Идеологическая монополия в современной русской литературе. “Ты рассказал мне просто правду, а я ужасную хочу”
Постсоветская Россия унаследовала от СССР чёткое разделение как литературных произведений, так и их авторов на “серьёзных” и “несерьёзных”. Во времена исторического материализма “серьёзный” (Большой, Выдающийся и т.д.) писатель — это непременно сверхвеличина наподобие А. Твардовского, М. Шолохова или А. Фадеева, член ЦК партии, высоко поднявший знамя борьбы на идеологических фронтах, повелевающий думами и чаяниями трудящихся масс. Уже тогда к фантастике или детективам относились снисходительно, пускай и без лишнего пренебрежения — эти второстепенные жанры так же обязаны были нести социальную, дидактическую и мировоззренческую нагрузку, без которой построить коммунизм на Марсе было решительно невозможно. Собственно, ничего жуткого и криминального в этом нет — советская литература, что “Большая”, что поменьше, ясно разъясняла, что такое хорошо, а что такое плохо, какие поступки дурны, а какие наоборот, приветствуются, донося тем самым до читателя прежде всего воспитательный посыл.
Советского Союза нет уже тридцать лет, сгинули государственная цензура, идеологический отдел ЦК, даже единый Союз Писателей исчез, заместившись групповщиной “по интересам” и уймой крошечных “союзиков”, зачастую враждующих промеж собой и претендующих на исключительность. Однако прежние схемы и традиции с сегрегацией (ныне куда более ярко выраженной!) по принципу “серьёзная литература”/“низкопробное чтиво для электрички” остались. Может быть, такая сегрегация диктуется книжным рынком? Большие тиражи, сиречь читаемость-покупаемость, обусловлены популярностью автора, его талантом, хорошим русским языком, да и просто тем фактом, что его произведения читать интересно? “Рыночек порешал”?
Нет. Абстрактный “рынок” тут ни при чём. Гениев и классиков сейчас назначает тусовочка. Тусовочка ультралиберальная, как сейчас модно выражаться — “протестная”. Персонажи, полностью монополизировавшие “Высокую прозу” и называющие таковой лишь те произведения, которые согласуются с их образом мыслей и идеологическими константами. Именно они ныне решают, кто достоин, а кто нет, кто рукопожатен, а кто “путиноидная вата”, кого одаривать учреждёнными ими же премиями с громкими названиями, а кого презрительно обфыркивать. В “Большие писатели” сейчас можно прорваться лишь пройдя жесточайшую цензуру тусовочки, рядом с которой сам Михаил Андреевич Суслов, верховный идеолог послесталинского СССР, покажется добрейшим дядюшкой, высочайше дозволившим в 1966 году напечатать в журнале “Москва” “Мастера и Маргариту” Булгакова.
Зайдём в любой крупный книжный магазин и оценим “выкладки” возле касс, где выставляются якобы “популярные/покупаемые” книги. Список авторов крайне ограничен и диктуется он для “выкладок” не популярностью, а издательскими донатами магазинам — за кого больше приплатили, того и выложили. Дмитрий Быков. Людмила Улицкая. Дина Рубина. Борис Акунин. Гузель Яхина. Это первый эшелон, во втором идут “Большие поэты” наподобие Л. Рубинштейна или А. Боссарт с И. Иртеневым. Благоухающее соцветие прогрессивных либеральных авторов, бескомпромиссно борющихся за всё хорошее против всего плохого, а равно за вашу и нашу свободу — зачастую из эмиграции, а не с дачи в Переделкино. Мэтры, бестрепетной рукой срывающие покровы с тёмного прошлого и разоблачающие гноящиеся язвы общества. Доносящие до читателя Щемящую, но Необходимую Правду.
Перечисленные выше дамы и господа — суперзвезды тусовочки, признанные авторитеты, гении из гениев; правда, гениями они назначили в основном сами себя по методу кукушки и петуха. Но сияющую вершину Олимпа окружает сонмище гениев уровнем пониже, поскольку на всех массовых тиражей и миллионных гонораров не напасёшься — эти, впрочем, не оставляют мечты прорваться на самый верх и урвать свою долю пирога, а потому срыв покровов и накал разоблачений будет продолжаться и усиливаться. Брызжущий слюной политрук, расстреливающий гимназисток чекист, энкавэдэшник с сальными щеками, штрафбаты, заградотряды и прочие непременные атрибуты современного российского искусства никуда не исчезнут — без них в “Высокую прозу” не попадёшь, это аксиома.
