Вечно второй
Альфред Рассел Уоллес (Alfred Russel Wallace) – английский натуралист, создавший одновременно с Ч. Дарвиным теорию естественного отбора. Родился он 8 января 1823 года в Аске, Уэльс. У отца Альфреда было много детей (Альфред был седьмым из девяти детей Томаса Уоллеса и Мэри Энн Гриннелл) и мало денег. В 1828 году семья переехала в Хертфорд, где Альфред учился в школе.
В 14 лет из-за финансовых трудностей он вынужден был бросить школу и вместе со старшим братом Джоном уехал в Лондон. В Лондоне он слушал лекции в Лондонском институте механики. В 1837 году он уехал из Лондона и стал работать учеником своего другого старшего брата Уильяма, архитектора. Затем работал землемером, подрядчиком на строительстве железной дороги, учителем английского языка в народной школе.
Увлечение Уоллеса естествознанием получило сильную поддержку, когда он, поступив учителем в Лестерскую шкалу, нашёл там родственную натуру в лице молодого учителя Генри Бейтса (впоследствии автора известной книги «Натуралист на Амазонке»), с которым близко сошёлся и который приохотил своего друга к коллектированию жуков.
Вдохновленный рассказами своих предшественников, известных натуралистов, таких как Гумбольдт, Дарвин и Эдвардс, Уоллес, в свою очередь, решил путешествовать и открывать для себя мир. В апреле 1848 года Уоллес вместе с Генри Уолтером Бэйтсом отправился в экспедицию в бассейн Амазонки и Рио-Негро.
В течение четырёх лет Уоллес продолжал составлять карту реки Риу-Негру, собирая образцы и делая заметки о народах и языках, с которыми он столкнулся, а также о географии, флоре и фауне. 12 июля 1852 года Уоллес сел на борт брига «Helen» . После двадцати восьми дней в открытом море начался пожар, и экипаж был вынужден покинуть корабль. Вся коллекция Уоллеса была потеряна. Ему удалось сохранить лишь часть дневника и небольшое количество зарисовок. Он и команда провели десять дней в лодке, прежде чем были взяты на борт судна «Jordeson».
Вернувшись в Лондон, он написал две книжки о своём путешествии.
Спустя чуть больше года Уоллес написал свою первую важную статью «О законе, который управляет интродукцией новых видов» (1855). В ней Уоллес уже высказывал идею эволюции и обосновывал её фактами близости сходных видов в пространстве и времени. Как и Дарвин, Уоллес полемизировал с Лайелем, отрицавшим возможность превращения одного вида в другой.
В 1855 году Уоллес ещё не выявил механизма эволюции, и в точности так же, как и для Дарвина, толчком для него послужила книга «Эссе» Мальтуса.
В 1854 г. с помощью Т.Гексли Уоллесу удалось собрать средства для другого большого путешествия – на Малайский архипелаг.
За время своих восьмилетних скитаний по Архипелагу Уоллес покрыл около 14 000 английских миль, использовав все способы путешествия: пешком, верхом, на пароходе, на благоустроенных малайских прау и китайских джонках, на утлых папуасских челнах с аутригером. Впрочем, он почти никуда не удалялся далеко от культурных центров, где благодаря своим рекомендациям пользовался содействием английских и голландских губернаторов и подвластных им туземных раджей; лишь на островах Ару и Вайгиу и особенно на пустынном побережье населенной каннибалами Новой Гвинеи ему приходилось полагаться на собственную бдительность и силу своего оружия. Отдельные этапы его путешествия были изнурительны, а жизнь часто висела на волоске. На Аруанских островах ему угрожали пираты, которыми в то время кишели воды Архипелага; при переезде из Тернате на Вайгиу налетевшая буря чуть было не разбила его утлого ботика, которым он сам правил. Очень часто его трепала жестокая малярия,. несколько раз он страдал от тяжелых опухолей ног в результате злокачественных укусов мошкары и клещей. Будучи человеком большой физической выносливости и силы (рост его был 185,5 см), он, однако, как белокурый северянин, плохо переносил экваториальное солнце и при малейшей неосторожности обжигал себе не только руки и ноги, но и лицо. Лишь железная воля и энтузиазм натуралиста превозмогли все: обильный сбор насекомых, добыча неведомого вида бабочки или райской птицы заставляли его забывать все лишения и болезни.
