился к Ровно. До освобождения города от немецко-фашистских оккупантов оставался всего лишь месяц. Шла сплошная эвакуация.

Центр решил перебросить отряд ближе к Львову.

Кузнецов же отправился во Львов самостоятельно, в сопровождении лишь двух человек – Яна Каминского и шофёра Ивана Белова. Обер-лейтенанту Зиберту было присвоено звание «гауптман», о чём в его «зольдбух» была сделана соответствующая запись. Белов в форме рядового солдата, а Каминский – в форме лейтенанта.

Кузнецову наряду с разведывательной работой следовало, при возможности, осуществить акт возмездия над губернатором Галиции О.Вехтером или его заместителем О.Бауэром.

15 января 1944 года Кузнецов, Каминский и Белов распрощались с бывшими товарищами, как тогда полагали ненадолго, и выехали во Львов через Луцк.

Для них был приготовлен новый автомобиль: серый французский «Пежо».

Приступил к 200-километровому переходу в сторону Львова и отряд «Победители». Идти пришлось с боями. Последняя остановка отряда состоялась в селе Нивицы, примерно в 60 км от Львова. Именно здесь произошёл короткий, но жестокий ночной бой, когда староста села, немецкий прислужник и скрытый оуновец, навёл на отряд подразделение из украинской эсэсовской дивизии «Галичина». В очередном сеансе связи пришёл приказ Центра о выводе отряда в ближайший тыл Красной Армии.

До Львова Зиберт и его спутники добрались без проблем. Но здесь начались трудности. Ни один надёжный адрес, полученный Кузнецовым перед отъездом, не сработал, нужных людей во Львове по разным причинам не оказалось. Бесчисленные патрули проверяли документы не только у местных, но и у военных.

До сих пор с достоверностью неизвестно, где жили во Львове разведчики. Возможно, у знакомых Яна Каминского.

На улице Лейтенштрассе в трёхэтажном доме жили вице-губернатор Галиции Отто Бауэр и сотрудник губернаторства Гейнрих Шнайдер.

О том, что произошло на этом месте 9 февраля 1944 года рассказала, понятно, уже в мирное время, здешняя жительница и очевидица события София Доминиковна Дутко: «Возле дома, в котором жил вице-губернатор, стоял большой чёрный автомобиль. Шофёр стоял возле калитки, чтобы открыть её, когда появится его шеф. Было около восьми часов утра.

Вдруг справа, с горки, подъехала ещё одна машина, маленькая, мышиного цвета, и остановилась недалеко от дома. Из неё вышел стройный офицер и направился к автомобилю вице-губернатора.

Вышел Отто Бауэр и живший с ним в одном доме Шнайдер. Бауэр на ходу зябко укутывал шею тёплым шарфом.

«Прошу прощения, вы доктор Бауэр?». «Да», - подтвердил вице-губернатор. – В чём дело?». «Вам пакет» - неизвестный офицер сунул руку за борт шинели и тут же выдернул. Но вместо пакета в его руке блеснул пистолет. Негромко прозвучали два выстрела, и оба высокопоставленных немца рухнули на тротуар.

В этот момент затрещала автоматная очередь: это бил по генеральскому шофёру и охраннику пассажир из кабины серой машины.

Стрелявший офицер быстро подбежал к ней, прыгнул в открытую дверцу и машина, рванув с места, тут же скрылась за поворотом на Софиевскую улицу».

В газете «Газета Львивська» на украинском языке от 13 февраля сообщалось: «9 февраля 1944 года вице-губернатор Отто Бауэр, шеф правительства дистрикта Галиция, пал жертвой большевистского нападения. Вместе с ним погиб его ближайший сотрудник, испытанный и заслуженный начальник канцелярии президиума губернаторского дистрикта Галиция доктор Гейнрих Шнайдер. Они погибли за фюрера и империю».

Губернатор Галиции О.Вехтер.

Уже после освобождения Львова в документах полиции нашли и такой документ: «31 января 1944 года неизвестный в форме гауптмана вошёл в здание военно-воздушных сил. Он был задержан охраной и доставлен к подполковнику Петерсу. При проверке его документов гауптман, который назвался Паулем Зибертом, тремя выстрелами в упор застрелил подполковника Петерса и обер-ефрейтора Зейделя. Гауптман сумел незаметно скрыться».