Да что проза! Тусовочка объединяет не только Больших писателей, но и Больших режиссёров и Больших драматургов — театр и кино непременно входят в этот конгломерат рукопожатности, причём срыв покровов преимущественно происходит за бюджетный счёт и за деньги налогоплательщика, коими Творцов и Гениев щедро снабжает Министерство культуры. Лет пять назад ваш покорнейший слуга поинтересовался в частной беседе у чиновника Минкульта, в чём причина такой щедрости, и получил удивительный ответ:
“Видите ли, все эти люди или дети уважаемых родителей, или чьи-то родственники, чьи-то друзья. Если они оголодают, то начнут слишком громко возмущаться и выступать, поэтому проще дать им денег и пусть снимают или ставят на сцене, что хотят. Главное чем-нибудь их занять, чтобы не орали на всю округу о кровавом тоталитаризме, зажимающем свободное искусство”.
Выходит, гражданин Налогоплательщик финансирует Творцов, чтобы “не шумели”, окупаемость же их одухотворённых исканий обычно отрицательна. Как это мило.
С учётом, что деточки-родственнички-друзья практически поголовно происходят из “хороших семей” шестидесятников, что именно они хотят снимать или ставить понятно и без дополнительных объяснений. Если шестидесятники эпохи Рождественского-Евтушенко-Ахмадулиной в советские времена ничуть не стесняясь получали Ленинские премии, при этом вертя в карманах увесистые кукиши, то их прямые потомки, освободившись от опеки худсоветов, считают своим долгом за государственный счёт или демонстрировать на сцене голые зады, подобно К. Серебренникову, или описанные выше архетипы вроде орущего политрука из штрафбата. Чернуха как обязательная художественная константа. И ничего, процветают тридцать с лишним лет подряд. Большие писатели из тусовочки усиливают накал разоблачений, Большие режиссёры воплощают их шедевры в кино или на театральной сцене. Гонорары, госдотации и гранты вращаются строго в пределах весьма узкого сообщества, все участники процесса довольны и сыты, места при кормушке распределены, посторонние (да ещё и с “неправильными” взглядами!) к корыту не допускаются.
Однако, в этой замкнутой на самое себя и полностью самодостаточной — сами себя хвалим, сами себя премируем, сами себя рецензируем! — системе появился феномен, исторгнутый из недр “редакции Елены Шубиной”, весьма влиятельного структурного подразделения холдинга АСТ, аккумулирующего литературную и публицистическую рукопожатность (Дмитрий Быков, Людмила Улицкая и Денис Драгунский с Антоном Долиным — это всё оттуда).
Имя феномену — Гузель Яхина. Тираж дебютного романа “Зулейха открывает глаза” с 2015 года превысил 600 тысяч экземпляров только на русском языке, что по нынешним временам цифра запредельная. Переведён на 20 языков. Премии “Книга года”, “Ясная поляна”, “Большая книга”. Снят сериал. Невероятные показатели, чего скрывать, особенно для дебюта. Сама Яхина утверждает, что:
“Я пыталась общаться с издательствами сама. Старалась соответствовать всем требованиям, вывешенным на издательских сайтах, но ответ получила только один, из питерского издательства, за что им огромное спасибо, хотя они и не взяли роман. Остальные просто промолчали. Только когда я обратилась в литературное агентство, дело пошло, и достаточно быстро”.
Тем не менее, в издательской среде ходят упорные разговоры о том, что когда авторке якобы отказали и в издательстве АСТ, последовал строгий окрик из Казани от “важных лиц” — взять и напечатать! Правда это или нет, и что это были за ответственные товарищи из республики Татарстан мы сказать не можем, но… Но после “Зулейхи” над нелепостями в тексте и авторским стилем Гузели Яхиной не смеялся только ленивый. Перлы вроде “Её большая тёмная дыра зияет в ярком свете костра, как распахнутый рот, — готова выпустить ребенка…” или “...Пышная зелёная грудь левого берега круто вспучивалась, словно подоспевшее в кадушке тесто…” вошли в золотой фонд интернет-мемов. Завистники и клеветники из числа критиков, да и просто неблагодарных читателей, уверенно говорили о том, что русским языком Яхина владеет скверно, авторский стиль как таковой отсутствует, а именовать “Зулейху” “историческим романом” — откровенная профанация. И тем не менее — 600 тысяч тиража! Но как, Холмс? В чём причина?
