«Борода»

Игорь Васильевич Курчатов родился 12 января 1903 (30 декабря 1902) года в городе Сим (Челябинской обл.). Отец его - Василий Алексеевич Курчатов (1869-1941) - был в то время помощником лесничего по лесо- и землеустройству в Симской горно-заводской даче, а позже работал землемером-землеустроителем в Симбирской и Таврической губерниях. Мать - Мария Васильевна Курчатова (1875-1942) – работала до замужества учительницей в Уфимском Златоустовском Никольском училище.

В семье Курчатовых было трое детей: Антонина, Игорь и Борис. В 1909 году семья переехала в Симбирск. В 1912 г. Антонина заболела горловой чахоткой, и семья переезжает в Симферополь. Но через полгода сестра умерла.

В этом же году Игорь поступил в первый класс симферопольской гимназии. Он был подвижным и весёлым, с оживлёнными глазами и ярким румянцем на щеках. Учился он на отлично, увлекался футболом, французской борьбой, выпиливанием по дереву, много и быстро читал. Игорь увлекался музыкой, играл в школьном струнном оркестре.

С каждым годом Первой мировой войны материальное положение семьи становилось всё тяжелее. Пришлось помогать отцу. Игорь работал на огороде и вместе с отцом ходил на консервную фабрику пилить дрова. Вечерами работал в мундштучной мастерской. Вскоре Игорь поступает в вечернюю ремесленную школу в Симферополе, получает квалификацию слесаря, но гимназию он не бросает. Позже это пригодилось: он работал слесарем на небольшом механическом заводе Тиссена. В последних классах гимназии, несмотря на необходимость зарабатывать на жизнь, Игорь успевает много читать художественной литературы русских и иностранных авторов.

После окончания в 1920 году гимназии с золотой медалью (медали Игорь Курчатов не получил — в условиях гражданской войны властям было не до медалей), он поступил на первый курс физико-математического факультета Крымского университета. В 1923 году Курчатов завершил четырехлетний курс за три года и блестяще защитил дипломную работу. Через полгода Курчатов уехал в Петроград: решив стать кораблестроителем, он поступил на третий курс кораблестроительного факультета политехнического института. Однако интерес к физике оказался для молодого ученого сильнее тяги к кораблестроительству, и уже в 1924 году, бросив институт, он возвратился в Крым и по заданию метеослужбы стал вести наблюдения за погодой и изучать приливно-отливные явления на побережье Черного моря. Осенью того же года, перебравшись в Баку и работая на кафедре физики Азербайджанского политехнического института, Курчатов занялся изучением свойств диэлектриков. А с 1925 года он стал работать научным сотрудником в Ленинградском физико-техническом институте Здесь он прошел путь от ассистента до заведующего лабораторией.

Его работы этого периода были посвящены физике диэлектриков, он заложил основы учения о сегнетоэлектричестве, внёс существенный вклад в изучение электрических свойств кристаллов. Кстати, термин «сегнетоэлектрик» в физику ввёл Курчатов.

Курчатов читал курс физики диэлектриков на физико-механическом факультете Ленинградского политехнического института и в Педагогическом институте.

В 1930 году Курчатова назначают заведующим физическим отделом Ленинградского физико-технического института. И в это время он начинает заниматься атомной физикой, совместно с сотрудниками создаёт циклотрон, начинает исследования по нейтронной физике. Приступив к изучению искусственной радиоактивности, возникающей при облучении ядер нейтронами, или, как тогда называли, к изучению эффекта Ферми, Игорь Васильевич уже в апреле 1935 году сообщил об открытом им вместе с братом Борисом и Л.И. Русиновым новом явлении - изомерии искусственных атомных ядер радиоактивного брома.

          В 1934 году Курчатову была присвоена учёная степень доктора физико-математических наук без защиты диссертации. Вместе с Арцимовичем в 1935г. он доказал захват нейтрона протоном и получил значение эффективного сечения этого дейтрона.

В 1939 г. он начинает работу над проблемой деления тяжелых ядер.

В 1940 году Курчатов вместе с Г. Н. Флеровым и К. А. Петржаком обнаружили, что атомные ядра урана могут подвергаться делению и без помощи нейтронного облучения - самопроизвольно (спонтанно), доказали возможность цепной ядерной реакции в системе с ураном и тяжелой водой.