Восемь лет пробыл он там, и в 1862 г. привёз в Лондон огромные коллекции.
Возвращение на родину было для Уоллеса сплошным триумфом: действительно, привезенный им материал был колоссален. Им было собрано 310 экземпляров млекопитающих, 8050 птиц,100 гадов, 7500 моллюсков, 15 100 бабочек, 83200 жуков, 13 400 других насекомых, а всего около 125 500 естественно-исторических объектов. На этот раз продажа привезенных коллекций обеспечила Уоллесу несколько лет спокойного существования и научной работы. Разобраться в таком огромном материале было делом нелегким и заняло почти столько же времени, сколько самое путешествие, хотя в этом деле, помимо самого Уоллеса, приняли участие многие видные специалисты. За 6 лет после возвращения Уоллес опубликовал 30 статей по отдельным вопросам в различных научных журналах, а в 1868 году издал, наконец, книгу, резюмирующую главнейшие факты и обобщения, добытые за время путешествия. Книга называлась «Малайский архипелаг, страна оранг-утана и райской птицы». Написанная в простой, безыскусственной форме и в то же время необычайно богатая мыслями и фактами, она имела колоссальный успех: выдержала в Англии 10 изданий (последнее в 1891 году), была переведена на главнейшие культурные языки (в 1872 году и на русский), награждена золотыми медалями Королевского общества (Royal medal), Парижского географического общества и т. д.
Помимо установления множества новых видов птиц и насекомых, а также массы фактов по биологии и географическому распространению животных и растений, основным результатом исследований Уоллеса было разграничение органической природы Архипелага на 2 отдела: индо-малайский, куда относятся большие острова Борнео, Суматра, Ява, и австрало-малайский, куда относятся острова по побережью, Новой Гвинеи и Молуккские; неправильно лапчатый остров Целебес занимает по Уоллесу промежуточное и довольно самостоятельное положение. Граница между этими отделами проходит к востоку от Явы, между двумя маленькими островами Бали и Ломбок, а затем по глубокому проливу, отделяющему Борнео от Целебеса. Пo одну сторону от этой линии фауна и флора носят индийский отпечаток, по другую — австралийский.
Объяснить этот факт, не находящий себе никакого оправдания в климате, различия которого на востоке и западе Архипелага ничтожны, можно, по Уоллесу, только допущением, что индо-малайская часть Архипелага была в недалеком геологическом прошлом частью Индо-Китая, а австрало-малайская входила в состав австралийско-новогвинейской суши. Любопытно, что распространение человеческих племен Архипелага, по исследованиям. Уоллеса, в общем почти совпадает с распределением фауны и флоры: индо-малайская часть населена племенами гладковолосой, скуластой малайской расы, а австрало-малайская — шерстисто-волосыми черными папуасами.
Хотя данные Уоллеса и подверглись впоследствии уточнениям и поправкам, однако основные положения его coxрaняют значение и по сию пору, причём установленная им демаркационная линия, так и называется биогеографами линией Уоллеса.
В феврале 1858 года Уоллес страдал от тяжелых приступов малярии на острове Тернате, ему приходилось лежать по несколько часов в день. В это время, как он позднее рассказывал, он мог заниматься только тем, что думать на всякие отвлеченные темы. Он вспомнил книгу Мальтуса, которую читал 12 лет назад: «Я думал о его ясном представлении о «позитивных препятствиях роста населения» — болезнях, катастрофах, войнах и голоде, которые держат население диких рас на низком уровне развития, так же как они это делают у цивилизованных народов. Потом я заметил, что те же причины или их эквиваленты также постоянно действуют и в случае животных; и поскольку в нормальных условиях животные размножаются гораздо быстрее, чем люди, то каждый год огромное их количество должно уничтожаться для того, чтобы поддерживать численность вида на низком уровне, поскольку в противном случае мир уже давно был бы густо населен теми, которые наиболее быстро размножаются».