О методах “продвижения” “Зулейхи” весьма нелицеприятно высказалась литературный критик Евгения Коробкова:
“Когда при мне превозносят Яхину, я хвалю и умиляюсь. Но, хваля и умиляясь, не могу не вспомнить об одном авторе, издающемся в том же издательстве. Как возмущённо рассказывал этот автор в частной беседе, одним из условий поездки на зарубежную книжную ярмарку было — пиарить перед журналистами “Зулейху” и на вопросы, “что посоветуете почитать”, — со всей дури советовать Яхину. “И это притом, что я её никогда не читал и после такого даже и не подумаю”, — рассказывал мне этот писатель.
К сожалению, редакция Елены Шубиной взяла за правило позиционировать своих авторов как живых классиков. Но если в случае с Евгением Водолазкиным этот ход оказался оправдан, то в случае с Яхиной — категорически нет, по причине того, что автор не дотягивает до какого-либо уровня, а назойливая реклама только усиливает неприятные ощущения”.
В последние дни имя Яхиной вновь всплыло не только в соцсетях, но и в СМИ в связи со скандалом, связанным с самарским исследователем и историком Григорием Циденковым. Якобы, в новом романе Яхиной “Эшелон на Самарканд” практически дословно использованы его публикации в Живом Журнале, что сама литераторша активно опровергает, презрительно именуя Циденкова “краеведом” — оно и понятно, за пределами МКАД и “редакции Елены Шубиной” в башне “Империя” Москва-сити обитают сплошь краеведы-лапотники, а не возвышенная творческая интеллигенция с учёными степенями. Безусловно, лучше бы возникший спор был разрешён в судебном порядке — с текстологическими экспертизами, — но исход возможного суда в целом предопределён: на стороне продвигающих Яхину издателей лучшие адвокаты и миллионы на счетах, а у “краеведа” только его мнение. Нам же стоит взглянуть на текст “Эшелона на Самарканд” и вновь подивиться на чисто литературную составляющую. Две цитаты навскидку:
“...Возбуждённые мордочки отъезжающих гроздьями светлели в окнах вагонов, унылые физиономии не допущенных к поездке — этих было с дюжину — маячили тут же”. <...> “Матери прижимали к себе младенцев, но те пугались механического рёва — рыдали. Некоторые женщины всё ещё норовили сунуть орущее дитя кому-нибудь в поезде — стоящие на вагонных площадках сёстры только кричали строго и махали руками. Им свистели в ответ беспризорники — рассерженные, что не удалось прибиться к эшелону. Встревоженные шумом кавалерийские лошади вставали на дыбы и тоскливо ржали”.
Оценили? “Прижимали — рыдали — норовили — кричали — махали — свистели — вставали — ржали”. Запретите Яхиной употреблять глаголы! Гроздья возбуждённых мордочек, светлевшие в окнах? Гроздья? Мордочек? Возбуждённых мордочек! А тут ещё и маячат физиономии, исключительно унылые? Это теперь называется “Высокой прозой” в понимании “редакции Елены Шубиной”? Прелестно, прелестно.
А вот мнение Галины Юзефович. Юзефович — литературный критик весьма прогрессивно-либерального толка, входящий в тусовочку, её высказывание относится не к вопросам русского языка, а к идейной составляющей “Эшелона”, который она поименовала ни больше, ни меньше, а “комфортной сказкой”:
“...Есть в романе Гузель Яхиной и негромкие драмы — время от времени кто-то из детей тихо и преимущественно внесценически умирает то от голода, то от холеры, а прибившийся в дороге к поезду мальчик-аутист (его сбивчивый внутренний монолог составляет примерно четверть романа — не самую, признаться, увлекательную) и вовсе становится случайной жертвой неуравновешенной деевской натуры. <...> Надо ли говорить, что общее впечатление, которое производит “Эшелон на Самарканд”, в высшей степени умиротворяющее и благостное”.