В 1940 году намеченная Курчатовым программа научных работ была прервана, и вместо ядерной физики он начинает заниматься разработкой систем размагничивания боевых кораблей. Во время войны эти работы Курчатова и А.П. Александрова спасли жизнь многим морякам. Поначалу моряки не верили в «эти профессорские штучки», но потом убедились, что прошедшим размагничивание кораблям мины действительно не страшны.

По-разному относились к своим исследованиям в области атомной энергии ученые-атомщики различных стран. Так, И. и Ф. Жолио-Кюри думали в первую очередь о развитии любимой науки, о самом притягательном в ней — открытии нового. Р. Оппенгеймер в то время, когда его страна воевала, все свои силы отдавал созданию атомной бомбы.

Он думал о победе и, может быть, о возмездии. Кончилась война; стал знаменитым американец Э. Теллер: он думал уже о супербомбе, рассчитывая с ее помощью обеспечить США мировое превосходство.

    По-иному относились к исследованиям в области атомной энергии советские ученые. Задачи атомной науки в СССР с первых же шагов ее развития были подчинены благородным, гуманным целям. Только угроза ядерного нападения со стороны империалистических государств, угроза безопасности страны заставила советских учёных форсировать создание атомной бомбы.

Предложили возглавить это направление исследований академику А. Ф. Иоффе. Он догадывался, что к нему обратятся, однако считал, что руководитель нужен не столько именитый, сколько энергичный, молодой, решительный и обязательно специалист по атомному ядру. В тот период специалистами в этой области были Алиханов, Курчатов, Синельников, Лейпунский. Любой из них мог возглавить эту работу.

— Кого выбрали бы вы, Абрам Федорович?

— Я бы остановился на Курчатове. Однако Курчатов отказался от своей прежней тематики. И ядерную лабораторию закрыли по его желанию. Я недавно предлагал ему возобновить работы. И слушать не захотел.

— Объясните ему положение.

Курчатов был вызван в Москву, где получил задание возглавить работы по созданию атомной бомбы.

— Решать проблему, безусловно, надо, — говорил он. — Но время ли сейчас, когда на фронтах так тяжело? Ведь еще не доказано, что цель будет достигнута, а опыты вызовут огромные расходы. Придется создавать новую промышленность по производству графита, урана, тяжелой воды. Поможем ли мы этим выиграть войну? Почему, наконец, я должен быть во главе? Такие физики, как Капица или Иоффе, имеют гораздо больший опыт.

— Может, отказаться, пока не поздно? — спросила мужа Марина Дмитриевна.

— Есть дела, от которых нельзя отказываться. Знаешь, как солдат в атаке. Можно не прорваться, могут ранить, убить, но не пойти на прорыв — значит струсить.

— А если не получится?

— Если будешь плохо помогать, то не получится.

— Я — тебе помогать? — удивленно спросила Марина Дмитриевна.

— Ты ведь жена. Как в армии говорят — боевая подруга.

Марина Дмитриевна улыбнулась, потом сказала:

— Ладно, тебе виднее. Я ведь не отговаривать и не мешать тебе хотела, а посоветоваться. Да теперь куда уж денешься, — вздохнула она.

— Ну вот и договорились, — сказал Игорь Васильевич.

Разве можно не понять эти сомнения ученого? Ведь в то время И. В. Курчатову не было еще и сорока лет. И хотя на счету молодого профессора было немало научных заслуг, он имел значительный организаторский опыт, однако то, во что ему предстояло полностью окунуться, было во много раз сложнее.

Когда в ЦК партии доложили, что учёные назвали кандидатом в руководители нового дела Курчатова, последовали вопросы:

— Почему Курчатова? Кто такой? Что он — академик, выдающийся ученый?

Нет, Курчатов в то время, в тяжелом 1943 г., не был ещё академиком. Вместе с А. П. Александровым он служил на флоте, занимался вопросами обезвреживания немецких мин, разрабатывал метод размагничивания боевых кораблей. Но атомной наукой Курчатов занимался с 1932 г. Исследования, которые проводил он и его товарищи, были прерваны в июне 1941 г.

Итак, выбор сделан — Курчатов.

В 1943 году Курчатов по рекомендации А.Ф. Иоффе и П.Л. Капицы возглавил работы по созданию атомного оружия. На краю Ходынского поля была организована знаменитая Лаборатория №2, которая в 1955 г. была преобразована в Институт атомной энергии (ныне Национальный исследовательский центр «Курчатовский институт»). Курчатов оставался директором института до конца своих дней.