Ему «неожиданно пришла в голову мысль, что этот автоматический процесс существенно улучшает расы, потому что в каждом поколении худшие несомненно подавляются, а обладающие каким-либо преимуществом сохраняются — то есть выживают наиболее приспособленные». Чем больше Уоллес об этом думал, тем больше убеждался в том, что обнаружил тот самый закон происхождения видов, который так долго искал. Он начал записывать свои мысли и спустя несколько дней смог послать свою рукопись Дарвину.
Уоллес является одним из основателей зоогеографии. Показал, что по Малайскому архипелагу проходит граница ("линия Уоллеса"), отделяющая зоогеографический остров Сулавеси от остальных островов архипелага. Путешествуя по островам Малайского архипелага, он пришёл к убеждению о закономерностях распределения организмов в результате деятельности естественного отбора.
Он считал, что возникновение каждого вида географически и хронологически связано с очень близким предшествовавшим видом.
В 1858 г. он послал Ч. Дарвину рукопись своей статьи "О стремлении разновидностей бесконечно удаляться от первоначального типа", в которой излагал идеи, совпадавшие с теорией естественного отбора Дарвина, над которой тот работал уже более 20 лет. Дарвин был потрясен содержанием рукописи — Уоллес не только выступил на стороне теории эволюции и общего происхождения, но и предложил эволюционный механизм, который почти полностью совпадал с тем, что предлагал сам Дарвин.
Сразу по получении Уоллесовой статьи Дарвин, в то время работавший над своим революционным трудом «Происхождение видов», отписал Чарльзу Лайелю, что никогда не встречал более поразительного совпадения идей двух людей и пообещал, что использованные Уоллесом термины станут главами его книги. 1 июля 1858 г. выдержки из трудов Дарвина и Уоллеса относительно естественного отбора были впервые представлены широкой публике — на чтениях в Линнеевском обществе.
Возникает вопрос: действительно ли теория Уоллеса идентична теории Дарвина, и если да, то как объясняется это удивительное совпадение? Есть ли биографические параллели между Дарвином и Уоллесом? Как Дарвин, так и Уоллес были англичанами, оба они предприняли длительные исследовательские экспедиции, оба прочитали одни и те же книги, прежде всего «Принципы геологии» Лайеля, «Эссе» Мальтуса и «Следы» Чэмберса, и оба были увлеченными натуралистами. Но имеются важные различия, прежде всего в их социальном положении. Дарвин был состоятельным человеком, учился в одном из элитарных университетов Англии и принадлежал к научному сообществу Лондона. Уоллес, напротив, был сыном обедневшего мелкого предпринимателя и никакого высшего образования не получил. Он зарабатывал себе на жизнь тем, что собирал на продажу коллекции птиц и насекомых в тропических странах.
Нынешние споры о приоритете, наверное, очень удивили бы Дарвина и Уоллеса, которые всю жизнь относились друг к другу с уважением.
Альфред Рассел Уоллес был одним из ведущих натуралистов 19 столетия. Он дал независимое и самостоятельное описание теории эволюции, хотя более известным учёным, работавшим в данном направлении, является его современник Чарльз Дарвин. На Уоллеса, как и на Дарвина, повлияли живые создания, с которыми он столкнулся во время путешествия по миру. Результатом этих скитаний стала карта всемирного биологического разнообразия, которая в корне перевернула мнение людей того времени о многообразии живой природы на Земле.
