Знаменитая «Чёртова невеста» и что с нею сделали?

В конце прошлой недели в Вильнюсе, в Национальном драматическом театре Литвы состоялась премьера спектакля «Чёртова невеста». В аннотации к спектаклю сообщается, что он вдохновлён фильмом Арунаса Жебрюнаса, историей жизни актрисы Вайвы Майнелите, интимным кинематографическим языком Джона Кассаветиса и рассказом Казиса Боруты «Мельница Балтрагиса» и рассказывает историю о влиянии коллективных мифов на нашу идентичность.

Название «Чертова невеста» привлекла на премьеру толпы народу: одних в надежде вернуться к любимым произведениям, другие клюнули на интригующее название. Судя по всему и те, и другие остались в недоумении, причем тут черт и кто его невеста?

Мелкие интрижки и двойной или тройной в течение суток переход главной героини Юрги (той, которую в фильме играла Вайва Майнелите) из рук одного возлюбленного к другому по сравнению с вселенским замыслом – мелочь.

Да, знаменитая Вайва Майнелите в этом спектакле участвует как некая субстанция, которую видит зритель, входящий в зал. Она ведет диалог с неким ангелом (надо понимать из рассказа Боруты, которого Создатель ниспроверг в ад) о каких-то бытовых проблемах, типа недостаточного умения пользоваться телефоном и, между прочим, об участии в съемках, о своих коллегах, большинство их которых уже там на облаке.

Это огромное, нависшее почти над всей сценой облако-камень, превращающееся во втором действии в сцену для мюзикла, становится красивым образом - символом спектакля, который, к сожалению, никак не спасает спектакль в целом.

О чем же сей новый спектакль? Вот как свой замысел представляет режиссер и драматург Наубертас Ясинскас: «Мы создаём совершенно новую интерпретацию „Чертовой невесты“ - это не будет новая постановка произведения Боруты или кинопостановка с молодыми актёрами. Эта пьеса поднимает вопрос: является ли реконструкция любовью к прошлому или неспособностью творить и существовать в настоящем? Произведение актуально сегодня, потому что мы живём в культуре, одержимой реконструкциями, тем самым формируя опасные отношения с памятью. Стремление восстановить, воссоздать, вернуть становится безопасной зоной, где можно избежать реальных вопросов о настоящем».

Грандиозный, но весьма туманный замысел!

О чем же на самом деле спектакль? И тут все оказывается гораздо прозаичнее: накануне представления мюзикла, на который уже проданы все билеты, на репетицию собираются все его участники. Все они озабочены лишь тем, чтобы молодая актриса Юрга, которую играет Альвиде Пиктурнайте, не узнала страшнейшую новость о том, что ее партнера и возлюбленного Гирдвайниса накануне под залог выпустили из арестантской за участие в групповом изнасиловании. Но шила в мешке не утаишь.

У вернувшегося с больной головой после ночного загула и ареста любимого она узнает, что он был лишь свидетелем, но в спасение девушки не вмешался.

Любовная лодка разбилась о быт, но Юрга тут же находит утешение у бывшего своего возлюбленного – режиссера спектакля. Попытка современную историю подогнать под легендарный сюжет выглядит, по крайней мере, беспомощно.

По-моему, в этом спектакле никто не знает, что он должен делать и зачем. Бесконечное снимание, одевание или переодевание штанов Гирдвайнисом лишь тянет время. Или это что-то символизирует? Знаменитая фраза о том, что в театре возможно все, кроме скуки сюда подходит как нельзя лучше, некоторые зрители не возвращаются на второе действие – оно-то как раз сделано более динамично, хотя ничего не меняет в подаче и осмыслении материала, который отличается удивительным примитивизмом мысли и слова, и еще открытым враньем в угоду политической ситуации.

Чем иначе можно объяснить рассказ о том, что в знаменитом фильме пела не сама Вайва Майнелите, а Аста Хоментаускене, которая еще тогда отказалась от своего русского имени Татьяна. Как оказывается, Татьяна была украинкой: «Ну, он... как бы не обидеть, - Татьяна подыскивала слова. - Он был националистом. И называл меня Астой. Нет, в личных документах я — Татьяна» (из интервью kauno.diena.lt)

«Л.Вилкончюс был знаком с джазовым музыкантом и композитором Вячеславом Ганелином. Правда, предлагая Татьяну В.Ганелину на роль в «Чертовой невесте», Лаймис сказал: «Не удивитесь ли вы и режиссёр Жебрюнас, что она не литовка, а украинка? В титрах укажем Асту. Но споёт она отлично и профессионально» (из интервью kauno.diena.lt).

Посмотрев спектакль, неплохо помня сюжет «Мельницы Балтрагиса» и легендарного фильма «Чертова невеста», хочется задать массу вопросов придумщикам (создателями назвать их трудно) этого «шедевра»:

1. Причем тут влияние коллективных мифов на нашу идентичность? Ведь и рассказ, и фильм - о сделке человека с чертом и что из этого получается. Это своеобразная литовская версия великого Фауста.

2. Авторам хочется развенчать миф о возможности вечной любви? Так это тоже бессмысленно до тех пор, пока живет в мире магия шекспировских Ромео и Джульетты.

3. В аннотации есть такая фраза: Создатели спектакля задаются вопросами: хотим ли мы остановить время, чтобы прожить его или чтобы сохранить контроль? Возникает невольный вопрос, над чем или кем хотят сохранить контроль конструкторы спектакля, ибо и так понятно, что время им неподвластно.

И вновь вернемся к аннотации спектакля, в которой отмечается: «Вторая часть пьесы показывает, что долгожданное «и жили они долго и счастливо» так и не наступило. Это современное размышление о силе времени, о несоответствии памяти и реальности и о мучительной необходимости взглянуть на миф без романтизированной тоски».

Да, великое открытие запатентовывают молодые люди, но, насколько мне известно, еще со времен древнего Египта, Древней Греции и прочих времен миф никогда не совпадал с реальностью.

Это две совершенно разные категории бытия, литературы и искусства. Да их можно осмысливать, даже развенчивать. Но почти всегда попытки развенчивания, как, впрочем, и в этот раз, остаются безуспешными.