Июнь 1941 года: Кибартай – маленький Брест

Совершенно случайно в одной частной библиотеке мне бросилась в глаза небольшая, в простой серой обложке, 170-страничная книжечка на литовском языке под названием «В дни великих испытаний», написанная Александрасом Ремейкисом. Она меня увлекла интересным описанием событий начала войны в районе Кибартай.

Автор начинает свою книжку словами о нерушимой дружбе народов великой страны Советов, частью которой была и Литва. Та страна, которой сегодня нет, и была сильна дружбой сотен народов, проживающих в ней.

Автор без всякой выдумки рассказал о тех испытаниях, которые легли на плечи небольшой пограничной комендатуры в Кибартай в первые дни Великой Отечественной войны. Он также подробно рассказывает и о тех гражданах Литвы, которые потом прятали от фашистских захватчиков советских пограничников, помогали им едой и гражданской одеждой, спасали их семьи.

…Тихая и звёздная июньская ночь. Заместитель начальника погранзаставы Ефим Нехаев с комсоргом Мухиным обошли пограничные посты на извилине реки Лепоны. Убедившись, что на возвышенности находится пулемёт «Максим» с расчётом, что пограничники, как обычно, подготовили гранаты, у всех положенное количество патронов, они могли уже идти отдыхать. Но приближающийся рассвет задержал их. Рядом тихо струилась Лепона, шуршали по её берегам ивы с вербами.

Но июньские ночи очень короткие. Казалось, ещё не успела остыть вечерняя жара, как уже на востоке начал зарождаться рассвет…

Эту природную идиллию прервал гул, похожий на самолётный. Оба пограничника вздрогнули. И в этот момент из предутреннего тумана вынырнули самолёты-бомбардировщики. Из этой стаи отделился один и начал резко снижаться. Послышался свист падающих бомб и… взрывы. Оба поняли – война! И бросились в пограничные окопы. А там они увидели уже на нашем берегу речки ползущие ряды немецких солдат. Успев крикнуть пограничникам: «Огонь!», сами запрыгнули в траншею.

«Заговорил» пулемёт «Максим», послышались залповые выстрелы винтовок, разрывы гранат. Первые фашисты, ступившие на советскую землю, нашли здесь свою смерть.

Но мины, пулемёты и автоматы врага заставили девятнадцать пограничников отступить к комендатуре, которая была неплохо укреплена…

…Было четыре часа утра, когда первые бомбы начали падать на местечко Кибартай. Горели почта, железнодорожный вокзал, жилые дома. Из-за Лепоны двинулись ранее скрытые немцами танки. За танками с шумом двинулась пехота. Началась перестрелка возле вокзала и мостов через реку, на улице Вичю, возле кладбища и погранкомендатуры.

Бегущие по улицам немцы бросали в открытые и выбитые окна гранаты, гибли мирные жители.

Фашисты приближались к комендатуре. Она находилась в ста метрах от литовско-немецкой границы. Причём возле комендатуры перекрещивались железная дорога и шоссе, идущие в Германию. Оттуда прекрасно были видны оба моста через Лепону. Рядом проходила дорога на Вилкавишкис и Мариямполе. Комендатура стала немцам занозой для их дальнейших действий.

С первых минут войны со стороны комендатуры немцев стали косить перекрёстным огнём пулемёты, под их ногами рвались гранаты. Десятки и десятки немцев полегли там.

Немцы отошли. Но ненадолго. В восемь утра со стороны Эйткун появился броневик. Прикрываясь стенами разбитых домов, он выползал и стрелял из пулемёта и своей пушечки. Загорелся третий этаж комендатуры. Пограничники замолчали. Ещё немного постреляв, броневик уполз.

Видимо, немцы посчитали, что защитники границы погибли. И со стороны Эйткун двинулась колонна солдат. Как только она поравнялась с комендатурой - оттуда хлынул пулемётный огонь и полетели гранаты. А со стороны реки Лепоны «заговорили» пулемёт и винтовки из устроенного там дота.

Три крупные атаки немцев были отбиты: на берегах Лепоны, на лугах и на дороге лежало более двухсот убитых врагов.

Пограничники поняли, что долго не продержатся – нужно уходить. Только небольшими группами – кругом полно немцев. Но всем уйти ночью не удалось. С рассветом в разбитой комендатуре и в доте, в котором имелся большой подземный тоннель, осталось шестеро: майор Андриенко, лейтенант Зваздянов, Григорий Пищяный, Василий Муругов, Артём Амелькин и Лазо, парень из Грузии.

Ожесточённые бои заставы с немцами шли целых три дня. Люди видели, как немцы увозили убитых и раненых. Кругом валялись трупы убитых немцев.

Утром в среду, в четвёртый день войны, ещё слышалась перестрелка. Но в это утро жители Кибартай увидели, как немцы подъехали к развалинам на каком-то крытом автомобиле и опустили в развалины дота шланг. Оказывается, они уже тогда использовали запрещённые в мире газы, чтобы ими убивать людей.

Потом туда немцы пригнали несколько евреев, чтобы они вытащили задохнувшихся пограничников. Это и были майор Андриенко, лейтенант Зваздянов и рядовые Григорий Пищяный, Артём Амелькин и Василий Муругов.

Не было Лазо. Только потом двенадцатилетняя девочка Эугения Шликайте рассказала, что Лазо из тоннеля вытащили немцы и увезли с собой.

Оказывали сопротивление и вырвавшиеся из комендатуры пограничники.

Автор книги описывает судьбу многих пограничников заставы Кибартай. Часть из них поймали и выдали немцам литовские белоповязочники. Пишет он и о тех гражданах Литвы, которые прятали пограничников от белоповязочников и немцев.

…Уже в самом начале войны было ясно, что для фашистов эта война плохо кончится, хотя они дошли до Москвы, Ленинграда и Сталинграда. Достаточно было в те дни пройти от Кибартай около 300 метров к Рагожкальнису, где немцы хоронили своих солдат, и каждый мог убедиться, какой ценой врагу обошёлся такой маленький городок, как Кибартай. Последний номер могилы похороненного под Кибартай фашиста - 724. Это результат первой недели боёв.

P.S. Автор книги длительное время отслеживал судьбу своих героев и членов семей многих пограничников. Он писал: «В городе Шяуляй проживает жена коменданта Кибартайской погранкомендатуры Мария Устинская со своим сыном Станиславом. Она с любовью вспоминает многих людей с литовскими именами и фамилиями.

• Если бы не сердечность литовцев, сегодня ни меня, ни моего Славика не было бы в живых. Они нам помогали, прятали и поддерживали нас, - говорила она.

И таких людей в Литве было множество. Это семьи Юозаса Симонайтиса, Юозаса Печюлиса и других - сердечных и добропорядочных людей.