Уоллес не считал нужным развивать своё понимание естественного отбора столь обстоятельно и последовательно, как это делал Дарвин, но зато именно он выступил с едкой критикой ламаркизма и ввёл в научный оборот термин «дарвинизм». Но в кое-чём он с Дравиным не соглашался. В то время как Дарвин придавал большое значение практике селекции, Уоллес считал эту аналогию неубедительной. В последующие годы появились и другие различия в представлениях Дарвина и Уоллеса. Так, в 1860-е годы Уоллес высказывался против идеи наследования приобретенных признаков, и в 1880-е годы он стал одним из энергичных защитников Вейсмана.
Уже к 1865 году интересы Уоллеса полностью обратились к иным феноменам, которым не могла найти объяснения биологическая наука — френологии и месмеризму. Авторитет Уоллеса способствовал распространению в лондонском обществе практики столоверчения. Убедившись в «серьёзности» этих явлений посредством экспериментов, Уоллес стал неутомимым защитником спиритизма и чуть было не вступил в члены Теософского общества, что основательно подорвало его научный авторитет. Он любил разговаривать с духами Наполеона и Спинозы, а после смерти Дарвина и с его духом. С духами он общался около двадцати лет.
Несомненно, авторитет таких людей как Уоллес, Крукс, Бутлеров, мог способствовать распространению спиритических бредней среди скучающей буржуазии, и приходится пожалеть о том, что, вклад, сделанный Уоллесом в мировую науку, вполне материалистический по своей методологии, имел столь неожиданную наивно-идеалистическую надстройку. Надстройку эту мы можем квалифицировать только как результат своеобразной аберрации интеллекта, примеры которой мы иногда наблюдаем даже у гениальных личностей. Так, Гёте, несмотря на всю свою одаренность и всеобъемлющую образованность, не мог проникнуться пользой математики и отказывался понимать элементарные физические истины, доступные школьнику. Толстой органически не воспринимал Шекспира и отрицал пользу теоретической науки и т. д. Похоже на то, что гигантское развитие одной способности ума подавляет другие.
Маститый учёный, Уоллес полагал, что дарвиновская теория не в состоянии дать объяснения принципиальному различию способностей человека и животных и потому предполагал, что эволюция человекоподобных обезьян в человека не могла обойтись без вмешательства некой «внебиологической» силы.
Впрочем, даже к паранормальным явлениям он подходил с научных позиций. Так, он категорически отвергал возможность переселения душ и жизни на Марсе, о чём даже написал особую брошюру. Столь же скептически относился он и к вакцинациям от оспы, зато был горячим поборником движения суфражисток. Был награждён медалью Дарвина.
Уоллес ни разу не выразил неудовольствия своей участью – ни в письмах Дарвину, ни в своих работах, ни в автобиографии, опубликованной в 1905 году. Он даже называл незаслуженным признание, которого удостоился его грубый набросок теории эволюции. «Что касается теории естественного отбора, я не устану повторять, что она ваша и только ваша, – пишет он в 1864 году Дарвину. – Вы разработали ее в подробностях, о которых я даже не помышлял, причём за много лет до того, как первая мысль на эту тему закралась мне в голову. Моя работа никого не смогла бы убедить. Сама по себе она бы наверняка осталась не более чем остроумной гипотезой, в то время как ваша книга сотрясла основы естествознания».
Именно Уоллес вводит в обиход понятие «дарвинизм» как обозначение э волюционной теории. Свой главный труд «Малайский архипелаг» он посвящает знаменитому коллеге: «Чарлзу Дарвину, автору «Происхождения видов», в знак не только личного уважения и дружбы, но и глубокого восхищения его гением и его трудами».
Время экспедиций прошло. Уоллес живет, не слишком роскошествуя, на деньги от продажи своих находок, на гонорары за книги и доклады. Но любовь к природе в нём не гаснет. Исследовательский азарт не знает истощения. Выходят новые статьи, главным образом по зоогеографии. И публиковать их помогает Дарвин. Он же добивается для Уоллеса пенсии и заботится о том, чтобы его не обошли стороной научные регалии и почести.