До войны Курчатов два раза баллотировался на выборах в АН СССР, и оба раза был завален, хотя выполняемые им и его коллективом исследования были работами мирового класса. Кивали на то, что он беспартийный, на какие-то сомнения по пятому пункту анкеты, на то, что его исследования „далеки от практики". С тех пор Курчатов не сделал ни одного научного открытия – все первые годы войны он занимался чисто практическими задачами оборонного характера. В 1943 году он удостоился звания действительного члена АН СССР.

Курчатов говорил, что это даже хорошо, что американцы здорово оторвались от нас в создании атомного оружия: знай мы, как далеко они оторвались, мы наверняка начали бы их догонять, а догоняя, не перегонишь.

21 марта 1946 года Совет Министров Союза ССР постановил:

    Под руководством Курчатова была разработана также первая в мире водородная бомба мощностью 400 кт, подорванная 12 августа 1953 года.

    Позже именно Курчатовский коллектив разработал термоядерную бомбу АН602 (Царь-бомба) рекордной мощности 52 000 кт.

25 декабря 1946 г. в 18 час. впервые в СССР и Европе была осуществлена управляемая цепная реакция деления урана.

К 2 час. дня были уложены последние слои графита, и Курчатов попросил сотрудников, не принимавших участия в измерениях, покинуть монтажные мастерские. Остались только его ближайшие помощники. В лаборатории шестеро. Игорь Васильевич вместе с И. С. Панасюком сел за пульт управления.

Регулирующие стержни начали медленно подниматься... Первый щелчок, второй, третий... десятый. Скорость нарастает. И наконец началась цепная реакция!

А утром следующего дня Игорь Васильевич, радостный и возбужденный, сообщил руководству; «Реакция пошла! Приезжайте смотреть...».

Конец многолетних исследований стал началом новой, еще более напряженной работы. Курчатов был легок на подъем — много ездил по стране, бывал на стройках, в цехах.

Вспоминая о том историческом дне, И. С. Панасюк рассказывал: «Какая радость, какое ликование осветило всех нас! Мы обнимались, целовались, поздравляли друг друга. Каждый понимал, какой огромный шаг вперед сделан». После успешного пуска атомного реактора И. В. Курчатов сказал: «Атомная энергия теперь подчинена воле советского человека».

      В 1948 году Курчатов вступил в ВКП(б).

Спустя несколько лет после войны возглавляемая им (под кураторством Лаврентия Берия) военная ядерная программа СССР принесла плоды: 29 августа 1949 года был произведён взрыв первой советской атомной бомбы. Под руководством Курчатова была разработана также первая в мире водородная бомба мощностью 400 кт, подорванная 12 августа 1953 года.

По предложению И.В. Курчатова Правительство Советского Союза в мае 1951г. приняло постановление о начале исследований в области управляемого термоядерного синтеза и тогда же под руководством Игоря Васильевича были начаты эти исследования.

Исходные идеи решения этой проблемы были выдвинуты И.Е. Таммом и А.Д. Сахаровым. К середине 1950-х годов благодаря усилиям И.В. Курчатова работы приобрели широкий размах в курчатовской лаборатории - тогда ЛИПАН (Лаборатория измерительных приборов Академии наук), в 1956г. преобразованной в Институт атомной энергии. Исследования на экспериментальных установках велись под руководством Л.А. Арцимовича, а теоретические исследования по физике высокотемпературной плазмы - под руководством М.А. Леонтовича.

Позже именно Курчатовский коллектив разработал термоядерную (водородную) бомбу АН 602 (Царь-бомба) рекордной мощности 52 000 кт. Академик А.П. Александров вспоминал: «Когда Игорь вернулся после этих испытаний в Москву, я поразился каким-то его совершенно непривычным видом. Я спросил, что с ним, и он ответил: «Анатолиус! Это было такое ужасное, чудовищное зрелище! Нельзя допустить, чтобы это оружие начали применять». Он глубоко переживал ужас, охвативший его, когда он осмыслил результат испытаний. Он стал рассуждать о запрете атомного оружия, о мирном использовании атомной энергии».