Потрясающе, не правда ли? Умиротворяющее и благостное впечатление от внесценических смертей от голода и холеры! Впрочем, Юзефович ясно намекает, чего хотелось бы: “Все ужасы как бы не отрицаются и даже не замалчиваются, но аккуратно вынесены на периферию читательского зрения”, — а хочется-то настоящих ужасов! Чтоб до дрожи пробирало! Теперь мы опять вспоминаем про обязательный срыв покровов бестрепетной рукой, без которого в “Большой литературе” совсем никак — оказывается, Яхина до сияющего образца на этот раз не дотянула, и, цитируя Юзефович, “писательница конструирует добрую сказку, позитивную притчу в условных исторических декорациях”. Вот да, какой афронт — а где, собственно, мозги по стенке и громкие обличения преступлений кровавых большевистских людоедов? Непорядок.
Сейчас мы подбираемся к одному из более чем возможных объяснений “феномена Яхиной” — невероятно агрессивной раскрутки, вещания из каждого утюга, запредельных тиражей, уймы переводов и прочих внешних атрибутов “грандиозного успеха” у весьма средненькой, косноязычной, не слишком грамотной и плохо владеющей русским языком звезды “редакции Елены Шубиной”.
Яхина — не писатель. Это явление абсолютно другого порядка. Она, используя выражение драматурга Юрия Полякова — ПИП, “персонифицированный издательский проект”, да ещё с ярко выраженной идеологической направленностью. Требовать от ПИП‑а глубин Достоевского и языка Чехова бессмысленно. Его задача — идейная накачка.
В 2015 году либеральная литературная тусовочка вцепилась всеми конечностями в “Зулейху” лишь потому, что “большая тёмная дыра, как распахнутый рот” идеально подходила под текущую повестку — злобные русские, плохо замаскированные красноармейскими шлемами и чекистскими фуражками чёрной кожи, варварски угнетают и гнобят свободолюбивый татарский народ. Гипотетический “окрик из Казани” от “уважаемых людей”, потребовавших немедля пустить в печать этот неудобочитаемый опус, прекрасно укладывается в данную версию: надо показать беспримерные страдания вольных татар-мусульман, истошно стонущих (да что там — до сих пор постанывающих!) под кованым сапогом имперского ига — давайте будем честны, проблема региональных сепаратизмов и национализмов не изжита, а для московской демократической интеллигенции это прекрасная почва для взращивания нового таланта! Посмотрите, люди добрые, как Москва (хоть Иван Грозный, Сталин, хоть Путин, всё едино!) топчет железной пятой всё разумное, доброе, вечное, в лице Зулейхи, к которой тянет (извините за стилистику, подобную Яхиной) окровавленные тентакли “гигантское алое пятно, похожее на беременного слизня, — Советский Союз” (в кавычках прямая цитата из романа).
ПИП-Яхина — не литературный, а политически-пропагандистский проект. Именно поэтому в него вложены беспрецедентные деньги, без оглядки на посредственное качество текста. Это искусственно надуваемый пузырь определённого сектора книжного рынка, рассчитанный не на то, чтобы читатель получал удовольствие от книги, а на идеологическое воздействие на потребителя, донесение до него доктрины тусовочки быковых-улицких-рубинштейнов и Ко. Гузель Яхина подвернулась в удобный момент — написала идейно верную вещь, да ещё и точно вписывающуюся в глобальную повестку: страдания меньшинств, злодейски угнетаемых сферическим в вакууме белым цисгендерным самцом, будь таковой комиссаром в пыльном шлеме, или плантатором-южанином, без разницы. Недаром в “Эшелоне на Самарканд” появился аутист — почти наверняка в следующих романах данного ПИП‑а про зверское угнетение непременно будут предъявлены безмерно страдающие геи, трансгендеры, а может быть на просторах Татарстана 20‑х годов даже и негр отыщется. Ах, простите — афротатарин, коего с особой жестокостью расстреляет русский Ванька с красной лентой на папахе.
Что тусовочка прикажет (простите, тактично намекнёт), то и пойдёт в печать. Литературность, стилистика, язык? Боже мой, какие глупости, главное не это, на первом плане — отработка повестки! Горькая, Страшная, но Так Необходимая Правда.
Следует отдельно отметить прямо-таки бешеную деятельность тусовочки в области переводов такого рода “литературы” — западный читатель обязан знать про ужасы Этой Страны и иметь по данному поводу совершенно однозначное мнение: варварами были, варварами и остались! За варварство следует наказывать! Окучивается не только отечественный потребитель, в “цивилизованных странах” должны понимать, что русская творческая интеллигенция не просто “протестна” и “оппозиционна”, но в случае чего выступит единым фронтом с деятелями наподобие Бернара-Анри Леви или Энн Эпплбаум, которых отделяют от кровавых расправ с инакомыслящими разве что устаревшие и неактуальные законы, принятые когда-то белыми цисгендерами.