Продолжая разрабатывать теорию эволюции и естественного отбора, Уоллес издает большую работу под названием «Дарвинизм». В ней он разбирает наиболее трудные и спорные вопросы, а также излагает пункты своего расхождения с Дарвином. Так, Уоллес отрицательно относился к выдвинутому Дарвином принципу полового отбора.
Когда в 1882 году Дарвина хоронят в лондонском Вестминстерском аббатстве рядом с Исааком Ньютоном, Уоллес – один из тех, кто несёт гроб.
Уоллес был категоричным оппонентом расизма и евгеники, к которой склонялись некоторые мыслители-эволюционисты того времени. В 1898 году Уоллес напечатал книгу «Чудесный век: Его успехи и неудачи». Подводя итог XIX столетию, он в первой части книги перечислял научные и технические открытия, а во второй — социальные проблемы: милитаризм, войны, гонки вооружений, социальное неравенство, рост бедности и жуткие условия труда, жестокость и неэффективность тюремной системы, нагрузка капитализма на природу и злодеяния колониализма.
В книге «Человеческий прогресс в прошлом и будущем» он протестует против социал-дарвинизма, переносящего принципы естественного отбора в человеческие отношения и общественное развитие. Буквально за несколько недель до смерти Уоллеса вышла его книга «Восстание демократии».
В 1904 году Уоллес написал книгу «Место человека во вселенной», ставшую первой научной попыткой биолога оценить вероятность внеземной жизни. Считая человечество уникальным во вселенной, он приходит к выводу, что Земля является единственной планетой Солнечной системы, на которой существует жидкая вода и, следовательно, возможна жизнь; более того, он сомневается, что подобные земным условия существуют ещё где-то в Галактике.
В 1907 году Уоллес вступил в полемику с энтузиастом существования марсиан Персивалем Лоуэллом, издав брошюру «Обитаем ли Марс?», в которой показал, что температура на поверхности Марса намного ниже, чем считалось Лоуэллом, а атмосферное давление слишком мало для существования воды в жидком виде (да и спектральный анализ атмосферы не показал наличия в ней водяного пара). Отсюда он сделал вывод, что существование на Марсе высокоорганизованной жизни невозможно, не говоря уже о развитой цивилизации и искусственных сооружениях.
Хотя при обработке коллекций Уоллесу приходилось часто бывать в Лондоне, чтобы работать в библиотеках и музеях и общаться с передовыми учёными, но осесть в самом Лондоне он, конечно, не мог. Прирожденный провинциал, привыкший к привольному житью колоний, он должен был поселиться поближе к природе.
Вскоре по приезде в 1866 г. он женился на дочери ботаника Уилльяма Миттена и совершил с целью отдыха поездку в Швейцарию (которую повторил в 1895 и 1896 годах).
Будучи большим оригиналом, он построил себе в 1871 году «дом» в заброшенной каменоломне в местечке Грэйс (графство Эссекс), в 15 км от Лондона, на берегу Темзы. Прожив здесь 5 лет, он переселился в Кройдон, местечко в 19 - 20 км. на юг от Лондона, где прожил два года, затем в Доркинг, где прожил 3 года. Наконец, получив в 1881 году персональную пенсию от правительства Гладстона, вполне обеспечившую его жизнь, он выстроил себе коттэдж в местечке Годальминг, примерно в 80-км на юго-запад от Лондона, в живописной холмистой местности. Здесь, почти что на лоне природы, он имел полную возможность вспомнить былое увлечение ботаникой и вырастил в своем саду не менее 1000 различных видов растений.
В 1887 году, уже 64-летним стариком, он совершил турне по Америке, прочтя 6 лекций (Lowell lectures) в Бостоне. Оттуда он направился на Дальний Запад, а в заключение посетил знаменитый по своей красоте национальный парк в долине Иосемит, чтобы полюбоваться величественными тысячелетними секвоями.
В 1890 году он был награжден Королевским обществом дарвиновской медалью, а в 1891 году — высшим государственным орденом of Merit. В 1908 году на пятидесятилетнем юбилее дарвинизма 85-летний Уоллес, вместе с другим восьмидесятилетним стариком, Джозефом Гукером, явился перед современным поколением представителем той «могучей кучки» учёных, которая, сплотившись вокруг Дарвина на переломе XIX века, совершила революционный переворот в биологии.