В середине 1950-х годов Курчатов активно занимался проблемой управляемого термоядерного синтеза. В 1956 году он с группой советских учёных посетил Британский ядерный центр «Харуэлл» и высказал предложение о международном сотрудничестве учёных в этой области

По воспоминаниям современников, Курчатову ни в чём не отказывали. Да и отказывать ему было трудно: все, что он просил, действительно было нужно для дела. Он был расположен к людям, и люди шли к нему. Они шли за поддержкой и находили ее. Они ждали от него совета и получали его. Он мог часами работать не поднимаясь, затем очень скоро его можно было увидеть где-то в другом конце города за решением очень срочных и очень нужных дел. Он не занимался мелочами. Точнее, для него не существовало мелочей. Все было важно, и не выполнить чего-то было просто невозможно. Голос у него был энергичный, речь решительная, вид внушительный. Длинных речей, докладов он не признавал. Сам говорил коротко и четко, однако умел слушать, лишь бы доклады были по существу. Он был в полном смысле слова обаятельным человеком, человеком действия.

И. В. Курчатов непрерывно углублял свои знания. Став в начале 1954 г. трижды Героем Социалистического Труда, он не переставал, учиться: организовал в институте курс лекций по ядерной физике и сам первым пошел их слушать; организовал занятия по радиоэлектронике и поручил вести этот курс молодому специалисту. Некоторые учёные, присутствовавшие на лекциях, потом удивлялись:

— Как, Игорь Васильевич, вы умеете определять таланты? Почему именно ему, молодому, поручили?

— Человек по одежке протягивает ножки. Если мы их будем долго держать в коротких штанишках, они на всю жизнь останутся малышами в науке, — отвечал он.

       Примечательно, что именно Игорю Васильевичу Курчатову принадлежат слова "Атом должен быть рабочим, а не солдатом".

          Параллельно с решением военной проблемы он возглавлял решение задачи по мирному использованию атомной энергии. Результатом работ коллектива стала разработка, строительство и запуск 27 июня 1954 года Обнинской АЭС. Она стала первой в мире атомной электростанцией.

В 1958г. у Курчатова были сооружены уникальные установки для исследования удержания и нагрева плазмы "Огра" и "Альфа", а их модели представлены в том же году на международной конференции в Женеве, где термоядерные исследования впервые в мире обсуждались всесторонне и открыто, в чем также немалая заслуга И.В. Курчатова. Его призывы услышали и была снята секретность с советских, британских и американских термоядерных исследований. Началось широкое международное сотрудничество.

Под руководством Курчатова в 1958 году была построена крупнейшая установка для проведения исследований по осуществлению регулируемых термоядерных реакций ТОКАМАК - «тороидальная камера в магнитном поле».

Академик А. П. Виноградов, вспоминая свои встречи с И. В. Курчатовым, писал: "Высокий, статный, он постоянно был окружен людьми. Ходил стремительно, большими шагами, и за ним не поспевали. При этом мне всегда вспоминалась картина В. Серова «Петр I на набережной». Черные смеющиеся глаза и борода лопатой — лицо, как будто взятое из старых хрестоматий. Этот большой человек был очень приветлив и любезен. Кто не помнит привычных его слов «физкульт-привет!», которыми он начинал и кончал разговор с вами по телефону то ли ранним утром, то ли поздно ночью?

Ради советских людей, много выстрадавших и одолевших жестокого врага, и сжигал себя Курчатов в изнурительном труде, и если его терзали муки совести, то только оттого, что он слишком медленно идет к цели.

Успеть! Мы должны успеть! Эти слова постоянно повторял И. В. Курчатов. Он знал, что мир не обеспечить призывами даже самых лучших людей. Это всё слова. А вот когда у нас бомба будет, — тогда можно будет разговаривать и договариваться... "

Рабочий день Курчатова, как правило, начинался со звонков, с селекторных совещаний. «Ну, атомный котёл заработал», - говорили сослуживцы.

Одной из характерных особенностей Курчатова была исключительно чёткая организация своей личной работы. Работая в Павловской магнитно-метеорологической обсерватории, он нередко оставался ночевать, чтобы не тратить время на переезды. Спал на столе, подложив под голову стопку книг. Ужин его состоял из куска хлеба и кружки кипятка, взятого у сторожа. В Физтехе Курчатов работал по 12 часов в сутки, его приходилось удалять из лаборатории в полночь.

Занимаясь урановой проблемой, он жил на территории института. Вставал очень рано, с точностью до минуты входил в свой рабочий кабинет, из - за чего сотрудники называли его "человеком точностью".

Его рабочее время было расписано с предельной точностью, каждой встрече отводилось определённое время. Посетители не сидели в приёмной, ожидая вызова.

