Панацея Харитонина: как устроен бизнес крупнейшего производителя «Спутника V»

Миллиардер Виктор Харитонин делает ставку на партнерство с государством. Производство вакцины от коронавируса «Спутник V» позволит его фармацевтическим предприятиям увеличить в 2021 году выручку по крайней мере в полтора раза, а развитие сети онкологических клиник — получить региональные бюджеты ОМС

В первую деловую поездку в январе 2021 года Виктор Харитонин (№45, $3,4 млрд) отправился в Казань. Прямо с самолета он поехал на расположенную неподалеку от аэропорта площадку «Казань Экспо», где компания «ФармМедПолис РТ» (ФМП) начинала оборудовать медицинский промышленный парк, получив площади в концессию на льготных условиях. Харитонин ходил по пустым помещениям и, как рассказывали сопровождавшие, вопросов почти не задавал. Затем он уехал на встречу с президентом Татарстана Рустамом Миннихановым. «Есть [возможные] проекты по медицинскому оборудованию, есть — по выпуску лекарств», — признавался промышленник журналистам. А в ноябре «Огмент инвестментс лимитед», материнская компания его «Фармстандарта», «Отисифарма» и «МедИнвестГрупп», стала владельцем 49% ФМП.

В масштабах «Фармстандарта» сделка вряд ли была крупной: выручка ФМП в 2020 году не превысила 290 млн рублей. Начавший в конце 1990-х годов с покупки фармацевтического предприятия «УфаВита», в 2010-х Харитонин создал свой первый частный госпиталь — «Клиника-31». С тех пор бизнесмен развивает оба эти направления — и фармацевтику, и медицину.

«У него очень простая мотивация. Он старается занять позицию крупного партнера государства в решении социально значимых задач: и в лекарственном обеспечении, и в медицине, — рассказывает Forbes попросивший об анонимности топ-менеджер одного из фармацевтических дистрибуторов. — Как есть системообразующие банки, так он хочет быть системообразующим предпринимателем, стать слишком большим, чтобы упасть, чтобы, что хорошо для Харитонина, было хорошо для государства».

В 2021 году Харитонин стал крупнейшим производителем вакцины от коронавируса «Спутник V», а его онкологические клиники открываются по всей России — от Курска на западе до Кемерово на востоке. «Харитонин показал совершенно фантастические возможности великолепной фабрики, конвейера, удешевляющего лечение и производящего прибыль», — говорит Forbes создатель ОАО «Медицина» Григорий Ройтберг.

Как устроен его бизнес?

Слишком большой, чтобы упасть

2020 год выдался для чиновников, микробиологов и предпринимателей-фармацевтов нелегким. «Весь мир искал хоть какой-то вариант лечения или профилактики [коронавируса], — вспоминал в беседе с Forbes в первые месяцы 2020 года генеральный директор «Биннофарм Групп» Рустем Муратов. — И каждый раз появлялась какая-то новая история, новый препарат, который, казалось, вот-вот начнет лечить ковид».

Хотя в мае 2020 года, по словам вице-премьера Татьяны Голиковой, в России велась разработка 47 вакцин от COVID-19, первая российская и первая в мире вакцина «Спутник V» была зарегистрирована 11 августа 2020 года. Затем началось соревнование обещаний. Российский фонд прямых инвестиций (РФПИ), финансировавший разработку «Спутника», гарантировал, что до конца года для страны будет выпущено 30 млн доз. Ярославский завод компании «Р-Фарм» Алексея Репика (№57, $2,6 млрд) обязывался выйти на выпуск 8 млн доз в месяц, расширить производство в Ярославле и построить огромный цех в Москве, чтобы в итоге «выпускать десятки миллионов доз вакцин в год». Тем не менее до конца года было произведено всего 2 млн доз «Спутника V», признавался глава Минпромторга Денис Мантуров. «Р-Фарм» начал выпускать вакцину от коронавируса только в июле 2021 года.

Харитонин в это время срочно наладил на трех своих предприятиях — башкирском «Фармстандарт-Уфавита» и владимирских «Генериум» и «Лекко» — производство «Спутника V».

