Устами пьяных глаголет истина

Внимание: в тексте присутствуют нецензурные слова. Впрочем, как и в нынешнем общественном пространстве Литвы...

2 февраля в Литовском Национальном драматическом театре состоялась премьера спектакля „Пьяные“ Ивана Вырыпаева.

На театральном небосклоне имя Ивана Вырыпаева загорелось яркой звездой в начале двухтысячных. Пьеса „Кислород“ (2002) открыла кислород своему автору и возвела его в ранг культовых. Пьесу ставили во многих театрах не только России. Об авторе говорили и спорили не только театралы. Спектакли по его пьесам становились украшением любого самого престижного фестиваля.

Драматург тогда сумел нащупать пульс времени, услышать голоса своих современников и, не приукрашивая их, сохраняя их нецензурную лексику, вывести на сцену и заставить зрителя обратить на себя внимание, оглянуться вокруг и заглянуть в свою душу.

В 2003 г. Иван Вырыпаев представил свой спектакль на знаменитом театральном фестивале Контакт в польском городе Торунь, где получил Гран-при. С тех пор его жизнь тесно связана с Польшей, гражданином которой он и является сегодня.

В Польше как режиссер И. Вырыпаев ставит не только свои пьесы, но обращается и к другим авторам. Как продюсер он мечтал поставить классический спектакль на коммерческой основе. И это ему удалось.

В 2017 г. в Польском театре им. А. Шифмана в Варшаве он ставит „Дядю Ваню“ А.Чехова и добивается невиданного успеха. Билеты на спектакль разлетались мгновенно.

Помнится его представление на театральном фестивале Божественная комедия (Komedia Boska) в Кракове в 2018 г., когда переполненный, огромный роскошный зал театра им. Юлиуша Словацкого заворожено впитывал все происходящее на сцене. По той атмосфере, которая царила на сцене, по тому воздействию на зрителя этот спектакль можно смело ставить в ряд с лучшими постановками „Дяди Вани“ Э. Някрошюса, Г. Товстоногова, Р. Туминаса.

У пьесы „Пьяные“ счастливая сценическая судьба, ее чаще всех ставят на подмостках разных театров во многих странах. Сам И. Вырыпаев как режиссер в Вильнюсе ставит ее впервые.

Сам автор говорит: „Произведение адресовано жителям Европы, которые в последние годы охвачены сомнениями и депрессией, тем, которые потеряли или окончательно теряют веру в высшие ценности, смысл жизни, которые опустили руки в борьбе с несовершенством мира. Где найти духовность в контексте Европы? Есть права человека, толерантность, демократия, социальные институты, но что есть духовная часть?“

Для зрителя театр начинается с вешалки, а спектакль со сценографии, ибо первое, что бросается в глаза – это образ сцены, объединяющим элементом которого является огромный, мягкий розоватых оттенков ковер, заглушающим звуки шагов.(Таким объединяющим элементом в „Дяде Ване“ были огромные ели, в лапах которых утопало всё действие).

В обоих спектаклях режиссер работал с польским сценографом Анной Мет.

На сцене с одной стороны - анфилада слепых арок с дверью в торце и с выемкой в ковре, напоминающей очертания лежащего человека. Позже оказалось, что это лужа и с нее или, точнее, в ней начнется действие спектакля.

С другой стороны - вход в какой-то черный туннель, в центре - огромное овальное окно с задернутым проемом, диван стол и кресла. Сценография как бы реалистично-конкретна, но одновременно и многофункциональна, лишь в некоторых сценах дополняется элементами - символами конкретного места: деталями кухни ресторана, знаком автобусной остановки или пейзажем на заднем плане.

C самого начала спектакля режиссер подчеркивает, что мы находимся в театре: звучит голос, объявляющий первое действие (затем также объявят второе, спектакль идет два часа без антракта) и читающий строки Омара Хаяма:

И действительно, в спектакле нет единого сюжета, он распадается на отдельные эпизоды и на первый взгляд, кажется, что единственное, что их объединяет – это только крайняя степень опьянения всех героев, а их в пьесе 14. Но это только на первый взгляд, алкоголь им только развязывает языки и позволяет выплеснуть наружу все то, что годами скапливалось, складировалось и хранилось в строгой тайне не только от других, но и от себя.