Утро у него начиналось, как правило, со звонков: Курчатов требовал ответа о проведённых ночью опытах. Даже время перелёта на полигон или переезда на дачу он использовал для работы. Он брал с собой кого-нибудь из сотрудников и обсуждал очередную проблему.

Даже в часы отдыха решались многочисленные задачи. Он любил говорить, что день - это маленькая жизнь.

Отдыхать Курчатов любил в движении. Утро он начинал с зарядки, после которой принимал холодный душ. Во время работы он устраивал перерывы и предлагал сыграть партию в пинг-понг.

Курчатов не чурался никакой физической работы. В редкие дни отдыха он любил бывать в Крыму.

В жизни Курчатова были и неудачи, и ошибки, но внешне он оставался всегда спокоен, выглядел весёлым. Он умел не показать даже минутную растерянность. Всем своим видом, голосом, улыбкой он заряжал людей энергией. Своим юмором он умел разрядить любую ситуацию.

Сотрудники вспоминали его приветствие "Физкульт приветик! Говорит бородка!", "Говорит дважды ударник" (имелись ввиду два сердечных приступа). Отсылая человека спать, он говорил: "Иди, поработай над собой". Встречая сотрудника, он спрашивал: "Что новенького? Достижения есть? Открытия есть? Чем прославили Родину? "

Курчатова называли «генералом», потому что он любил командовать и проявлять инициативу. Одним из его любимых слов было «озадачить». Он любил спорить, мог выразительно выругаться, но никого не оскорблял, имел хорошее чувство юмора. Его жена Марина поначалу огорчалась из-за привычки мужа проводить целые вечера в лаборатории, но потом примирилась с этим. Будучи требовательным человеком, Курчатов, вместе с тем, всегда был бодр и весел. Он обладал способностью загружать сотрудников работой выше всяких норм, но при этом увлекал других личным примером. Курчатов мог вызвать человека поздним вечером, поручить ему кучу дел, попросив всё сделать к утру, и на прощанье сказать: «Ну, иди отдыхай!».

Первую атомную электростанцию решили строить в Обнинске — городке между Москвой и Калугой. Но нашлись скептики, которые попытались посеять сомнение в новом деле, заявив, что будущая атомная электростанция экономически нецелесообразна и бесперспективна. Курчатов взял ответственность за результаты эксперимента на себя. Он отстаивал его огромную важность не только для науки, но и для энергетики страны в ближайшем будущем.

В самый ответственный период — перед пуском — Игорь Васильевич приехал в Обнинск и возглавил все приготовления непосредственно на месте. Он руководил комиссией по пуску Первой атомной электростанции и, как всегда, был строг и требователен, заставлял по нескольку раз проверять надежность каждого узла. Его ближайшие сотрудники Д. И. Блохинпев, А. К. Красин, Н. А. Николаев, Д. М. Овечкин чувствовали твердую руку Игоря Васильевича. Никакой неясности и неопределенности! Всё должно быть подтверждено опытом, расчётом! Всё — от урановых блоков до вентиляции — интересовало его. Это была первая станция, первая... И если вы побываете в Обнинске и пройдете по подземным галереям, увидите переплетения трубопроводов, то поймете, как трудно приходилось первым строителям. И учёных не столько волновал сам реактор — к тому времени опыт у физиков уже был, — сколько устойчивость работы с перегретой водой, надежность первого контура. Да что греха таить, тогда ещё толком не умели сваривать нержавеющую сталь. А бесчисленное количество труб, которое и сейчас поражает воображение, надо было сваривать так, чтобы нигде не появилось течи.

Но вот подготовка закончена, и ученые собрались на пульте управления. Так называемый «физический» пуск реактора, т. е. начало цепной реакции практически без выделения тепла, прошёл быстро — дело привычное, а затем были подключены парогенераторы...

Наконец включили первый контур, второй... Из контрольного крана пошёл пар. Атомная электростанция заработала. А. П. Александров поздравил Курчатова: «С легким паром, Игорь Васильевич!»

В последние годы Курчатов часто болел. В мае 1956 г. случился первый приступ инсульта, а в феврале 1957 г. он повторился.

Жил П.В.Курчатов очень скромно. Свои премии (три Сталинские премии первой степени и первую в стране Ленинскую премию) он отдавал на строительство школ и детских садов. На эти же цели он расходовал свои гонорары.