Оставаться в городе разведчикам было невозможно. Здесь не было рядом надёжной «малой земли» - родной партизанской базы. В городе они не имели ни надёжных связей, ни запасных квартир. Они решили покинуть город и попробовать найти отряд или идти навстречу наступающей Красной Армии.

Единственная попытка задержать разведчиков произошла 12 февраля уже в 18 километрах от Львова, возле села Куровцы. Здесь серый «Пежо» остановил для проверки пост полевой жандармерии. Начальником поста был не фельдфебель, как обычно, а майор фельджандармерии Кантер.

Кантер якобы потребовал у Зиберта разрешение на выезд из города. У него такового, разумеется, быть не могло.

В момент, когда фельдфебель поста подымал шлагбаум, чтобы пропустить встречный грузовик, Кузнецов выхватил пистолет и дважды выстрелил в майора Кантера. Иван Белов тут же нажал на педаль газа и машина рванула вперёд, раньше, чем фельдфебель успел что-либо сообразить. Вслед загремели автоматные очереди. Одна пуля пробила заднее и навылет лобовое стекло, но никого не задев. Но несколько пуль все же попали в задние колёса. Автомобиль ещё протащился метров восемьсот и встал.

«Бросаем машину, - скомандовал Кузнецов – Уходим в лес».

В этот день и час завершилась карьера гауптмана Пауля Зиберта. Великолепные, как принято говорить в разведке, «железные документы» проржавели и ничего, кроме вреда, своему владельцу принести уже не могли.

Несколько дней разведчики бродили по лесам в надежде встретить кого-либо из своего отряда, вконец измотанные и изголодавшиеся они набрели на маленькую группу самообороны львовских евреев под командованием О.Баумана. Попросили помочь в переходе к линии фронта. Абрам Баум, брат командира, рассказал Кузнецову, что в селе Ганычев, совсем неподалёку, скрываются два партизана. Это действительно были бойцы отряда, заболевшие сыпным тифом: Василий Дроздов и Фёдор Приступа.

Оставаться с этой группой Кузнецов не мог, хотя бы из опасения заболеть сыпняком. Вероятно, именно здесь он написал отчёт о своей работе и подписал - «Пух», этот псевдоним был известен только Центру. Самуил Эрлих, из еврейской группы самообороны, согласился провести разведчиков к линии фронта. На обратно пути Эрлих был убит бандеровцами. Осталось неизвестным, до какого места он провёл разведчиков.

На этом след Кузнецов, Каминского и Белова обрывался. Но в Центре надеялись, что они живы. Никакая похоронная команда на освобождённой территории Украины тел разведчиков не находила.

В октябре 1944 года из Киева наркому государственной безопасности СССР Меркулову был прислан подлинник телеграммы-молнии, обнаруженной сотрудниками МГКБ УССР во Львове, в том помещении, где в годы войны размещались СД и гестапо.

Начальник разведки отряда «Победители» А.Лукин придерживался предположения, из только ему ведомого агентурного источника и подкреплённое логикой, что Кузнецов, Каминский и Белов натолкнулись на группу бандеровцев, переодетых в красноармейскую форму, поздно поняли свою ошибку и погибли в коротком и неравном бою.

Казалось, всё ясно. Группа Кузнецова погибла. Но в то время ещё шла война, трупов разведчиков никто из советских людей не видел. А на войне случались и чудеса – погибшие воскресали.

Поэтому в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1944 года о присвоении Николаю Ивановичу Кузнецову звания Героя Советского Союза не проставили слово «посмертно». Искра надежды была жива…

Ян Станиславович Каминский и Иван Васильевич Белов были награждены орденами Отечественной войны I степени.

Следует отметить, что за свою боевую работу в отряде «Победители» Николай Кузнецов ещё 25 октября 1943 года был награждён орденом Ленина, а затем и медалью «Партизану Отечественной войны» I степени. Но, разумеется, этих наград он тоже не увидел.

Указом президента Украины Леонида Кучмы от 14 октября 1999 года Николай Кузнецов «посмертно» награждён медалью «Защитнику Отечества».

Останки Николая Кузнецова, после долгих лет поиска, были найдены 17 сентября 1959 года в урочище Кутыки. 27 июля 1960 года они были перезахоронены во Львове, на Холме славы.