В луже у двери копошится молодая девушка, пытающаяся подняться, но ей это не удается. Нетвердой походкой из двери появляется импозантный, изящно одетый с бейджиком на груди мужчина (артист Дайнюс Гавенонис), который замечает девушку и пытается ей помочь, но сделать это в их состоянии очень трудно.

Завязывается диалог, каждый говорит о своем, называет свои имена, но их тут же забывает собеседник. Пьяный мужчина – это Марк, директор большого кинофестиваля, свою спутницу из лужи Марту он называет прекрасная Гульбахар – именем героини из иранского фильма только что представленного на кинофестивале.

Марк болен раком легких, и для него сегодня главный вопрос – это вопрос жизни и смерти, зачем он жил и как.

Многократно повторяемая фраза: Смерти нет, прекрасная Гульбахар просто бесит Марту, а нас вдавливают в кресла слова Марка: Тебе нужно как следует обдумать свои действия, прежде чем ты начнешь хоть что-нибудь предпринимать. Тебе нужно посмотреть на свои мысли. О чем ты думаешь? Подумай, о чем ты думаешь, прежде чем ты начнешь говорить. Я - директор международного кинофестиваля, и я прекрасно знаю, что творится у вас в головах. У вас в головах страх и неуверенность в завтрашнем дне. Кто тут из вас не боится заболеть этим ёбаным раком, пусть сделает шаг вперед? Кто не боится заболеть этим ёбаным раком, пусть сделает шаг вперед? Я вас спрашиваю, кто тут не боится заболеть этим ебаным раком, пусть сделает шаг вперед?! Кто не боится заболеть этим ёбаным раком?! Тишина. Вот теперь наступает настоящая тишина. Вот теперь мы тут посидим все вместе и послушаем настоящую тишину. Вот так вот.

В каждой последующей сцене новые герои в пьяном угаре выворачивают свою душу наизнанку, по сто раз повторяя одни и те же фразы в разных вариациях, порой неся всякий бред и чушь, и чем дольше они это твердят на разные лады, тем реалистичнее и страшнее становятся реалии абсурдных ситуаций. Практически в каждой сцене комичность ситуаций сопровождается трагичностью сути. Каждый из героев в этот час слышит шепот бога в своем сердце. Это опьянение станет для многих моментом внутреннего отрезвления и очищения. Смогут ли они завтра как обычно встать и идти на работу, лгать и по-прежнему жить во лжи? Пьяный герой спектакля Карл признается, что изменял своей жене Линде с ее лучшей подругой. Вот их финальный диалог.

КАРЛ. А мне что теперь делать, Линда?

ЛИНДА. А тебе нужно идти домой, Карл, и лечь спать. А завтра мы проснемся и на трезвую голову все обсудим.

КАРЛ. И ты думаешь, у нас еще есть шанс все вернуть?

ЛИНДА. Не думаю, что нужно что-то возвращать, Карл. Я думаю, что нужно попытаться начать все заново. Только на этот раз без вранья, Карл.

КАРЛ. Я не знаю, умею ли я не врать, я же всю жизнь работаю в банковской системе?

ЛИНДА. Всё это ерунда, Карл, не врать легко. Нужно просто не бояться быть таким, каким ты есть.

А мы зрители, сможем не бояться?

В спектакле заняты прекрасные актёры – Нелли Савиченко, Арунас Сакалаускас, Адрия Чепайте, Лукас Малинаускас и другие.

Спектаклю, на мой взгляд, не хватает энергетики, слаженности, местами он кажется искусственно затянутым, но, как говорят в театре, он обкатается. В нем, бесспорно, есть главное – стремление достучаться до каждого, задуматься об истинных ценностях и смысле жизни.

Услышать шёпот бога в каждом сердце.