Много ли ему удалось произвести и заработать? Судя по базе данных Росздравнадзора, к 30 ноября 2021 года были получены разрешения на ввод в гражданский оборот 587 серий «Спутника V» (размер серий на разных предприятиях разный: начиная от 10 000 доз). Из них 384 серии, или 65,4%, пришлось на предприятия «Фармстандарта» (не считая 34 серий «Биокада», в котором у Харитонина 30%). Следующий по доле выпуска — «Биннофарм Групп» Владимира Евтушенкова (№41, $3,4 млрд), он произвел 89 серий, или 15,5%.

Разработчик и производитель «Спутника V» — Центр имени Гамалеи, выпускающие его вакцину предприятия миллиардеров считаются просто «производственными площадками». Система «Контур.Закупки» свидетельствует, что Центр имени Гамалеи заключил с 11 января по 23 ноября 2021 года 26 госконтрактов на «работы по производству лекарственного препарата Гам-КОВИД-Вак», то есть «Спутника V», на 95,9 млрд рублей. При всей приблизительности подсчета Forbes, ведь размер серий у производителей разный, на долю «Фармстандарта» пришлось как минимум 62,7 млрд рублей. «Я думаю даже больше», — говорит о выручке «Фармстандарта» от производства вакцины анонимный топ-менеджер фармацевтического рынка.

«В производстве вакцины у Харитонина участвовало две площадки. «Генериум» (владимирскую же «Лекко» я считаю с ним заодно) раньше фокусировался на выпуске небольших объемов дорогостоящих препаратов, у него уже имелись биореакторы, и он стал заниматься ап-стримом, то есть культивацией клеточной массы. На «Фармстандарте-УфаВита» изначально стояли очень мощные линии по серийному розливу, и они стали делать даун-стрим, то есть очистку и розлив, — объясняет собеседник Forbes. — Кроме того, на «Генериуме» поставили дополнительные реакторы — вот и весь секрет».

Пан или пропал

По словам собеседника Forbes, при установленной государством предельной цене на «Спутник V» на уровне 866,81 рубля за дозу и невысокой маржинальности по чистой прибыли Харитонин выигрывает сейчас за счет больших объемов. При этом выпуск вакцины несет в себе серьезные риски. «Никто не знает, понадобятся ли эти мощности через год или два, потому что в таком объеме и при такой форме выпуска никакой другой препарат в стране может быть не нужен, большую часть этого оборудования придется выбросить, — предупреждает он. — Тут либо пан, либо пропал».

Он напоминает, что раньше на тех же площадях «Генериум» производил «оригинальные препараты с существенно большей доходностью, которые они ради вакцины сняли с производства». «Они, конечно, на вакцине заработали, но при этом, отказавшись от других препаратов, скорее всего, что-то потеряли», — говорит собеседник Forbes.

Агентство DSM Group предоставило Forbes данные по выпуску компаниями, входящими в «Фармстандарт», лекарств собственного производства. Без «Спутника V» «Генериум» за девять месяцев нынешнего года произвел продукции на 19,5 млрд рублей. Это превышает объем выпуска за весь 2020 год (18,6 млрд рублей). За три квартала 2021 года предприятия «Фармстандарта» выпустили, по подсчетам DSM Group, препаратов собственного производства (включая 30% заработанного «Биокадом» и не считая «Спутника V») на 90,2 млрд рублей (для сравнения, за тот же период 2020 года — 82,5 млрд рублей).

«Фармстандарт» — не только производитель, но и один из крупнейших дистрибуторов фармацевтической продукции, причем не только собственной, но и сторонней. И один из лидеров госзаказа лекарственных средств. По просьбе Forbes исследовательская компания Headway Group подсчитала результаты государственных тендеров, выигранных крупнейшими дистрибуторами. В 2020 году на первом месте с долей 10,4% находился «Фармстандарт», заработавший на госзаказах 75,9 млрд рублей, а на втором (8%, 58,5 млрд рублей) — «Р-Фарм» Репика. В этом году «Р-Фарм» вырвалась вперед (10,4%, 85,2 млрд рублей), оставив «Фармстандарт» на втором месте (9,9%, 81,6 млрд рублей).

Тем не менее в общем зачете, в котором будет учитываться выручка от всей произведенной продукции, включая «Спутник V», Репик не сможет тягаться с Харитониным.