А пока, — до времени, когда не появится возможность самим нацепить чекистские фуражки и повесить на пояс маузер, — тусовочка самопровозглашённых “Больших писателей”, всхоленная и взлелеянная на шестидесятнической почве, занимается с виду вполне невинным делом: вкладывает деньги в сочинения, доносящие до читателя единственно верную точку зрения: ваша история, дорогие потребители, это сплошная череда ужасов и преступлений, угнетения, грабежа и попрания. Кайтесь.
На минуточку: после “кайтесь” всегда следует стадия “раз покаялись, значит надо и заплатить”, но об этом вслух предпочитают не упоминать, свято надеясь, что создатели “Высокой прозы”, со чада и домочадцы, рано или поздно окажутся в числе получателей компенсаций за беспримерные, немыслимые страдания — а заплатит компенсацию, естественно, Ванька в папахе, который во всём и виноват, или его потомки.
Прежде всего — убедить тупое быдло в том, что стадия “платить” неизбежна. А пока пусть покупают шестисоттысячные тиражи и ужасаются. ПИП для этого и придуман.
Монополизация ульбралиберальной тусовочкой “Большой русской литературы” — это безусловный культурный тупик, поскольку ничего нового они не изобретают, либо обмусоливая десятилетиями одну и ту же тему, либо добавляя в неё модные тренды, изобретённые в офисе Демократической партии Сияющего Града на Холме. И ведь не сказать, что их много — просто они громче всего орут, чаще появляются в СМИ и имеют достаточные средства для раскрутки ещё хоть трёх десятков “феноменов Яхиной” — причём простодушные ПИП‑ы могут даже не подозревать, что их используют. Им дадут престижную премию, заплатят хорошие деньги, введут в круг, позволят постоять на сцене с самим “Дениской” Драгунским и пригласят на фуршет, где тихонько и очень вежливо объяснят, что в гениальном романе надо бы усилить ноту страданий угнетённого малого народа, что кровавый комиссар должен быть обязательно “титульной нации”, да и следовало бы добавить какого-нибудь небинарного персонажа — это очень поможет для продвижения книги на Западе…
— Не хотите? Подумайте хорошенько, иначе не поедете на книжную ярмарку во Франкфурте за счёт редакции… Вам всё ясно, молодой человек?
Думаете кто-нибудь из ПИП‑ов куснёт руку дающую? Отклонится от генеральной линии партии? Впадёт в ересь? Да ничего подобного — ради вхождения в топ-лист “Больших писателей” и электронного пропуска в “редакцию Елены Шубиной”, где выпекают идеологически выверенных гениев, и сам небинарным станешь — альтернатива одна: изгнание на мороз.
Так что мы порекомендовали бы Гузели Яхиной последовать доброму совету и в следующий раз не разводить зелёные сопли с “комфортными сказками”, а побольше расстреливать, топить, жечь, вешать, резать и истязать — наглядно, со смачными подробностями, строго руками озверелых “титульных”, в перерывах между расчленением нетитульных младенцев поющих “Интернационал” и отплясывающих “Калинку-малинку” под балалаечные наигрыши. Тусовочка любит и одобряет такого рода Историческую Правду™ — грандиозный успех, миллионные тиражи и авторские чтения в прайм-тайм на радио “Маяк” гарантированы.
Автор: Андрей Мартьянов для издания FITZROY
Корреспондент «Аргументов недели» попросил писателя, лауреата Бунинской премии Юрия ПОЛЯКОВА прокомментировать скандал вокруг нового романа Г. Яхиной «Эшелон на Самарканд», который построен, как полагают, на плагиате, а именно – откровенных заимствованиях у самарского историка и блогера Григория Циденкова, специалиста по голоду 1920-х годов.
– Ну вот, опять! Неужели нечего у меня спросить о настоящих писателях? Ладно, поговорим… Для начала напомню: на мой взгляд, сочинения Яхиной никакого отношения к художественной литературе не имеют, о чём мне уже случалось говорить. Этого автора я отношу к категории ПИПов – персонифицированных издательских проектов, которые навязываются читателям, точно облигации госзайма в советские годы. Но даже «улыбчивые издательские проекты» при всей своей коммерческой простоте (а она, как известно, хуже воровства) не должны опускаться ниже уровня элементарных профессиональных навыков.