Профессор Н.М. Рейнов (в то время токарь ЛФТИ) писал о Курчатове: «Мне было легко и просто с ним, он никогда не подчёркивал разницу между собой, учёным, и мною, мастеровым ... Очень мне нравилось в Курчатове его тонкое мастерство экспериментатора. Он всё мог сделать сам, своими руками, а они были у него действительно золотые ... В институте его звали «буйным», «неистовым» вовсе не за какую-то несдержанность характера. Не в его правилах было обижать или оскорблять товарища. «Буйство» и «неистовость» он проявлял в работе».

А.М. Петросьянц, хорошо знавший Курчатова, писал: «Голос у него был энергичный, речь решительная, вид внушительный. Длинные речи, доклады он не признавал. Сам говорил коротко и чётко, однако умел слушать, лишь бы доклады были по существу. Он был в полном смысле слова обаятельным человеком, человеком действия».

В 1927 году Курчатов женился на сестре своего друга Марине Синельниковой. Детей у них не было. Они счастливо прожили 33 года и 3 дня.

Курчатов всегда заботился о людях. Весь риск в работе он брал на себя и при неудачах никогда не ставил сотрудников под удар.

Курчатов любил музыку и выкраивал время, чтобы послушать С.Рахманинова, С. Прокофьева, П. Чайковского.

Вечером 5 февраля 1960г. он слушал в консерватории моцартовский "Реквием" и попросил исполнить его после кончины. Через день Курчатова не стало. Он умер внезапно во время посещения в санатории в подмосковной Барвихе академика Ю.Б. Харитона. Присели на лавочку, заговорили. Вдруг возникла пауза. Когда Юлий Борисович посмотрел на Курчатова, он уже был мёртв. Смерть наступила из-за эмболии сердца тромбом. Любимым словом Курчатова было «понимаю». Именно оно стало последним в его устах 7 февраля 1960 г.

Похоронен Курчатов в Москве на Красной площади; тело учёного было кремировано, прах помещён в урне в Кремлёвской стене.

         Курчатов любил повторять: «Хороша наука физика, только жизнь коротка!» При его участии был создан первый в Европе циклотрон (1937). Под его руководством был сооружен первый в Европе атомный реактор (1946), созданы первая советская атомная бомба (1949), первая в мире термоядерная бомба (1953), первая в мире промышленная атомная электростанция (1954), первый в мире атомный реактор для подводных лодок (1958) и атомных ледоколов (Атомный ледокол «Ленин», 1959), крупнейшая установка для проведения исследований по осуществлению регулируемых термоядерных реакций (1958).

Игорь Васильевич Курчатов был трижды Герой Социалистического Труда (1949, 1951, 1954). Награжден пятью Орденами Ленина и двумя Орденами Трудового Красного Знамени, медалями «За победу над Германией», «За оборону Севастополя». Четырежды лауреат Сталинской премии (1942, 1949, 1951, 1954) и лауреат Ленинской премии (1957). Удостоен Большой Золотой медали им. М. В. Ломоносова, Золотой медали им. Л. Эйлера Академии наук СССР, Серебряной медали Мира имени Жолио-Кюри. Обладатель «Грамоты Почетного гражданина Советского Союза» (1949).

        И.В.Курчатову установлены памятники: в Москве на площади его имени; в городе Челябинске возле здания Южно-Уральского государственного университета (ЮУрГУ); в городе Озёрске Челябинской области в сквере между улицей Ермолаева и проспектом Ленина; в городе Дубне Московской области в начале улицы Курчатова; в городе Обнинске Калужской области на улице Курчатова; в городе Снежинске; в городе Южноукраинске Николаевской области Украины; на родине, в городе Симе Челябинской области; в городе Курчатов Курской области на площади Свободы; в городе Волгодонске перед главным корпусом завода Атоммаш.

Во многих городах бывшего СССР в его честь также названы улицы. Академия наук учредила медаль имени Курчатова, присуждаемую за выдающиеся работы в области ядерной физики.

Его именем назван крупнейший в России научный центр — «Курчатовский институт» и Белоярская атомная электростанция. Имя Курчатова присвоено площади и улице в Москве, городам в Курской области России и в Восточно-Казахстанской области Казахстана, горам в Антарктиде, малой планете, кратеру на обратной стороне Луны, 104-ому элементу (Курчатовий).

       ХХ век - особый. В том веке родилась плеяда людей, сочетавших гениальность учёного с мудростью государственного деятеля - С.П. Королёв, М.В. Келдыш, М.А. Лаврентьев… И первым в этой плеяде стоит Игорь Васильевич Курчатов.

(Окончание следует)