Ясность ума и интерес к жизни Уоллес сохранил до глубокой старости. За два года до своей смерти, потрясенный всеобщей стачкой 1911 года, он в статье «Восстание демократии» призывал правительство к изданию законов, которые бы регулировали взаимоотношения труда и капитала.
Несомненно, Уоллес был натурой необычайно живой и многогранной. Наука, в которой он сделал так много, не могла целиком заполнить его интересов. Он был наделен даром художественного восприятия природы. Вместе с тем Уоллес был прирожденным протестантом и в науке, и в политических взглядах, и при этом протестантом-романтиком. По выражению его английского биографа, непопулярность какой-нибудь идеи или доктрины скорее притягивала, чем отталкивала его: он становился на её защиту и делал это с большим энтузиазмом, не смущаясь количеством противников. Разумеется, такая натура не могла оставаться равнодушной к социальной неправде, примеров которой он достаточно мог насмотреться и в колониях, и в метрополии.
Свою книгу «Малайский архипелаг», по содержанию, казалось бы, далёкую от социальных проблем, Уоллес заканчивает критикой социального строя «передовых» народов и указывает, что у так называемых дикарей, т. е. «людей, стоящих на весьма низкой ступени цивилизации, мы находим нечто близкое к совершенному социальному состоянию». А последние 7 строк книги звучат прямым вызовом аристократической и капиталистической Англии: «У нас крупный землевладелец имеет законное право обратить свое поместье под лес или под охотничьи угодья и согнать всех живших в нем людей. В столь густо населенной стране, как Англия, где каждый акр имеет своего владельца или жильца, подобное право есть не что иное, как право истреблять своих ближних, и существование его ещё раз доказывает, что мы находимся в состоянии варварства».
Подобные мысли Уоллес высказывает и в ряде других своих книг, особенно в книге «Чудесный век, его успехи и ошибки» (1898, есть русский перевод). Исполненный глубокой веры в могущество человеческого разума и с энтузиазмом приветствуя завоевания науки и техники, сделанные в девятнадцатом столетии, он бичует социальное неравенство, приведшее значительную часть человечества в нищенское состояние.
Объединив вокруг себя единомышленников, Уоллес основал даже Общество национализации земли, председателем которого был избран. Более радикальных мер он, однако, не предлагал и по своему социальному мировоззрению остался утопическим мелкобуржуазным мечтателем, а не человеком дела и истинным революционером, каким был в области биологии.
Ещё большим фантазером Уоллес был во взглядах на человеческую природу и основные проблемы бытия. Религиозным человеком он не был и ещё в молодости порвал с христианством и прочими религиями. Однако он остался своеобразным деистом и допускал существование «великого духа вселенной».
В самый год своей смерти, имея от роду 90 лет, он выпустил книгу, направленную против теории мутаций де Фриза, в которой доказывал, что внезапных мутаций, подобных описанным де Фризом, в дикой природе не существует. Что делать! Ведь и наш Тимирязев в гораздо менее преклонном возрасте, не мог примириться с менделизмом!
А. Уоллес умер 7 ноября 1913 года в возрасте 90 лет. Его похоронили на кладбище городка Бродстоун в графстве Дорсет. На церемонию прибыли представители Королевского географического и Линнеевского обществ.
Могилу Уоллеса украсил окаменелый ствол дерева.
Слава Дарвина грандиозна – Уоллес почти забыт. В Даун-Хаус приезжают многочисленные туристы – на месте последней обители Уоллеса в Бродстоуне давно стоит жилой дом. Об Уоллесе напоминают только название улицы и линия его имени посреди Малайского архипелага – условная линия.
В 1935 г. Международный астрономический союз присвоил имя Альфреда Уоллеса кратеру на видимой стороне Луны.