Кстати, слышал от знакомых редакторов, что первоначально «Зулейха...» по причине полной литературной беспомощности (над перлами и ляпами Яхиной не потешался, кажется, только Петросян) была отклонена издателями. Но вдруг за неё крупно «вписались» серьёзные казанские руководители, хотя, как известно, в богатой татарской литературе про те же времена написана мощная и честная проза, почему-то ещё не переведённая на русский язык. Насколько верны слухи о «казанском следе», не знаю, но очень похоже на правду, ведь в былые времена текст такого уровня, помесь недописанного киносценария с семейно-этнографическими заметками, аргументированно отверг бы любой внештатный рецензент, получив за это честные десять рублей. Но если бы главному редактору позвонили по «вертушке» из ЦК…
Тут надо добавить, что профессионализм в литературе – это не только владение словом, сюжетом, диалогом, чего у Яхиной нет в помине, это также и представления о внутрицеховой этике, где главная заповедь: не укради! Наше поколение учили, что цитаты надо «кавычить», что, заимствуя чьи-то идеи, мысли, повороты, соображения, находки, надо непременно указывать первоисточник, неважно – в сноске, предисловии или послесловии. Сошлюсь на собственный опыт. В романе «Любовь в эпоху перемен» я использовал спорную, но лихую гипотезу нижегородского краеведа Дмитрия Квашнина – о том, что на месте его родных земель некогда, в арийские времена, цвела развитая цивилизация, уничтоженная «русским потопом», кстати, приведшим к образованию Чёрного моря на месте пресного озера. В моём романе сходную теорию развивает вымышленный герой, живущий в придуманном городке Тихославле, но в сноске, конечно же, есть ссылка на Квашнина. Как же иначе?
Однако проблема не только в воровстве. Много лет назад мой литературный приятель, ружейный охотник по призванию, гордо объявил мне за рюмкой:
– Юра, сажусь за роман о Христе! Пора!
– Гигант! – восхитился я. – Это ж сколько надо всего прочитать – горы!
– Зачем? Я просмотрел статью у Брокгауза, вполне достаточно. Остальное – подскажет фантазия!
К чему я вспомнил эту анекдотическую историю? А вот к чему: согласитесь, писать о такой трагедии, как голод в Поволжье, опираясь (даже со ссылкой) на блогерские заметки историка, пусть и профессионально занимающегося этой темой, – занятие, по крайней мере, легкомысленное, а если говорить по совести – кощунственное. Чтобы изобразить прошлое, его надо знать. Банально? Да как сказать… Любое событие можно сравнить с лесковской подкованной блохой: чем мощнее увеличительное стекло знаний, тем больше видишь мелких деталей, а по сути, причинно-следственных подробностей, определяющих эпоху. Например, анализируя истоки голодомора на Украине, специалисты обнаружили интересную закономерность: в тех районах, где от бескормицы погибло больше всего людей, руководящую «головку» составляли, по странному стечению обстоятельств, чаще всего бывшие петлюровцы, «переобувшиеся в воздухе» и сделавшие карьеру в УССР, охваченной лютой «коренизацией». Вот оно ведь как было!
В книгах, подобных «Зулейхе…», «Обители» или «Авиатору», мы имеем дело не с художественной реконструкцией прошлого, не с исторической романистикой, а со злобными, безответственными или в лучшем случае неряшливыми фэнтези по мотивам событий отечественной истории. А у фэнтези, согласитесь, совсем другие жанровые законы: «…И поскакал Евросвет в Черноград, чтобы одолеть подлого Злобоеда, вызволить из темницы красавицу Трансгендуру и принести свободу раборусам…»
«Эшелон...» я, разумеется, не читал, не собираюсь и другим не советую. У меня вообще есть принцип, который спасает от бессмысленной траты времени на чепуху, записанную буквами. Поделюсь: если, осилив главу-другую, я понимаю, что имею дело с клинической графоманией (а это опытному глазу видно с первых строк), то больше никогда не беру в руки издания этого автора, какие бы хвалебные трели ни испускали наёмные канарейки вроде Г. Юзефович. Человек без голоса никогда не запоёт, как Собинов, он даже Буйновым не станет. Поверьте человеку, проработавшему в литературе почти полвека: бездарность неизлечима, книги бесталанного автора могут, конечно, по мере написания отличаться друг от друга, но только так, как в зависимости от питания отличается в разные периоды пища, покидающая организм. Но не более того…
Почему же издатели идут на выпуск, мягко говоря, никаких текстов? Очень просто: торгуют-то в основном обложками, а не содержанием, заключённым между ними. Или вы не покупали разрекламированный шампунь, от которого можно лишиться скальпа? В случае с проектом Елены Шубиной под названием «Г. Яхина» с меня хватило одной беспомощной «Зулейхи...», которую навязывают посредством тотальной рекламы, как прокладки с крылышками. Однако и тут не всё так просто. «А может, причина не только в обложках?» – усомнится умный читатель и попадёт в точку. Секрет, не сомневаюсь, в имманентной или коммерческой (не важно!) русофобии автора.