В последнем списке Forbes Репик и так уступал, а за 2021 год его «Р-Фарм», судя по базе данных Росздравнадзора, передала к концу ноября в гражданский оборот всего две серии «Спутника V». Харитонин, даже если выручка «Фармстандарта» от всех остальных лекарств сохранится на прошлогоднем уровне, заработает за счет «Спутника V» примерно в полтора раза больше.

«Фармацевтический кластер — это центр прибыли Харитонина, из которого он черпает на развитие разных своих проектов, — говорит генеральный директор DSM Group Сергей Шуляк. — Но при этом он прибегает и к деньгам инвесторов, используя разные схемы финансирования своих бизнесов».

Выгодная онкология

Диверсифицировать свой бизнес близкой по профилю медициной Харитонин начал с достройки корпуса московской Городской клинической больницы №31 на улице Лобачевского. В 2011 году на площадке больницы открылся его первый медицинский центр с собственным стационаром и реанимацией, известный сейчас как «К+31». К 2015 году у сети под этим брендом было уже три больницы. Впрочем, Харитонин не стал сосредоточиваться на многопрофильных клиниках. В 2018 году он взялся инвестировать в авторские клиники академика Константина Лядова, который до этого работал в «Медси» Владимира Евтушенкова, но ушел, чтобы создавать стационары с реабилитационными центрами (пока убыточные).

В том же году Харитонин нащупал свой главный интерес в медицине.

«Роснано» решило выйти из своего проекта сети центров ядерной медицины «ПЭТ-Технолоджи» (позитронно-эмиссионной томографии). Принадлежавшую ей долю 49,9% Харитонин купил в июле за 2,9 млрд рублей. Другую часть компании он приобрел заранее, еще в марте, у предпринимателя Алексея Царькова. К моменту покупки в сети создавалось 11 центров ядерной медицины — от Курска до Екатеринбурга и Ростова-на-Дону, а также две компании по выпуску радиофармпрепаратов в Уфе и Ельце.

К 2020 году в составе сети появились два самых мощных центра, которые Царьков начал строить первыми в 2015 году по договору концессии с Московской областью, в подмосковных Балашихе и в Подольске. Вложенные 4,5 млрд рублей планировалось окупить за счет тарифов ОМС и субвенций из бюджета региона.

Судя по пояснениям к бухгалтерским балансам за 2020 год (есть у Forbes), центры в Балашихе и Подольске — самые экономически благополучные. В первом выручка составила в 2020 году 1,7 млрд рублей (из них 1,6 млрд рублей от ОМС и 0,03 млрд рублей от коммерческой деятельности) при 0,2 млрд рублей чистой прибыли, а во втором — 0,7 млрд рублей (из них 0,6 млрд рублей от ОМС и 0,04 млрд рублей от коммерческой деятельности) и чистая прибыль 0,03 млрд рублей. Оба центра, по данным СПАРК, находятся в залоге у Газпромбанка, открывшего еще Царькову, а позже — управляющей компании Харитонина «Мединвестгрупп» (МИГ), кредитную линию. В пояснениях к балансам говорится, что остаток долгосрочной кредиторской задолженности центра в Балашихе составляла на конец 2020 года 2,7 млрд рублей, в Подольске — 1 млрд рублей.

Региональные центры «ПЭТ-Технолоджи», свидетельствует СПАРК, менее благополучны. Выручка екатеринбургского центра составила в 2020 году 0,9 млрд рублей при чистой прибыли 0,03 млрд рублей; в Шпаковском районе Ставропольского края — 0,1 млрд рублей при чистом убытке 0,01 млрд рублей; в самарском центре — 0,1 млрд рублей при чистом убытке 0,05 млрд рублей; Новокузнецкого — 0,08 млрд рублей при чистом убытке 0,002 млрд рублей.

Логика риска

Харитонин планирует наращивать количество своих центров. В сентябре 2021 года МИГ заявила, что собирается построить по концессии еще 14 онкоцентров и центров лучевой терапии, инвестировав в них «до 160 млрд рублей». Располагаться они должны по всей России: от Грозного до Новосибирска, лечебные онкоцентры планируется строить там, где уже находятся диагностические ПЭТ-центры. Еще в 2020 году начались переговоры о передаче проекта новосибирского ПЭТ-центра, который принадлежал «Европейскому медицинскому центру» (EMC), и в 2021 году ПЭТ-центр перешел к Харитонину. Местные власти собираются к 2024 году построить рядом с ПЭТ-центром онкоцентр.

Как рассказывал в августе 2021 года президент МИГ Сергей Нотов, они «обратились с частными концессионными инициативами к властям Омской и Новосибирской областей по созданию онкоцентров, и сейчас вопрос находится на стороне государства: власти согласовывают вместе с нами комфортное для обеих сторон распределение рисков». Обсуждаются подобные проекты в Красноярске и Барнауле. Новосибирский проект оценивается в 11–12 млрд рублей, Омский — в 4 млрд рублей, а стоимость всех новых проектов по Сибири — 23 млрд рублей.

Очевидно, что на такое быстрое масштабирование Харитонину собственных средств не хватит. Как финансировать новые проекты? Например, в июне 2021 года на Петербургском международном экономическом форуме МИГ и ВЭБ.РФ заключили соглашение о финансировании проектов ГЧП в Пермском и Краснодарском краях, а также в Новосибирской области (сумма финансирования не называется).

Генеральный директор EMC Андрей Яновский сказал Forbes, что не понимает, что хочет сделать Харитонин, потому что у них «разные бизнесы, непересекаемость полная». Медицинские активы Харитонина управляются из разных центров: большая часть — из МИГа, часть («Центры ядерной медицины» в Москве, Ярославле и Перми) — филиалы клиники «К+31».

«Вот когда он консолидирует все в одну группу, может, и станет понятно что, для чего и зачем он это делал, — говорит Яновский. — В то же время понятно, что активность его группы сфокусирована на онкологическом направлении как наименее наполненном предложением со стороны государства, особенно в регионах».

Почему EMC решила продать свой центр в Новосибирске? «Имело смысл развиваться там, если бы мы понимали выделяемые Минздравом области объемы на ПЭТ и на лучевую терапию», — объясняет Яновский. Удалось ли Харитонину договориться об этом с областью, ему не известно. «Строить могут все, а вот получить финансирование [по ОМС]!» — сомневается конкурент Харитонина.

Генеральный директор консалтинговой компании DMG Владимир Гераскин считает, что в развитии Харитониным медицинских кластеров есть логика. «Чтобы сделать снимок на позитронно-эмиссионном томографе (ПЭТ), нужно ввести в кровь пациента изотоп, который требуется где-то изготовить, и значит нужен завод, — объясняет он. — Харитонин начал развивать сеть ПЭТ-центров, в которых на каждом сеансе онкологической или кардиологической диагностики можно заработать 28 000-37 000 рублей по федеральному тарифу. А основную наценку он получает на изготовлении изотопов: чем больше изотопов — тем больше нужно ПЭТ-центров, а чтобы иметь их много, нужно, чтобы государство соглашалось платить по ОМС за приходящих туда людей».

Однако тут есть проблема. Приходя в регион с небогатым населением, которое не может само платить за онкодиагностику, «ПЭТ-Технолоджи» хочет заключить концессионное соглашение, чтобы местный Минздрав обеспечивал фирмы Харитонина госзаказом. «И тут на помощь регионам приходят административные фокусы, — объясняет Гераскин. — «А не снизить ли тариф?» говорят чиновники, и если раньше он был для ПЭТ на уровне 60 000 рублей, то сейчас — вполовину меньше, а издержки не уменьшились».

Вот почему Харитонин расширил линейку услуг — от диагностики до онкоцентров с лучевой терапией, для которой изотопы с их сложной логистикой не нужны. «Один раз вложил деньги, поставил линейные ускорители, и дальше только кнопку нажимай», — говорит консультант. «В схеме Харитонина есть риски, — считает он. — Позволить себе такой бизнес могут только те, кто уверен в своем административном ресурсе, а величина этого бизнеса — это и есть ресурс, позволяющий получить необходимый объем заказов и обеспечить экономическую эффективность».

Харитонин и его партнер по бизнесу Егор Кульков на запросы Forbes об интервью не ответили.

Автор: Александр Левинский для Forbes