Этот тренд чрезвычайно востребован ныне для подспудного смущения умов и расшатывания «режима». Слишком, скажете, прямолинейно? Однако, помнится, СССР расшатывали именно так: нет антисоветского подтекста – не литература! Или: да, текст жуткий, но каков подтекст! Я-то помню, сам в этом невольно участвовал. Перечитайте хотя бы огоньковскую «Ждановскую жидкость» покойного специалиста по Достоевскому Ю. Корякина, вы ужаснётесь его злобно-ангажированной и целеустремлённой дури. Вообще-то в современной отечественной литературе русофобом быть очень удобно и выгодно, его, сердитого, сразу начинают холить и раскручивать, словно юную и миловидную доярку-ударницу накануне съезда комсомола.
А попробуйте-ка представить себе подобную ситуацию в США! Вот вдруг появляется автор, который первый свой роман посвящает тифозным одеялам для бедных индейцев, второй – голоду в годы Великой депрессии (а он был, и унёс миллионы жизней!), наконец, третий роман повествует о жутких концлагерях для американских японцев в период Второй мировой войны… «Эге, – скажут даже самые тупые заокеанцы, – это же никакая не литература, а пропагандистский антиамериканский проект!» И будут абсолютно правы. Уверен, на этом писательская карьера американского разоблачителя, даже если он будет выдающимся стилистом и глубоким знатоком проблем, закончится навсегда. У нас же всё происходит с точностью до наоборот: жюри «Большой книги» выискивает в общем потоке новинок русофобские сочинения с дотошностью макаки, выбирающей вшей из шерсти подружки. Заметьте, о штабеля книг Яхиной спотыкаешься, входя в любую книжную лавку, зато Шолохова или Леонова будешь полдня по полкам искать...
Более того, почти во всех книжных магазинах от Владивостока до Смоленска на лучших местах выложена и наотмашь прорекламирована именно русофобская и антироссийская литература. С чего бы это? Кто заказал такую музыку? Мерчандайзеры? Полноте, они бесплатно «Муху-Цокотуху» с «Дядей Стёпой» местами не поменяют. Кто же тогда оплачивает банкет? Возглавляя «ЛГ», я попытался провести журналистское расследование этой странной ситуации, и мы пришли к интересному выводу: приводные ремни механизма замалчивания патриотически мыслящих писателей и навязывания обществу литераторов-автофобов тянутся, судя по всему, в госаппарат, а именно – в Роспечать. Впрочем, я писал об этом многократно, за что многократно и пострадал.
Но вернёмся к скандалу. Если докажут наличие плагиата в новом тексте Яхиной, а к этому всё идёт, я нимало не удивлюсь. Для автора, не владеющего основами литературного ремесла, профессиональная порядочность – пустой звук. Это как карманнику запонки – только работать мешают. Кстати, молодые авторы-лауреаты из генерации самой Яхиной, на мой взгляд, как-то слишком откровенно пользуются не только чужими идеями и наработками, но и посторонними литературными услугами, к тому же несвоевременно и весьма скудно их оплачивая. Лукавцы, они наивно полагают, будто плантаторские хитрости никто не замечает. Поверьте, щекотливая эта тематика уже давно обсуждается в профессиональном сообществе и скоро, думаю, вырвется в широкое информационное пространство. Скандал вокруг казанского проекта «Г. Яхина», боюсь, не последний в этом поколении и, уверен, не самый громкий…
